Habitation

Хэнк не помнит, что происходило ближайшие часы, как потом не будет помнить о том, что происходило следующие полгода. Это нельзя назвать туманом, забвением, шоком, просто Хэнк настолько уходит в себя, что его не интересует ничего, кроме собственного горя. Но в те часы он был готов разорвать кого угодно. Сначала водителя фуры, несмотря на то, что он понимал: здесь нет виновных. Потом медсестер, которые казались ему нерасторопными. А потом андроида. Последнего - молча, голыми руками. Он почти ощущал, как под пальцами хрустит имитация позвоночника. А потом его отпустило. Бессилие охватило его там же, в больнице, накрыло мягким тяжелым одеялом с головой. Он даже не смог заставить себя взглянуть на мертвое тело своего сына. Он ненавидит гребаный октябрь, неожиданно морозный, такой, что дороги покрыло льдом. Он ненавидит себя за недальновидность и слабость. Он ненавидит парк развлечений. Потом он отпустит все это. Все, кроме ненависти к себе. Пока он сгорает. И ему нужно это куда-то выплеснуть. Хэнк не помнит, как он добрался до дома. Возможно, подвез кто-то из коллег. Ему все равно. Он открывает дверь. То, что маленького Коула Андерсона больше нет, он осознает сразу. Нет смысла не верить. Он коп, в конце концов, он насмотрелся на смерть достаточно. Поэтому он не ждет, как его сын выйдет из комнаты, чтобы поприветствовать отца. Он треплет по ушам Сумо. Тот виляет хвостом, тычется головой в колени и лезет облизать руки. И растерянно оглядывается, ища маленького хозяина. А может Хэнк все это и придумал. Сумо умный, но вряд ли он бы понял, что произошло. Он проходит в гостиную, оставляя на полу грязные лужицы стаявшего с ботинок снега, садится на диван и обхватывает голову руками. Впервые Хэнк Андерсон не знает, что делать дальше. В пятнадцать он знал, что делать, когда умерла мать. Он знал, что делать, когда в его двадцать три на его глазах застрелили его же напарника. В тридцать он знал, что делать, когда его жена ушла, оставив на попечение двухмесячного сына. А в сорок он не знал, что делать, оставшись совсем один. Тогда мысль о суициде посетила Хэнка Андерсона в первый раз. Табельный в спальне, в сейфе, где ему и положено быть. И сейчас он, конечно, за ним не пойдет. Ближе кухня, ближе бутылка, и Хэнк почему-то уверен, что пара глотков хорошего виски придаст ему сил и храбрости, он дойдет до пистолета и бах. Все кончится быстро. После пятого стакана уверенность наконец достигает нужной отметки. Он идет в спальню за пистолетом. Вот только он забывает об одной маленькой детали. Андроид стоит в дверях комнаты Коула и смотрит на Хэнка. Хэнка это приводит в ярость. Потом его мозгоправ предположит, что такую агрессию вызвало то, что андроид находился непосредственно в комнате сына. Но сейчас он просто подходит к гребаной машине и с криком: «как же я тебя, блять, ненавижу» и ударяет кулаком первый раз. Андроид отшатывается, упирается лопатками в стену рядом с дверью, жмурит глаза. Следующий удар приходится в скулу. Голова андроида безвольно ударяется о стену, он выставляет руки, закрывая лицо. Хэнка это не останавливает, он пинает его коленом в живот, заставляя согнуться, а потом его кулак опускается на затылок машины, укладывая ее на пол совсем. Заносит ногу для пинка, от души бьет под пластиковые ребра, а потом еще и еще. Он не знает, что заставило его прекратить. Возможно то, что его сын возился с андроидом последнюю неделю (формулировку «последнюю неделю своей жизни» Хэнк упрямо отметает). А потом он слышит хрип. Андроид тихо скулит, уткнувшись в ламинат, но будь Хэнк проклят, если не слышал в этом наборе звуков свое имя. Лейтенант полиции Хэнк Андерсон уходит в свою спальню, где-то в глубине души надеясь, что все пережитое – просто сон. Вот только Хэнку уже давно ничего не снилось. Он берет в руки пистолет, задумчиво поглаживает его холодный металл. Сейчас оказывается, что совершить самоубийство, такое желанное пять минут назад, не так просто. Страх перед неизбежным будет преследовать его в любом случае. И он идет на компромисс с самим собой. В барабане один патрон. Раздается щелчок.

888

Машины не должны чувствовать боли. Машины не должны чувствовать страха. Они созданы для служения людям, должны выполнять все их приказы. Их основная задача – подчинение тем, кто их создал. Андроид серии RK800, с серийным номером 313-248-317-51, знал это. Знал и все равно почти терял связь с реальностью, стоило Хэнку в очередной раз ударить его. Это было больно так, как описывает это ощущение сеть. Но это было и в равной степени страшно. И он боится не того, что отключится. Он боится того, что ощущает это. Программа утверждает, что ему стоит остаться на полу, лежать и ждать следующего приказа. Но он поднимается, сканируя себя на повреждения, и бредет к двери.