Долгожданный отдых

      Тсуна мерила шагами свою комнату, напряженно размышляя. Она то замирала, ошеломленная внезапно родившейся мыслью, то порывалась побиться головой о стену; а все потому, что она вспоминала сегодняшнее утро. Если быть точнее, то разговор с сыном Куросаки Ишшина — Ичиго. И хотя Тсуна давно придумала правдоподобную ложь о том, по какой причине ее руки перебинтованы, во время разговора с парнем она почему-то растерялась и не смогла выдать ничего, кроме той глупости про ожог во время готовки.       «Ну да» — с сарказмом думала шатенка, ероша свои и без того торчащие во все стороны волосы. — «Что же нужно было готовить и что сделать, чтобы обжечь обе руки до середины предплечья? Опустить их в кипящую воду и подержать там?»       Тсуна перевела взгляд на свои руки и закатала рукава блузы до локтя. Ожоги уже сходили, но до полного заживления было еще далеко. Самое странное в них было то, что они не исцелялись пламенем Солнца. Оно будто никак не действовало, как бы ни старался Реехей. Интуиция на этот счет молчала, заставляя Тсуну нервничать и придумывать всякие небылицы, а потом пугать себя ими. Зато она наконец поняла, почему все мафиози используют оружие: при резком и сильном высвобождении пламени кожные покровы не выдерживают и покрываются волдырями, как при ожогах.       Разумеется, есть и такие, кто не травмирует себя, сражаясь без оружия. Например, Занзас. Однако во многом этому посодействовало то, что он с детства учился сражаться и, соответственно, контролировать свое пламя. Для этого ему были нужны немыслимая концентрация и годы тренировок. Кто бы мог подумать, что босс Варии, сражаясь, сосредоточен гораздо сильнее, чем весь остальной его отряд вместе взятый? Но таких, как Занзас, способных высвобождать пламя без оружия и не вредить при этом самому себе — единицы. И чаще всего они предпочитают не рисковать и сражаться так же, как и все.       Неудивительно, что Тсуна так сильно ранила свои руки. Поток пламени, который она высвободила, был невероятной мощи и позволил ей в мгновение ока переместиться на пару десятков метров, чтобы спасти Нану. Однако погасить ударную волну она уже не смогла, и из-за этого ее маму с силой отбросило и впечатало в дерево. От боли женщина тут же потеряла сознание, а Тсуна, не помня себя от страха, кинулась к ней.       «Авария…» — вспомнила шатенка официальную версию произошедшего и фыркнула. Как легко ее отец и Реборн нашли объяснение случившемуся! Тсуна в тот момент была не в том состоянии, чтобы анализировать информацию, ведь ее руки нещадно горели, а сердце обливалось кровью, поэтому она не возмутилась и просто кивнула в знак согласия. Если бы жуткая боль утихла на пару мгновений, она бы поняла, на что согласилась и, наверняка, накричала бы на нерадивого родителя, коим был ее отец, однако в тот момент так и не сделала этого.       Разумеется, после того, что случилось, Тсуна устроила грандиозный скандал и Иемитсу, и Реборну, впрочем, даже Хранителям досталось. Она кричала, выплескивая накопившееся раздражение, а в конце заявила, что до тех пор, пока Реборн ни изменит суть своих тренировок, пока отец ни прекратит игнорировать свой родительский долг и пока Хранители ни прекратят совершать глупости и влипать в неприятности, она отказывается от кресла босса Вонголы.       Сказать, что все были поражены ее словами, — ничего не сказать. Все были просто в неописуемом ужасе! В особенности от того, с каким злым выражением лица ругалась Тсуна: она показала всем ту свою сторону, с которой обычно сталкиваются лишь ее враги. С сильной, безжалостной, стойкой и решительной. Даже Кею пробрало, что уж говорить о впечатлительном Хаято… Спустя две недели шатенка переехала в Каракуру вместе с Наной, перед этим запретив кому-либо с ней связываться.       Для Хранителей и Реборна с Иемитсу поступок Тсуны стал неожиданностью, ровно как и ее решимость. Однако в то время, как подростки отчаянно пытались найти способ вернуть свою леди-босс, Реборн не предпринимал никаких действий. Вероятнее всего, он считал, что Тсуна просто сильно разозлилась и вскоре вернется, так как стать Десятой — ее судьба и долг, ведь ее признало все Первое поколение и передало ей свою Волю.       Что до самой шатенки, она считала свой поступок воспитательным моментом. Тсуна давно хотела преподать урок и Реборну, и отцу, а Хранители просто попали под горячую руку. Она не чувствовала стыда за свою грубость и обидные слова, которыми она охарактеризовала всех и каждого, и не раскаивалась из-за того, что, по сути, бросила всех. Тсуна твердо решила, что то, что она сделала — заслуженное наказание. А раз уж это наказание, то оно должно быть суровым, иначе этот урок не будет усвоен.       Не сказать, что все это нравилось девушке. Вовсе нет. Тсуна не хотела ранить своих друзей и, видя десятки уведомлений о звонках от Хранителей на дисплее телефона, чувствовала, как сжимается ее сердце. Ей звонил даже отец и писал сообщения с извинениями и просьбами одуматься и вернуться. А вот от Реборна не было ни весточки, поэтому Тсуна даже не думала отменять наказание или связываться с кем-либо.       — В следующий раз будут думать головой, прежде чем что-либо делать! — говорила себе шатенка, убеждая себя, что все сделанное — правильно.       В конце концов, рано или поздно Тсуна не выдержала бы постоянного нервного напряжения и высказала все, что накопилось. Даже хорошо, что это произошло сейчас, пусть и при не самым приятных обстоятельствах, а не во время очередной войны или, еще хуже, битвы. Тогда-то это внесло бы дисгармонию в их ряды и существенно снизило шансы на победу.       Но насчет Ичиго Куросаки, перед которым шатенка вдруг оробела, Тсуна твердо решила не зацикливаться на том разговоре. Что было, то прошло. Что бы там ни напридумал себе парень, ее это не касается. Главное, что никто не знает, что она из мафии, а остальное не так и важно.

***

      Ичиго сидел на крыше какого-то дома и размышлял. Пару минут назад он расправился с очередным пустым и теперь любовался ночным небом, на котором звезды почти не были видны из-за огней города, но зато ярко сияла большая серебряная луна. Рукия сказала, что зайдет к Урахаре, чтобы пополнить какие-то свои запасы, поэтому в кой-то веки ему никто не мешал.       В основном мысли парня витали вокруг его новой знакомой — Савады Тсунаеши. Впервые он увидел ее лишь мельком, когда она, напуганная обмороком матери, примчалась к ним домой, чтобы попросить о помощи. Уже тогда Ичиго что-то зацепило в ее стройном силуэте. Он отметил, что движения девушки четко выверены и невероятно плавны. Однако в тот день он увидел ее лишь мельком, поэтому не смог многого сказать о ней, хотя еще два дня в его голове то и дело рождался образ хрупкой шатенки.       Следующая их встреча состоялась перед первым уроком в школе через три дня. Тсуна оказалась куда симпатичнее, чем мог предположить Ичиго. Она мило смутилась, когда он похвалил ее готовку, пусть и от имени Юзу. Но ведь он и сам считал, что ее пирог был невероятно вкусным! Единственное, что было странным в их недолгом разговоре — это реакция Тсуны на его вопрос об ее руках.       Все, от кончиков пальцев и до середины предплечья, было обмотано бинтами. Насколько мог судить Ичиго, такие повязки накладывались при ожогах. Но как можно было нанести себе такую рану? Тсуна была явно напугана, когда парень спросил ее об этом. Она растерялась и сказала, что обожглась, когда готовила, но ее голос звучал настолько неубедительно, что они оба понимали, что это была ложь.       Больше странностей в поведении Тсуны не было, разве что вся ее грация и плавность движений исчезли. Девушка оказалась до смешного неуклюжей, она за весь день спотыкалась не меньше семи раз, и ее только чудом успевали подхватывать и ставить на ноги. Многие нашли этот факт милым. Тсуна была дружелюбна, много смеялась и старательно конспектировала лекции сенсеев.       Ичиго вспоминал ее поведение, слова и не мог понять, чем же его так зацепила эта девушка. Она не сильно выделялась на фоне остальных одноклассников, но было в ней что-то особенное. Какая-то изюминка. Быть может, это были ее красивые карамельные глаза. Может, ее доброта и открытость, готовность дружить со всеми и помочь каждому. А может, и все это вместе.       Поток мыслей Ичиго был прерван странным шумом. Из соседнего переулка доносились звуки драки, и парень, ведомый любопытством, решил посмотреть, что там происходит. Ичиго потребовалась пара секунд, чтобы занять выгодную позицию и хорошо рассмотреть переулок.       В тусклом свете уличных фонарей парень разглядел невысокую фигурку и семь здоровых силуэтов. Очевидно было, что эти семеро пытаются завалить паренька, однако он с невероятной ловкостью уклонялся от атак да еще и успевал бить в ответ. Он был облачен в свободные, не стесняющие движение штаны, оранжевую толстовку, капюшон которой натянул на голову, кожаные перчатки и кроссовки. Его глаза сияли янтарем и казались какими-то нереальными. Слишком насыщенным был цвет.       За пару минут парень разобрался со всей шайкой и, поморщившись, отряхнул руки. Ичиго мысленно присвистнул — бой был весьма зрелищным и казался сценой из какого-то боевика. Парень, закончив драку, засунул руки в карманы и уже направился куда-то еще, как вдруг пристально вгляделся в то место, где сидел Ичиго и немного хрипло, но достаточно громко произнес:       — Кто здесь?       Хоть Ичиго и понимал, что парень его не видит, но напрягся и постарался слиться с окружающим миром. От незнакомца исходила какая-то сила, но это была вовсе не реацу. Да, это была точно не она. Ощущения были странными, но в чем-то похожими. И это было непонятно.       Тем временем парень, еще раз подозрительно оглядев весь переулок, заваленный бессознательными телами, быстрым шагом направился прочь. Ичиго решил не преследовать его и отправиться домой, так как школу завтра еще никто не отменял. Да и после всего, что происходило в его жизни за последнее время, он как-то не сильно удивился увиденному. Подумаешь, хрупкий парнишка раскидал кучку амбалов! И не такое видали!

***

      Тсуна потянулась, сидя на стуле, и довольно зажмурилась. Наконец настал большой перерыв, и можно было отдохнуть от уроков и немного расслабиться. В средней Намимори в это время вечно что-то происходило. То динамит взорвется, то ГДК закомикоросит, то Сасагава вляпается в неприятности. В общем, только и следи за всеми и каждым.       Здесь же царил относительный покой. Правда Ичиго и его друзья иногда странно себя вели, вскакивали со своих мест и, крикнув глупое оправдание, выбегали вон из класса. Тсуна только провожала их недоуменным взглядом, но видя, что никто на это особо не реагирует, решила, что так случается довольно часто, и тоже не стала придавать этому большое значение.       На большом перерыве Тсуна решила исследовать ранее неизведанную территорию — крышу школы. В средней Намимори вход туда хоть и был открыт, но подниматься туда могли либо смельчаки, либо самоубийцы, ведь там любил дремать Кея. В школе ходили легенды о том, что случалось с теми, кто смел нарушать покой ГДК. Тсуна и сама не раз получала от своего Облака, когда Реборн подставлял ее, а потом говорил, что это была тренировка.       — О, Тсуна-чан! — заметив шатенку, воскликнула Орихиме Иноуэ, подруга Ичиго. Она помахала рукой девушке, и та подошла к компании, подозрительно оглядываясь по сторонам. Ее поведение не осталось незамеченным, а потому последовал закономерный вопрос. — Ты в порядке?       — Да, но… — шатенка на миг запнулась. — У вас же нет Дисциплинарного Комитета, правда?       — Какого комитета? — удивленно раскрыв глаза, переспросил Ичиго.       — Дисциплинарного, — неуверенно сказала Тсуна, уже жалея, что вообще открыла рот. Сейчас она, наверное, выглядела невероятно глупо в глазах новых одноклассников. Покраснев, она отвела взгляд.       В прошлой школе она была предметом насмешек со стороны одноклассников из-за своей неуклюжести и незаурядности. Любая ее фраза вызывала взрывы хохота и издевки, но так было ровно до того момента, пока в ее окружении ни появились Хаято, Такеши и Реехей. Они разом отогнали всех от своей леди-босс, и в глаза Тсуне больше не смеялись, хотя в спину все еще звучали обидные слова. Сейчас она боялась повторения этого, ведь рядом не было друзей, способных защитить ее.       — Какой ужас! — вместо смеха шатенка услышала только искреннее удивление и неподдельный ужас в голосе Ичиго. — В какой странной школе ты училась!       — Да, — покивала Кучики Рукия, еще одна подруга Куросаки, соглашаясь с мнением парня. — Мне почему-то кажется, что наказывали у вас весьма сурово.       — Ну, — протянула Тсуна, вспоминая, и передернула плечами. — Скажу так, недельная отработка была самым легким наказанием.       — А что же тогда было самым страшным? — сверкнув любопытством в глазах, спросил Урюу Исида и поправил очки. Вся компания уставилась на Тсуну в ожидании ответа. Девушка несколько смутилась от столь пристального внимания, но все же ответила.       — Глава комитета избивал нарушителей своими тонфа до полусмерти.       Несколько секунд царила тишина. Затем Иноуэ одним шагом приблизилась к Тсуне, осторожно схватив ее за руки, заглянула в карамельные глаза и сказала:       — Здесь нет такого ужаса! Да и если бы и был, мы бы не дали тебя в обиду какому-то комитету!       В ее словах не было издевки или хоть капли лжи. Она говорила от чистого сердца, а друзья за ее спиной кивали, соглашаясь. Шатенка вдруг почувствовала невероятную легкость от осознания того факта, что здесь ее не назовут «никчемная Тсуна», здесь ее примут и поймут. За один день она нашла столько новых друзей, и от этого хотелось смеяться и плясать.       — Спасибо, — сказала она, широко улыбнувшись. Однако в следующую минуту ее прошиб холодный пот. Интуиция велела уходить с крыши сейчас же, иначе быть в беде. Тсуна привыкла доверять своему шестому чувству, а потому высвободила свои руки, которые до этого схватила Иноуэ, и отступила на шаг. — Я хотела еще учебник почитать перед уроком, увидимся в классе.       Тсуна тут же скрылась с крыши, а Ичиго с друзьями недоуменно переглянулись. Но в следующий миг они даже порадовались, что шатенка ушла, так как с неба послышался рев пустого. Но ни Куросаки, ни Рукия, ни кто-либо другой не заметили, как невысокая фигурка наблюдала за сражением, спрятавшись за прикрытую дверь…