поколение миллениума

Холодные капли дождя барабанят по стеклу черного мерседеса; Феликс, недолго думая, открывает форточку и высовывает руку наружу. Вода скатывается по ладони вниз, оплетая, словно веревки, запястье. Несколько капель попадают на дорогую кожаную обивку салона, на что личный водитель Хенджина недовольно качает головой. Только Феликсу все равно, как и самому владельцу машины, который, ничего не смущаясь, целуется на заднем сидении с Джисоном. Феликсу нет дела и до них тоже. Он сосредоточен на дожде, что падает с неба и ровно пересекает его линию жизни. Феликс сжимает ладонь в кулак, понимая, что это глупо, ведь против стихии человек беспомощен. Он знает это и чувствует не на сто, а на целый миллиард процентов (примерно столько раз Феликс за свою недолгую жизнь разочаровывался в себе и окружающих). Только внутри все еще есть надежда на изменения к лучшему, ведь иногда даже засохшие цветы распускаются вновь. Нужен лишь бережный уход. Феликс хотел бы сравнить себя с дикой розой, с чьей натурой далеко не каждый может справиться. Но в голове проскальзывают картины ссоры с его последним молодым человеком. Их ругань закончилась расставанием, и Феликс понимает — он кактус. Только какой-то дефектный: все в округе думают, что он способен без воды, поэтому и относятся подобающе. Но без жизненно необходимой влаги он не может. Феликс хотел бы стать дикой розой, но даже дикие розы засыхают под палящим солнцем пустыни.

***

Громкая музыка заглушает даже собственные мысли; биты поглощают целиком, что можно почувствовать, как они расцветают внутри грудной клетки. Хенджина окружает множество людей, и он поначалу теряется из-за непривычной мощной энергетики одного из клубов на Хондэ. Он оглядывается недоверчиво и шепчет на ухо Джисону, что они здесь вообще забыли. Хенджин не любитель большого скопления людей, часто посторонний шум его даже раздражал. Но чтобы побаловать Джисона, который терпеть не мог скуку, они вдвоем ездили в самые элитные клубы Каннама. Хенджин хорошо умел пользоваться связями: вип-комнаты, где можно было уединиться, и дорогой алкоголь — это базовый набор услуг, которым они были обеспечены без всяких вопросов. В этот же раз Джисон заявил, что им нужно сменить обстановку, и попросил водителя остановить у одного из простеньких клубов для обычной молодежи. Здесь редко можно встретить припаркованные в ряд Феррари или детишек богатых родителей, готовых сорить своими деньгами направо и налево. Хотя Хенджин и принадлежал высокому обществу, доказать друзьям и самому себе, что он не зазнавшийся папенькин сынок, он хотел сильнее всего. Просто такая обстановка немного непривычна, но свыкнуться можно. Тем более, когда у Феликса вновь чувство депрессии из-за очередных неудачных отношений, поддержать его было необходимостью. Хенджин поворачивает голову в сторону друзей, надеясь найти поддержку в лице Феликса, но тот лишь излучает уныние и явное желание напиться. Позволяя утаскивать себя к барной стойке, старший благодарит судьбу за то, что в его жизни однажды появился Джисон, ведь тот всегда уверен в своих действиях. Они выпивают виски с колой, а затем еще шоты по цветам радуги, и Хенджин совсем расслабляется. Он чувствует, как чужие руки обнимают его со спины, проводя пальцами по ключицам в широком вырезе футболки. Джисон, сидя на высоком стуле, шепчет на ухо, что теперь-то он точно выше, и в таком положении Хенджин даже мог бы отсосать ему. Эти глупости вызывают пьяную улыбку и необъяснимое желание глубоко внутри, потому что да, Хенджин готов взять в рот прямо сейчас, и даже становится как-то плевать на окружающих. Феликс, входящий в число этих самых окружающих, лишь закатывает глаза, потому что заранее знал, что этим все и закончится. Приехали избавлять самого младшего от депрессии, в итоге нечаянно избавились от него самого. И можно было бы попроситься третьим, потому что Хенджин и Джисон всегда рады чему-то новому в сексе, только Феликс не такой. Поначалу он даже отчитывал Джисона за подобную связь с одним из сыночков чеболей. Он не понимал, как можно дружить, трахаясь вместе с тем при каждой удобной возможности. Но сейчас, когда его последние отношения закончились его же изменой, он сомневается в том, что был прав хотя бы единожды. Потому что лучше так, как его друзья, чем ошибки, которые обычно совершает он. Подобное случалось далеко не в первый раз, все работало по старой схеме. Сначала любовь до боли в легких, букетно-конфетный, а затем привязь, на которую Феликс добровольно соглашался, думая, что ему так понравится. Только невидимый ошейник сдавливал, не принося удовольствие. Когда тебя ограничивают, заставляя отказаться от самого себя, чувства естественным путем перегорают, доводя до презрения. В этот раз Феликс надеялся на иной исход, но слепая влюбленность замерзла, как опавшие осенью листья. Лишь трусость не давала поставить нормально точку. На самом деле, это одна из самых больших проблем Феликса — он не знает, когда нужно остановиться. Поэтому за одним коктейлем следует другой, а друзья слишком заняты друг другом, чтобы контролировать. Феликс беззлобно фыркает, ему все же не пятнадцать, чтобы над ним кто-то стоял, готовый вовремя запретить следующую стопку. Он бы и сам справился, но только не в эмоционально расшатанном состоянии, когда подсознание шепчет забыться и сделать что-то против правил. Феликс решается за долю секунды. Он расстегивает верхние пуговицы рубашки и направляется к противоположной части барной стойки, из-за которой уже минут пятнадцать с него не сводит глаз какой-то парень. — Угостить коктейлем? Незнакомец наклоняется совсем близко, чтобы его предложение можно было расслышать среди громкой музыки и прочих голосов. Феликс чувствует, как от этого голоса внутри что-то переворачивается. Он кивает в знак согласия и лишь надеется, что не совершит ошибку в этот раз.