У Минхо много вопросов – они слипаются в мыслях, словно пчелиный улей, затягивают без остатка. Почему его новый одногруппник так внезапно перевелся? Почему в его окружении водятся тупые шутники, норовящие испортить репутацию друга в первый учебный день? Почему за ним так часто приезжает дорогущий мерседес, хотя он сам рассказывал однажды, что его семья не из богатеньких? (Минхо, конечно же, не подслушивал, но слышал все). И самое главное – почему этот дурацкий мальчишка не выходит из его головы уже не первую неделю?
Джисон для каждого улыбается своей самой яркой улыбкой, и Минхо не становится исключением (всего лишь один из). Он замечает, что стал все чаще наблюдать за одногруппником в коридоре во время перерывов, а порой даже во время занятий. Бывает, их взгляды пересекаются, это дает Минхо слабую веру в то, что на него тоже смотрят. Но надежда всегда разбивается о непреодолимую преграду, возведенную, возможно, только для него одного (за улыбкой скрывается что-то).
На самом деле, они даже изредка разговаривают. Пару раз Джисон садится рядом, так как в аудитории больше не остается свободных мест. У него с собой нет даже ручки, поэтому Минхо со скрипом в сердце одалживает свою, причем самую любимую – с покемоном. Он шипит тихо, чтобы сразу после занятий его драгоценность оказалась на своем положенном месте, и тогда Джисон снова улыбается широко-широко, и ручку, конечно же, не возвращает ни в конце дня, ни когда-либо после.
Посмотрев на Джисона, нельзя сказать, что он солнечный мальчик, которого хочется оберегать, варить какао с зефиром на ночь и укутывать в теплый плед. Но почему улыбка такая светлая и теплая, что солнце меркнет по сравнению с ней?
Ему не нужна ни защита, ни помощь – пытается убедить себя Минхо, когда на потоке намечается традиционная осенняя вечеринка в честь Чусока, а Джисон один из первых ввязывается в ее организацию вместе с университетской элитой (ну куда ты лезешь, дурак, а). Той самой, которую Минхо презирает. И всех, кто с ней связан, абсолютно точно, до черных пятен перед глазами терпеть не может. Только с Джисоном так почему-то не работает. К нему хочется подойти и высыпать у его ног целых мешок ручек: разноцветных, гелиевых и шариковых, с покемонами и даже единорогами, если они тому нравятся.
Минхо боится резких порывов необъяснимого трепета и учащенного сердцебиения от одной мысли об одногруппнике. Вообще-то он не по мальчикам, и геев все еще не понимает и быть в их числе уж точно не собирается. Поэтому он старается не думать, не замечать. В какой-то момент он ставит блок на Джисона, добавляет в черный список, только не в сети (до взаимных подписок в инстаграме их скудное общение так и не доходит), а в жизни. Как только Джисон забегает на последней минуте перед парой, в голове сразу же появляется черное пятно на его месте. Оно машет руками, громко смеется и привлекает внимание окружающих. Но только не Минхо. Для него чужой голос – лишь шумовые помехи.
Но даже блокировка иногда дает сбой.
– Можно мне?
Джисон плюхается с подносом прямо напротив Минхо в университетской столовой, вызывая на лице последнего полнейшее недоумение. Он думал, что их попытки сблизиться закончились после так и не возвращенной ручки, но Джисон, похоже, совсем другого мнения.
– Что?
– Ну оливки, ты же не ешь их? Тогда можно мне?
Минхо пялится на свою тарелку, на которой оливки лежат строго отдельно от остальной еды благодаря его ковырянию в салате в течение последних пяти минут. Джисон, не дожидаясь ответа, ловко перекладывает палочками оливки к себе и благодарно улыбается.
– Ты в курсе, что в идеальной паре должен быть тот, кто ест оливки, и тот, кто их терпеть не может. Тогда их отношения продлятся очень-очень долго.
Минхо чувствует себя героем глупой мелодрамы для школьников. Ему хочется прямо сейчас разорвать сценарий и выразительно посмотреть на режиссера. Минхо полностью не устраивает виток сюжета, в котором сам Хан Джисон, новая звезда их школьной шумной компаний, внезапно проявляет к нему интерес. Каковы же мотивы?
– Как хорошо, что всю жизнь я собираюсь быть одиноким.
Минхо не намерен вестись на нелепый флирт (если ответить тем же, то можно и заиграться). От Джисона отделаться хочется поскорее и спокойно поесть без замираний сердца, пережевывая каждый кусочек по тридцать два раза, как учили в детстве.
– Очень расточительно с твоей стороны. Кто же тогда будет есть за тебя оливки? Все в мусорку? – Джисон фыркает, случайно пиная Минхо болтающейся под столом ногой, – так не годится, да и грустно это, когда ты даже не можешь поделиться с кем-то оливками.
Минхо скулит мысленно, потому что даже такой бессмысленный диалог с Джисоном это уже что-то героическое для них обоих. Кажется, у старшего перенасыщение от избытка внимания к своей персоне. А еще от Джисона пахнет слишком вкусно. Это карамель?
– Ты слишком серьезный, я же тебя не съем.
Джисон улыбается с набитым ртом, не успевая проглотить все отобранные оливки. Хмурое лицо Минхо заметно расслабляется, и он добровольно отдает Джисону последнюю оливку, которую не заметил младший.
– Я побежал, встретимся на паре!
Джисон подмигивает и исчезает из поля зрения в следующую секунду. Минхо думает, что Хан похож на ветер. Такой же свободный и жизнерадостный, а еще от него веет свежестью.
***
На пару зарубежной истории Джисон забегает самым последним. Он не выглядит так, словно бежал изо всех сил на пару, но отчего-то кажется запыхавшимся и растрепанным.
Аудитория большая, так что свободных мест достаточно, но Джисон сразу же цепляется взглядом за Минхо и идет прямо к нему.
Минхо старается не показывать, как бешено бьется его сердце, когда Джисон раскладывает письменные принадлежности, случайно касаясь его руки своей.
Джисон улыбается, набирая кому-то сообщение, и Минхо правда хотел бы верить, что это не владелец мерса, на котором Джисона так часто забирают из универа.
Отложив телефон в сторону, Джисон поворачивается к Минхо и шепчет одними губами, что тот сегодня выглядит мило в новом сиреневом свитере. Минхо делает вид, что не разобрал фразы, надеясь, что его покрасневшие уши не выдадут его с потрохами.
Лекцию они, конечно же, не слушают. Джисон рисует забавные карикатуры на полях своей тетради, а затем, видя, что это веселит его соседа, осмеливается разукрасить своей живописью и блокнот Минхо.
Время проходит незаметно, и Минхо правда жаль, что он не может продлить занятие ещё чуточку подольше. Только Джисон садится рядом с ним и на следующей паре, а затем еще раз. Так заканчивается день.
***
Недокуренная сигарета падает на пол, и чужой ботинок тушит горящий фитилек. Минхо поднимает многозначительный взгляд на нарушителя его спокойствия, и замирает, видя перед собой Джисона.
– Если много курить, от тебя будет неприятно пахнуть, и никто с тобой целоваться не захочет.
– Да я и не преследую этой цели, – Минхо пожимает плечами, грустя о почившей сигарете.
– А жаль, я бы с тобой поцеловался.
– Что?
– Что?
Минхо откровенно пялится на Джисона, пытаясь предугадать, когда тот рассмеется, похлопав его по плечу, и скажет, что это была шутка, на которую старший глупо повелся. Только Джисон ничего подобного не говорит, его лицо выглядит совершенно серьезно, а карие глаза словно пытаются загипнотизировать собеседника.
Минхо не знает, что ответить, он теряется в лабиринте собственных фантазий и реальности, которые каким-то немыслимым образом вдруг объединились.
– Брось курить, пожалуйста.
Джисон сдается первым. Мажет проницательным взглядом в последний раз и выбегает из курилки.
Минхо чувствует, как тепло становится где-то внутри около грудной клетки. Возможно, это теплеет его душа.
