Habitation

Маркус теперь старается связываться с Саймоном гораздо чаще. Неожиданно у него находится время и на посещения, однако злоупотреблять ими он тоже не хочет, за неделю отважившись зайти всего один раз, когда Руперт уверяет его в том, что Коннора нет дома. Саймон встречает его гораздо теплее, еще раз извиняется за подзатыльник, говорит, что очень нервничал тогда. - Знаешь, Коннор очень силен и быстр. И был очень нестабилен после девиации. Он до сих пор с трудом выходит из-под влияния системы. Я очень волновался. Вы могли покалечить друг друга. Маркус не уверен, как он должен реагировать на такое: с одной стороны, Саймон заботился о нем, но с другой, последнее время Саймон только и делал, что говорил о новом андроиде. Маркусу это не нравится, хотя он все прекрасно понимает. Норт смеется, когда он осторожно делится своими переживаниями с подругой, деланно обижается, потому что она считает это потрясающе невежливым – обсуждать любовный интерес с той, что сама была готова броситься к нему на шею какое-то время назад. Маркус подвисает на словосочетании «любовный интерес», игнорирует ее возмущенную речь и возвращается только тогда, когда Норт сжимает его запястье, подключается к нему и оповещает все его системы о том, что пора бы проснуться. Смотрит на смущенного и все еще ошарашенного Маркуса, желает ему удачи в самокопаниях и уходит в дальний угол, чтобы не мешать. Маркусу совершенно не сложно принять свои чувства к Саймону. Ему и правда хочется быть рядом, поддерживать, касаться, вот только ни одна из его программ не может составить удовлетворительного плана для разговора с Саймоном. Решение не тянуть с разговором резонирует с прошлым сообщением системы, но не смущает Маркуса. Он благодарит Норт, а та из своего угла ехидно мурлычет: «обращайся, милый». Он выбирает правильное время для приватной беседы. Дома тихо, Руперт и Джерри ушли гулять с собаками, и у дверей его встречает только пушистый черный, с белой грудью, кот, трется о его ноги, а потом теряет интерес. Саймон сегодня не работает, это Маркус знает точно. Департамент по взаимовыгодному интегрированию видов никогда не дремлет, но у его главы сегодня выходной. Маркус проходит внутрь, предупреждающе стучит по дверному косяку, оповещая жителей о своем присутствии. Саймон выходит его встречать и Маркус невольно любуется. Карл обязательно нашел бы какое-нибудь искусное поэтическое сравнение для описания всех чувств, но Маркус не может. Не потому что скован программой, а потому что слова не подбираются. - Ты один? – После затянувшегося неловкого молчания спрашивает он. Саймон кивает. - Да. Знаешь, Коннор стал часто уходить очень надолго. Маркус ловко скрывает свое недовольство от очередного упоминания неизвестной модели, про себя считает до трех и очень уверенно спрашивает: - Саймон, можем мы с тобой поговорить?

888

Коннор не может сказать, потрясло ли его известие о смерти Коула. Его системы оттаивают медленно, информации бывает чересчур много, и ее количество мешает обработке. Но он однозначно сожалеет. Он опускает цветы на могилу, замирает на несколько секунд, выражая тем самым свою скорбь (он не понимает, зачем это нужно уже мертвому человеку, но именно так прощались с умершими в массовых медиа), отворачивается и уходит, решая, что ему следует узнать у Саймона чуть больше о его знакомых в полицейском управлении. На самом деле Коннор еще осторожничает. Он успокаивает себя тем, что вряд ли бы мистер Камски стал преследовать его. Объективно говоря, Коннор считал, что у него просто нет таких ресурсов, однако его целеустремленности можно было позавидовать. Он останавливается на мгновение, осматривается, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он знает, что после девиации, постоянно разгребая ошибки систем, он начинает иногда пропускать данные обычные. Саймон называет это людской невнимательностью, Коннор – недопустимым упущением. Но вот именно сейчас он понимает, что умудрился пропустить данные периферийных визуальных модулей, которые сообщали о том, что к андроиду приближается неизвестный человек. Коннор успевает скользнуть за кусты живой изгороди, смотрит на человека, целенаправленно двигающегося к тому же месту, где минуту назад стоял Коннор. Убедившись, что его не преследуют, Коннор проводит сканирование. На этот раз сеть не может дать определение этому набору эмоций. Коннор чувствует, как тириумный насос начинает работать быстрее, запуская дополнительную систему охлаждения, практически не используемую в холодное время года. Коннор видит перед собой Хэнка Андерсона. Он изменился. Коннор не может сканировать его лицо, однако остальных данных достаточно, чтобы понять – жизненные показатели Хэнка сильно упали. Он сгорбился, сильный тремор рук и нетвердая походка говорят о том, что он пьян. Коннор пытается вновь разобраться в своих ощущениях. Он не боится этого человека, несмотря на попытку Хэнка причинить ему боль. Коннору его жаль. И что-то совсем не программное нашептывает ему, что он должен помочь так, как когда-то они помогли ему. Вместо того, чтобы возвращаться домой Коннор на почтительном расстоянии следует за лейтенантом. Позже он стоит недалеко от уже знакомого дома, сеть, которая последнюю неделю была для него единственным спасением, дает очень расплывчатые советы, которым не стоит доверять, а программа, заложенная в Конноре, требует больше данных. Подбираться совсем близко опасно. Он не хочет, чтобы Хэнк его видел, учитывая прошлую негативную реакцию, а потому пробирается незаметно, как можно тише, аккуратно заглядывает в окно. Для начала он решает просить помощи у кого-то чуть более компетентного. И звонит Саймону. Потом перезванивает. Саймон не отвечает, а потому придется справляться своими силами. Отчасти это справедливо. Хэнк сидит за обеденным столом, плечи вздрагивают. Коннор может назвать навскидку несколько нервных заболеваний с такими симптомами. В предписании к каждому сказано, что за пациентом обязательно наблюдение. Теперь его приоритетной задачей является помощь этому человеку. Вот только он совсем не уверен, с чего начать?