***
Йос заскучал. Это было ожидаемо — прежде он никогда не простаивал такое количество времени без дела. И как-то раз, в смутных чувствах, Агудар отправился в единственное место, которое ему во дворце казалось интересным. В оружейную, что по совместительству была и полигоном для боевых тренировок. Там он без устали махал огромным мечом и участвовал в спаррингах с другими бойцами, из которых почти всегда выходил победителем, отчего снискал определённое уважение в стане местных солдат и охраны. — Чей будешь, здоровяк? — обратился к нему как-то раз Варкан, один из лбов, что лишь слегка уступал ему в пропорциях, сумев выиграть парочку поединков из десятка против свирепого в беспощадного на поле боя йоса. Варкан был вкусившим немало тягот войны солдатом, который разменял уже пятый десяток, но молодецкой удали и проворства у него было как у юнца. — Ничей не буду. Сам по себе, — пожал плечами Агудар. — Ой, не заливай! Ты ведь вместе с магичкой, что поселилась во дворце? Вы в соседних комнатах живёте. А по слухам ты ещё и приходуешь её так, как не каждый мужик сумеет, — похвалил его смуглолицый коротко стриженый блондин, чем заставил рыцаря дебильно улыбнуться. — Ну… Есть немного… — Так это ж хорошо, что есть! Это ж хорошо! Но, дружище, бабу с толком ублажать это, как по мне, не единственное, что нужно мужику. Ещё ему нужно с утреца на свежий воздух выйти и парочку рож разбить, а затем и мечом своим помахать, чтобы косточки размять, как следует. Что думаешь? — хитро подмигнул ему воин. Агудар был вынужден согласиться. — А уж коли ты согласен, то как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к нам в нашем небольшом походе на виверну? Ух, сука, как же заебала местных эта виверна! — с живыми эмоциями на лице повествовал солдафон. — На днях уж пятую корову спиздила из окрестных деревень, это не считая того, что перед этим сожрала двух лошадей и даже старого пидора Томми, хозяина «Веселящего Бочонка»! Даже жирного Томми утащила, понимаешь, дружище? У него было самое дешёвое и забористое бухло по всему графству! — Да уж… — Так и что ты скажешь? За виверну обещают уже полсотни золотом, лишь бы подохла, наконец! Мы с друганами прикинули хуй к носу и решили, что по пять золота на брата за эту тварь — вполне себе круто выходит! Правда, придётся поделиться ещё и Талером, — поморщился Варкан. — Ребята не хотят идти без подстраховки в виде мага, пусть Талер и тот ещё хитрожопый засранец. Ну, отсыплем чего и ему, раз такая пьянка! Тебя как там звать? — Агудар. — Агудар! Отлично! В деле ты или нет? — Ясен хер, — хрустнул ладонями йос-виа, кровожадно ухмыльнувшись. Со стороны выглядело даже жутковато. — Ну а раз хер ясен, то седлай завтра своего коня и скачи к главным воротам Фаи. Мы с ребятами собираемся там в десять утра, после чего двигаем в сторону одной из деревень, где Оксану видели в прошлый раз. Ну а уж на месте и разберёмся! — Оксану? — переспросил за ним Агудар. Варкан в ответ вновь расхохотался, похлопав йоса по плечу. — Оксану, брат, Оксану. Так эту сучью виверну и прозвали… — Никаких Оксан! — категорично заявила Лилит, едва лишь узнала об этой затее, а узнала она почти сразу, как только Агудар вернулся из казарм. — На виверну идти! Сдурел ты что ли? — Дак там десяток воинов и маг будет! — наседал на неё дикарь, будто у мамы погулять отпрашивался. — Сожрёт всех и не подавится! Тебя наградой что ль сманили? Сколько надо? Пять? Десять? Я сама тебе куплю что захочешь… — Плевал я на золото! — возмутился рыцарь. — Я уже две недели в этом дворце, как хуй на именинах! Тебе тут хорошо, я знаю, а мне что делать? Вальсовать на бале? — Вальсировать, — машинально поправила брюнетка, закатив глаза. — Что, неужели так скучно? Мы можем вновь взять коней и прокатиться по окрестностям! Хочешь, наперегонки? — Да накатались уже, Лилит. Каждый день катаемся. В бой мне охота… — насупился он, угрюмо уставившись на свою хозяйку. Та лишь расстроенно вздохнула, осознав, что в последнее время уделяла йосу маловато внимания, переключившись целиком и полностью на свою обожаемую Еву. Агудар бы не стал ревновать — не того сорта мужик. Скорее нашёл бы себе новый объект для воздыханий, благо «высокими» чувствами страдать был не склонен. А вот скучно ему и в самом деле могло стать. В конце концов… Десять взрослых и матёрых вояк и ещё один маг на прикрытии… Неужели не хватит, чтобы совладать с виверной? Лилит долго думала, морщилась, вздыхала, но в итоге была вынуждена согласиться, потому что возможные подвижки в отсутствие этой намечались не скоро. — Они хоть представляют, что делают? Виверны жуткие твари! А какие большие! Тут слухи пускали, что она аж пятнадцати метров в длину! Ты же видел, как выглядят виверны. Представь огромную! — Брешут, — упрямо возразил рыцарь. — Мужики говорят, что таких больших не бывает. А с обычной они дела уже имели. И ничего. Не помер никто. Один дохляк разве что руку потерял. Откусили ему. Так он дохляк! А я смотри какой большой! Уговоры продолжались не очень долго, но достаточно, чтобы вымотать нервы парочки. По итогам Ли дала отмашку, внутренне сжавшись в маленький комочек. Она боялась за Агудара. Как за самого верного друга, который мог иметь её в десятках различных поз. Но ничего не поделаешь — такова суть людских взаимоотношений, когда нужно находить компромиссы и приходить к тому или иному согласию. Йос был доволен, радостно посматривая на свой клинок, который должен был окропиться кровью уже завтра. — Шевелись, ребята! Сама себя эта тварь не прикончит! Бравая компания из одиннадцати охотников за головой Оксаны уже битых четыре часа носилась по окрестным полям и лесам графства, пытаясь углядеть в небе хоть какой-нибудь намёк на примерное местоположение бестии. Они были взмыленными и уставшими уже от одного лишь только конного путешествия, это не говоря о предстоящей мясорубке. Их предводитель объездил уже с десяток деревень и исколесил километры дорог, но никакого ориентира этой ораве до сих пор высмотреть не удалось. — Хуй бы на клык этой ебучей виверне! — злобно отвечал Талер, поблёскивая магическими браслетами на запястьях. — Сколько ещё мы будем её искать? Ты даже не знаешь, куда нам ехать! — Никто не знает, куда нам ехать, Талер! Она всегда появляется внезапно! Нам просто нужно вовремя её засечь… — В таком случае мы можем тут хоть целую неделю скакать, как болваны! — Если придётся! Заебал уже жаловаться! Пошла! — предводитель явно не жалел свою черномастную кобылу, которая сплошь покрылась потом от долгой езды и недовольно храпела в ответ на новые приказы. Спустя некоторое время, когда надежда повстречать ненавистное чудище уже почти угасла, неподалёку от одного из пригорков, что гордо возвышался над графством, раздался пронзительный звериный вопль. Солдаты вмиг задрали головы вверх, рассчитывая уж явно не на то, что подобный рык могла издать какая-нибудь птица. О нет. Птицей не пахло. Пахло тем самым, за чем все они натирали свои нежные места доспехами уже целых полдня. Виверна! Величественно разрезая ясный небосклон, эта зелёная туша довольно распевала свои не мелодичные песенки, распугивая окрестное зверьё, что в панике разбегалось от её криков. Этот вопль не был первым. Она уж довольно долго летала, терроризируя одним своим видом всю фауну местных краёв. Но откуда об этом было знать Агудару, Талеру, Варкану и ещё восьмерым их спутникам? Оксана, издав ещё несколько душераздирающих звуков, спланировала вниз и приземлилась прямо на вершину горы, временно скрывшись из поля зрения наблюдателей. — Ага, сука! — радостно завопил главарь. — Нашлась! Двигаем, ребята! Тут в лучшем случае полверсты! Отряд за считанные минуты преодолел разделявшие их от желаемой славы метры, после чего в задумчивости остановился у пригорка. Проблема слегка изменилась. Дело было в том, что сколь бы отважны и решительны ни были мужики, лезть в полном обмундировании на вершину горы они бы не стали. Банально потому, что не сумели бы. Но тут всё решил случай. Быстро был найден вход в пещеру, а пещера, как выяснилось, вела не вниз, а наверх. До самой вершины горы, судя по тому, что сверху были видны отблески света. Она была достаточно широкой и высокой, чтобы в ней без проблем расположилось и две сотни человек, но подъём осложнялся постоянными выступами и завалами камней, забраться на которые и разобрать которые можно было только с чьей-нибудь помощью. Компания, спешившись и оставив коней у входа, побрела по пещере, периодически останавливаясь, чтобы отдышаться — подъём был крутоват, хотя и посилен. Агудар лез самым первым, разведывая дорогу, Варкан двигал следом, а замыкал шествие Талер, матерясь сквозь зубы в попытках подтянуть своё худощавое тело на ещё одну условную ступень. — Сука, ну и дыра! — жаловался маг, который выдохся на полпути и заметно замедлился. — Эй, там! Подождите! Валить паскуду будем все вместе! — Кто отстанет — останется без золота, — захохотал впереди темнокожий Варкан, чем немало взбесил чародея и вызывал дружный смех остальных вояк. Подъём был успешно преодолён где-то за десять минут, а затем отряд остановился близ крупной расщелины, что вела наружу. Предположительно они вышли бы у самой верхушки, неподалёку от гнезда виверны, которое она, должно быть, там свила. Или не свила — точной причины её посадки в этом месте никто назвать не мог. — Тише, тише… — скомандовал главный, уловив краем уха отдалённое урчание. — Мы же не хотим, чтобы она услышала нас раньше срока. Откуда-то сверху свалился мелкий камешек, звонко щёлкнув по доспехам одного из солдат. Затем свалился ещё один, прямо под ноги другому. Затем ещё несколько. Воины не сразу поняли, что потолок пещеры начал обваливаться. А когда поняли — было уже поздновато. С гулким грохотом валуны посыпались со всех сторон, вынуждая в срочном порядке отступать назад под дружный хор испуганных голосов. Не отступили только Агудар и Варкан. Вместо этого они резко рванули вперёд, за несколько шагов преодолев разделяющее их и дыру расстояние, буквально выпрыгнув из под завала в самый последний момент. Они оказались наверху. Остальные, судя по приглушённым голосам, снизу. Вход засыпало, так что теперь двое воинов были наглухо отрезаны от остальных. Бежать было некуда, разве что ожидать спасения или же отрастить крылья и самолично сигануть со скалы. Варкан был настроен пессимистично после отделения от остальных. Агудару же всё это лишь прибавило уверенности, и он решительно двинулся вперёд, обнажив свой клинок одним резким движением. — Стой! Сдурел? — тотчас же схватил его за локоть мужчина, не позволив идти дальше. — И чего ты хочешь? Вдвоём переть на эту тварь? Давай разгребать завал и выбираться отсюда к хуям! — Нет, — мотнул головой йос, поудобнее перехватив рукоять цвайхандера. — Идём в бой. С ней можно сладить и одному. Я знаю. У нас на полуострове был мужик, который победил такую же голыми руками. — Да ты ёбнулся, Агудар! Какими ещё голыми руками?! — зло зашипел Варкан. Рыцарю уже порядочно надоело пятиться назад и ждать. Душа требовала действа. Именно поэтому он, размяв затёкшую шею, потопал дальше, оставив своего напарника в недоумении, граничащем с паникой. — Кахасс! — прохрипел рыцарь, осторожно обходя боком хищно глазевшую на него виверну, которая, обнажив ряд длинных и острых жёлтых зубов, лишь шипела, но бросаться на него ещё не собиралась. В такие моменты Агудар не переживал о том, что его никто не поймёт. Язык дикарей в принципе довольно резок, быстр и агрессивен, неприветлив для ушей тех, кто его никогда не слышал. «Кахасс!» означало что-то вроде «Вперёд!» или «Давай же!». Но виверна не спешила. Конечно, всё они врали. Не пахло здесь никакими пятнадцатью метрами. Деревенщина как всегда приукрасила то, чего до умопомрачения боялась. В лучшем случае шесть или семь метров. Стандартная взрослая особь по размерам, однако, знатоком виверн Агудар не был, и утверждать ничего наверняка не мог. Размахивая длиннющим хвостом, украшенным прочными костяными наростами, зеленокожая тварь с длинными перепончатыми крыльями не стеснялась всячески вертеть своей длинной шеей, словно стараясь разглядеть своего противника во всех деталях. Агудар был сейчас единым целым со своим огромным клинком. Меч не мешал ему, а был продолжением руки, полноценным продолжением, готовым в случае чего пронзить шкуру чудовища так скоро и так глубоко, как только можно. Шаги совершались в такт биению сердца, секунды растягивались так, словно были минутами, как и всегда перед славным поединком, которого так жаждал рыцарь. Он чувствовал трепет в груди. И он чувствовал зов. И сдерживал его. Необходимо было дождаться, пока она атакует сама. Первой. — Гурха тсанн! — сквозь зубы плюнул дикарь, отметив, что призыв «Не боись!» или по-простому «Не ссы!» скорее нужно было адресовать самому себе, нежели оппоненту. Не сказать, чтобы Агудар боялся. В родном племени сызмальства культивировалось бесстрашие. Культивировалась мысль о том, что достойные мужи не умирают в своей постели, окружённые близкими людьми. Они умирают в сражении, в битве, с улыбкой на устах и отвагой в сердце. Бояться заставляли инстинкты, которые варвар по привычке успешно подавлял. Их разделял десяток метров. Десяток метров между острием меча и головой Оксаны. Кто-то должен был сделать первый шаг. И этим «кем-то» Агудар не стал. Рыкнув и взмахнув крыльями, виверна совершила резкий и короткий прыжок вперёд, намереваясь достать человека своими мощными лапами. Острые когти сверкнули в миллиметре от колена Агудара, которое он еле успел увести из под удара. В тот же момент он приготовился бить и сам — позволив инерции развернуть его тело, он совершил один резкий оборот, на выходе нанеся тяжёлый рубящий удар по лапе виверны, гулко охнув от невероятной силы, вложенной в этот манёвр. Лезвие оставило неглубокую уродливую борозду на теле Оксаны, а та дёрнулась назад и яростно завопила, пытаясь, вероятно, оглушить йоса звоном в ушах. Но он постарался максимально проигнорировать это неудобство, лишь скривив лицо. Сразу после этого удара он отпрыгнул в сторону и сделал несколько шагов назад, позволив твари взять реванш с того же самого расстояния, только уже будучи немного подбитой. У него созрел план. Осталось лишь реализовать его. Следующим заходом виверна атаковала схожим образом. Йос в ответ подался назад всем телом, оказавшись на расстоянии в целый метр от другой лапы, после чего, отчаянно заревев, со всей дури саданул колющим ударом прямо в ляжку монстра, без особых проблем пробив кожу, и усадив меч в ране примерно на целых тридцать или сорок сантиметров. Виверна припала на одну лапу, вновь рискуя разорвать перепонки Агудара воем, а тот поспешил поскорее выдернуть меч, дабы не остаться безоружным. Оксана уже не была так быстра, поэтому отскочить не успела. Воспользовавшись её заминкой, рыцарь, схватив клинок одновременно за обе гарды, основную и дополнительную, что была чуть дальше, всадил его в бок чудовища на манер копья, вновь выдернул и всадил ещё раз, чуть пониже крыла. Виверна попыталась достать его своими зубами, вытянув длинную шею и намереваясь куснуть Агудара за руку, державшую меч, но тот внезапно отпустил его, пока тот находился ещё в ране, не вытаскивая, и зарядил мощным ударом кулака в стальной перчатке прямо в нос чудовища. Заминки, которая последовала вслед за этим, было достаточно для того, чтобы йос вновь выдернул меч и, схватившись двумя руками за основную гарду, направил его в сторону шеи Оксаны, намереваясь отрубить ей голову, чтобы этот поединок, наконец, закончился. Он не закончился, но стал ещё ближе к завершению. Отрубить голову не вышло, но вышло прорубить шею до середины, заставив густую кровь фонтаном выливаться из раны, заливая собой как землю, так и Агудара, стоящего на ней. Виверна забилась в яростных конвульсиях, уже не пытаясь атаковать, а пытаясь, возможно, уйти, только получалось это с переменным успехом, ибо координация её была нарушена. Йос не хотел давать никакой пощады, поэтому, покрепче сжав клинок, в пару огромных шагов нагнал Оксану, рубанув по шее ещё раз. Вновь брызги крови, вновь ужасные звериные вопли и хаотичные метания, одно из которых наградило Агудара мощным ударом в грудь. Лапа виверны смяла нагрудник, выбила весь дух из воина, но сразу же после того бестия грохнулась наземь, вереща. Это были её последние крики. Спустя две минуты она уже не издавала звуков. Она была мертва. Агудар раскрыл глаза, ощущая сильную боль в районе груди. Она заставила его болезненно прищуриться и чуть слышно застонать. Каждый вдох давался с трудом. Кажется, перелом рёбер. Вопрос — как много, и в каком месте сломаны. Но ответов получить в ближайшее время возможности не было. Пересилив себя, он смог сесть. Отметил взглядом клинок, лежавший в нескольких метрах поодаль. Отметил недвижимую тушу своего врага чуть дальше. Удовлетворённо усмехнулся. Попытался встать. Получилось едва ли с пятой попытки. Доковыляв до своего меча, рыцарь бережно подобрал его. Подошёл к туше, внимательно посмотрел на неё с минуту, словно пытаясь найти ответ на какой-то одному лишь ему известный вопрос. Виверна казалась такой большой, а он — таким маленьким. Удивительно, учитывая его огромные пропорции. Агудар занёс острие над головой твари и опустил его, совершив этот удар из своих самых последних сил. Голова Оксаны была отсечена. Схватив её за ноздри, всунув в них оба пальца, Агудар медленно понёс её обратно, встретившись на выходе с бледным как мел Варканом, который, вне сомнений, имел честь наблюдать за поединком. — Разгребай, — коротко приказал йос, кивнув головой в сторону завала, за которым уже слышалось копошение. Видимо, остальные члены группы тоже пытались их раскопать, не зная, правда, что за зрелище ждёт их по ту сторону. — Блять… — только и нашёлся, что сказать Варкан. — Твою же мать… По возвращению в близлежащую деревню солдаты закатили пирушку в честь героя в первой же попавшейся им таверне. Голову виверны выложили на всеобщее обозрение на одном из столов. Радовались все. Долго. И пили все, кроме Агудара, который практически обессилел, и ныне им в одной из комнат занимался побитый Талер, чья рожа была чуть подпорчена здоровенным шрамом, полученным в результате камнепада. Хотел бы йос остаться с остальными, да не мог — мощи не было. И грудь болела. Больно было даже дышать. И чертовски больно. — Терпи, — велел ему колдун. — Я не специализируюсь в лечебной магии, но тебе станет полегче. Доставим в резиденцию Дэдай — там тобой займутся те, кто знает в ней толк. К вечеру Агудара вернули во дворец. Припрягли лучшего целителя, чтобы глаз с него не спускал. Обезумевшая Лилит, которая, конечно же, уже была в курсе столь быстро распространившегося слуха, всячески прорывалась к своему воину, но её не пускали. Вообще никого не пускали. Над Агударом колдовали до самого утра, прежде чем дело было сделано. В ту ночь девушка почти не спала. Утро ознаменовалось новой вестью — гигантская виверна из округа никуда не подевалась, сожрав спозаранку ещё одну корову. Её голова, судя по отзывам очевидцев, была вдвое больше той, которую получил в качестве трофея йос. Если Агудар и убил виверну, то она явно не была той самой Оксаной. Но какая разница? Слух о его подвиге быстро облетел всю Фаю. Агудар стал самой настоящей знаменитостью всего за сутки. Ох, как же зла была на него Лилит. И как же рада была тому, что он уцелел. И как же зла она была на придурка Варкана, который стоял столбом и не помог. И как была зла на всю эту компанию идиотов, которых она была готова взглядом испепелить за то, что произошло. Злилась примерно два дня, по прошествии которых Агудар вернулся в норму. А потом уже не злилась. Рыцаря приставили к награде. Конечно, куда меньшей, чем пятьдесят золотых, но всё равно солидной. Без зазрения совести Агудар в тот же день наведался в лавку ювелира и купил для Лилит роскошное колье с россыпью драгоценных камней. Его вряд ли можно было назвать знатоком благородных пород и металлов, отчего продавец не упустил возможности нагреть своего необычного посетителя примерно на две трети стоимости, содрав куда больше, чем следовало бы. Но в детали своего похода за подарком йос никого не посвящал, поэтому никто больше ничего и не узнал. Этого мужчину мало интересовали деньги. В сущности круг его интересов сужался до двух понятий. Первым понятием был хороший поединок — народ йос-виа просто не мог оставаться в стороне от войны, в чём бы она ни проявлялась. Вторым являлась Лилит, которую Агудару нравилось видеть довольной и радостной, вне зависимости от ситуации и возможного контекста. Он не относился к ней, как к своей супруге. Не мог, в силу убеждений своего народа. Он считал её, согласно заветам, божественным потомком, а их встречу — великим умыслом провидения. Ну а боги… А что до них? Захотят делить ложе с человеком? Да будет так. Захотят делить ложе с другими богами? Пожалуйста. Мрачный рыцарь же считал своим долгом защищать своего бога, однажды уже спасшего его от смерти. Это для него стояло куда выше всех остальных желаний. В чём-то Агудар даже считал себя избранным — ему Лилит нравилась во всех аспектах, позволяя куда больше, чем по идее божество должно позволять своему послушнику. И это стоило того, чтобы рисковать своей головой хоть бы и каждый день, доказывая, что со своим выбором чародейка не ошиблась.***
Когда количество ежеминутно выполняемой работы начало постепенно уменьшаться ввиду помощи Люцифера и некоторой автоматизации, графиня смогла облегчённо вздохнуть, осознав, что её труд начал приносить некоторые плоды. Местечко, где привыкли трудиться артефактологи, издали уже начинало походить на выставку причудливых кораблей. Некоторые из них были изуродованы взрывами в связи с неполадками, как это называли особо оптимистичные инженеры. Полученный от Люцифера, который поселился на месте своей работы вместе с судостроителями, доклад гласил, что если они будут продолжать в таком же темпе, то скоро будут готовы предоставить первый и, самое главное, рабочий образец. Приблизительное время показа было назначено через месяц. С тенийскими разработками всё было несколько печальнее. Из-за недостатка опытных кадров разработка шла медленно, но жрала колоссальное количество дорогих материалов и золота. Под конец второй недели Ева получила известия о том, что реставрация нового дома Лилит полностью завершена, что, впрочем, на фоне всех остальных донесений и докладов, являвших собой в основном запросы или требования, было действительно приятной новостью. Это было отличным поводом для новой встречи, поэтому ректорша спешно написала своей протеже записку, но передала её только под вечер из-за новой порции неотложных дел, внезапно свалившихся на голову пять минут спустя. В записке она договорилась с Лилит о небольшой встрече следующим утром. Наплевав на соблюдение формальностей, в назначенное время графиня беспардонно ввалилась внутрь покоев своей ученицы, застав ту читающей какую-то книгу после очередного посещения купален. Издав удовлетворённый вздох, Ева упала на диван, словив на себе пристальное внимание девушки и сразу же после этого принявшись рассказывать. — Мне доложили, что все дела с твоим новым домом уже решены, — говорила графиня со смесью усталости, радости и удовлетворения. — Сама я ещё не видела, но не сомневаюсь, что поработали мои люди на славу и учли все наши пожелания. Так что… — она улыбнулась, — Пригласишь меня на небольшое новоселье, Лилит? — Боги, Ева, я совершенно забыла об этом… — призналась ученица, приложив ко лбу ладонь. — Да и… Не мудрено было забыть! Слышала об Агударе, который решил погеройствовать в расцвете сил? Ты слышала? Да ты не могла не слышать! — Да, я на днях слышала пару историй от чересчур болтливых слуг, — согласно кивнула Ева. — Сперва заинтересовалась и решила проверить лично, потом выслушивала доклад Штирна… — поняв, что Лилит смотрит на неё с немым вопросом на лице, она поспешила пояснить: — Варкан находится в прямом подчинении Штирна. В целом — я рада, что всё прошло хорошо и без негативных последствий. Прости, что меня в нужный момент не оказалось рядом, но это строительство буквально не оставляет мне и минуты свободной! Впрочем, скоро это изменится, поскольку все основные проблемы уже решены, а остальные решатся сами по себе, со временем… Инкогнито они покинули дворец, не собираясь докладывать никому о своих истинных планах. Погода сегодня велела радоваться каждому, кто ещё не забыл это чувство. Солнце, в кои то веки, решило посетить мрачное и вечно туманное Варулское герцогство, чем вызвало немало восторженных взглядов и радостных улыбок. Подобная участь не смогла обойти и личико Евы, заставив ту восхищённо озираться по округе во время конной поездки. Пока они ехали, Лилит в красках рассказала Еве обо всём, что в недавней истории осталось за кадром. — Сумасшедший! И он потратил всю награду на это колье! Ева… — Лилит слегка сбавила тон, — Если рыцарство на свете ещё существует — это оно и есть. — Рыцарство… — загадочно вторила Дэдай с уже известной для Лилит интонацией; она делала так только тогда, когда рассудок проигрывал бой с руной времени и пускал её к рулю. Солнечные лучи ложились на ухоженную кожу графини, слегка взмокшую от пота, отражались от белоснежных волос и утопали в янтарных глазах, практически заглушая горящий внутри них живой огонь. Простецкая одежда не отнимала у Евы её дворянства, даже совсем наоборот, подчёркивала стройность и грациозность своего владельца, лишний раз доказывая, что достойному человеку любая тряпка будет к лицу. — Весьма любопытный поступок с точки зрения человеческой природы, — витиевато продолжила наставница, — Мне кажется, что его корни растут в почве человеческого эгоизма и желания удовлетворить какую-то потребность. Быть может, это желание видеть тебя счастливой? Или возможность увидеть колье на твоём стройном теле? Впрочем, учитывая характер Агудара, мы вряд ли узнаем это наверняка, — она засмеялась. Ева застыла в попытке достать руками солнце и сладком стоне. Затёкшая за время спокойной езды спина издала приглушенный хруст, утонувший в ритмичном стуке копыт. Дэдай начала смутно ощущать в себе ранее неизведанное чувство, очень навязчивое и требующее сурового контроля, дабы не дать ему и малейшего шанса вырваться на свободу и сотворить какое-нибудь бесчинство. Не понимая, что служило источником, она взглянула на Лилит. Увидела счастливый изгиб её губ, взгляд двух ясных глаз, тонкие и женственные пальцы, сжимающие поводья в необычном хвате, дабы избежать дискомфорта, который могут доставить удлинённые ногти, состричь которые магу профиля Лилит не представлялось возможным — прочность их была подобна металлу. С удивлением на лице Ева осознала первопричину своих душевных терзаний и весело рассмеялась. Неизвестно, чувствовала ли брюнетка какую-то неуловимую вину или просто уловила смысл восторженного взгляда своей госпожи, но несколько секунд спустя она резко приостановила лошадь и спешилась, поманив за собой графиню. Лилит растворилась внутри Евы, а Ева растворилась внутри Лилит, уединившись в небольшой чаще. Лилит шептала глупые слова любви, целуя плечи графини, но та не сопротивлялась, а совсем наоборот — всё сильнее хотела отдаться накопившемуся за долгое время желанию. Она хотела с головой занырнуть в этот новый и пока ещё не совсем понятный для неё мир. Она крепко сжимала талию Лилит, прижималась к её вздымающейся груди и шее, вдыхала аромат волос и разгорячённого тела, цепляясь за одежду, едва перебарывая желание сорвать её. Она страстно впивалась в губы ученицы, растягивая удовольствие так долго, как могла. Разбойница же отвечала равноценной взаимностью. Немота, вызванная резким наплывом чувств, не позволяла им проронить ни единого звука, лишь дыхание, давно уже участившееся, и громкое биение их сердец давали им понять, что они всё ещё живы. — Это пытка… — простонала Лилит, оторвавшись, наконец, от Евы. — Пытка, — тихо прошептала графиня и приглушённо расхохоталась, поправляя свои взъерошенные волосы. «Взаимное истязание» — думала она, — «По согласию обеих сторон, приносящее неземное удовольствие и лишающее дара речи». — Я больше так не могу, — решительно продолжила тёмная. — В новый дом! И побыстрее! Наперегонки, чёрт побери! Она вновь сходила с ума. Так, словно в самый первый раз. Пустив коня галопом, Ева гнала его до самого дома Лилит, порою оглядываясь и прекрасно понимая, что ключ есть только у тёмной. Гонка ради гонки, а не ради победы, пусть и сказано было обратное. Если бы только кто-то знал, насколько сейчас Лилит было наплевать на роскошь своего нового поместья. Если бы только знал, что в голове у неё были мысли максимально далёкие от того, чтобы даже попробовать оценить окружающую её обстановку. Всё, что она видела — спину Евы, мелькающую где-то впереди. Гонка была проиграна, но какое это, в конце концов, сейчас имело значение? Дрожащей рукой она вытащила из недр одежды ключ, который, казалось, был единственной вещью, что отделял их от того, что произойдёт уже совсем скоро. Лилит становилось трудно даже дышать. Изо всех сил она пыталась взять себя в руки, чтобы ненароком не потерять сознание. Она к подобному никогда и не была склонна, но обманчивые игры разума очень убедительно отстаивали подобное опасение. Ничего не должно сейчас нарушить этой атмосферы, которую, должно быть, чувствовала и Ева. Это напряжение, молчаливо повисшее в воздухе. У них не было забот, не было никакой спешки, они были вольны делать всё, что пожелают, но, даже учитывая всё это, напряжение не исчезало. Оно охватывало их всё сильнее. И его нужно было побороть. Хоть как-нибудь. — А здесь стало ещё уютнее, — заявила подрагивающим, словно струна арфы, голосом Ева в последней попытке усилить свои чувства посредством воздержания. Она прекрасно понимала, что совсем скоро её ждёт погружение в сладкий омут, доселе неизведанный и покрытый непроницаемым туманом, главным поводырём в котором будет Лилит. — О… Очень красиво… — прошептала та, усилием воли заставив себя оценить внутреннее убранство. Всё было сделано именно так, как они и хотели. Даже декоративные черепа, о которых говорила Ева, присутствовали. На стенах висели картины с силуэтами городов и природных пейзажей. Мрачные, тёмные, как сама Лилит, ведь это она захотела видеть их именно такими. Окна были занавешены чёрной шёлковой тканью, создавая приятный полумрак, мягкие ковры были приятны для её босых ног — обувь она сбросила почти сразу же. И пусть она не заметила заботливо оставленную на столе, так, словно кто-то догадывался, бутылку вина, её заметила Ева, поспешив разлить напиток по бокалам. Графиня думала наперёд. Она уже подыскивала способ расслабиться. Им обеим. Она поднесла бокал к своим губам, но пить не стала. Её сдержал взгляд Лилит. — Да. Давай… Выпьем… — каждое слово давалось Лилит очень нелегко. Она была готова снести одним резким движением и бутылку и посуду со стола, лишь бы освободить свободное место и прямо там овладеть Евой. Прямо на столе, не медля больше ни секунды. Но умом понимала, что если слегка замедлить темп событий, то в конце будет ещё приятнее. И они выпили. Несколько глотков помогли Лилит унять дрожь в конечностях. По всему телу разлилось приятное тепло. Голова начала плыть. Она, не в силах больше терпеть, отставила напиток в сторону, решительно сократив расстояние между ней и Евой. Они обе знали, что им предстоит. Они обе ждали этого. И они обе в какой-то степени боялись, потому что не знали, что на самом деле случится, когда они начнут. Хотя догадки в своих головах, конечно, строили самые фантастические и прекрасные. Лилит обвила руку вокруг талии Евы, слегка подтянув к себе. Второй рукой прикоснулась к щеке, осторожно погладив её и робко улыбнувшись. Глядя в её янтарные глаза, она понимала, как сильно графиня ждёт от неё продолжения. Ева позволяла ей быть ведущей, сама захотев остаться ведомой. И если она правда хочет этого, то да будет так. Они слились воедино в нежном и томящем поцелуе, глубоко и часто дыша в моменты, когда на доли секунды отрывались друг от друга. «Чего я хочу: мечты Лилит». Сигарету. Выпить. Чтобы светило солнце. Забыться и уснуть. Изменить прошлое. Вернуть погибшего мужа. Амнистию. Длинный список имён и лицензию на убийство. Больше всего в ту минуту она хотела её. Вино казалось графине безвкусным, словно бы она пила не алый виноградный нектар из солнечной Гарджии, а обычную воду, немного разбавленную приторной сладостью. Причиной тому являлось присутствие Лилит и практически физическое ощущение её страстного взгляда. Ева старалась в одиночку держать прорванную плотину и проигрывала эту битву. С каждой секундой чувства находили новую лазейку: сперва это было лёгкое движение бровью, словно перелётная птица вновь сорвалась в полёт, затем нервное подрагивание краёв её влажных от вина губ. Дэдай почувствовала, как её рука отодвигает почти полный бокал в сторону в ответ на точно такое же движение Лилит, словно бы давая своё молчаливое согласие. Сердце норовило выскочить из груди, когда графиня почувствовала сквозь тяжёлую одежду прикосновение рук девушки — нежное и медлительное, таящее в себе огромную, почти неописуемую мощь, перед которой Ева должна была пасть на колени, но лишь застыла в сладостном стоне, непроизвольно вырвавшемся из её лёгких. Её глаза молили Лилит о пощаде, но с нотками категоричности, словно бы отметая любые попытки предоставить оную. Лилит же всё прекрасно поняла и поспешила наградить полностью капитулировавшую графиню сладостным поцелуем, заставившим бедное сердце последней замереть. На миг воцарилась мёртвая тишина. Спустя мгновение Ева услышала слова, которые не нуждались в огласке, ведь ими говорило всё тело Лилит, начиная от её походки и заканчивая взглядом. — Я люблю тебя, Ева… — горячо шептала она. — Так сильно и страстно, как никого и никогда прежде. Я отдала бы всё, чтобы никогда больше не выпускать тебя из рук… — Лилит почувствовала, как кружится голова, — Я… Хочу… Ещё… Лилит получила ещё. Но и этого ей было мало. Всё ещё слишком мало, чтобы успокоить её тревожную душу. Она была охотницей, что сжимала в руках свою самую ценную добычу. Она была готова порвать горло любому, кто только посмеет посягнуть на её трофей. Она не запомнила, как схватила внезапно обмякшую Еву за руку и решительно повела её за собой. Не запомнила короткого и смущённого смешка графини, словно подстрекающего Лилит на совершение этого похищения. Не запомнила, как, словно окрылённая, довела её до большой двуспальной кровати, накрытой мягким и приятным на ощупь пледом. Не запомнила, как усадила её там, не запомнила, как уселась рядом сама… Ева знала, что совсем скоро полностью отдастся накопившемся внутри неё чувствам, окончательно потеряв при этом свою голову, на несколько часов превратившись в лишённого какого-либо рассудка зверя, жаждущего лишь одного — Лилит. Всю Лилит. Последняя уже не могла сдерживаться. Да и так ли это было нужно? Она начала медленно и осторожно избавлять графиню от надоевшей одежды, которая лишь скрывала и прятала то, чего хотелось всем естеством. А та начала избавлять её, приняв правила этой игры. Да, правила просты — каждый раздевает другого, но не может раздеть себя. Руки сами знали, где находится каждая застёжка или пуговица, не требуя при этом какого-либо одобрения со стороны разума. Разумы их были слишком заняты напряжённой борьбой со своими собственными ощущениями, не позволяя себе отдавать никаких приказов телу или рукам. Оттолкнув свою госпожу на ложе и оказавшись при этом сверху, Лилит принялась целовать тело Евы, начав с миниатюрных ладоней, перемещаясь всё выше, чувствуя губами тепло магических браслетов, что обвивали её запястья. Дорожка плавно вывела её в сторону ключиц, а поцелуи Лилит переросли в жаркие прикосновения языка, которым хотелось обласкать свою любовь целиком и полностью. А Ева чувствовала, как рассыпается на мельчайшие частички, которые хотят одного и того же, но действуют совершенно по-разному, вступая, вместе с тем, в некое подобие синергии. Поцелуи посыпались на графиню со всех сторон, и каждый из них казался столь же внезапным, как укол ножа в тёмном переулке, но при этом невероятно приятным и распаляющим желание. — Ты так красива… — шёпот Лилит переходил в лёгкий хрип. — И всегда была. Ты так прекрасна… Разрази меня Рух… Какая же ты сладкая… Ладони её блуждали по голой спине графини, когти оставляли лёгкие царапины на белоснежной коже, но непринуждённо. Это было почти не больно. Настолько не больно, что могло даже показаться приятным. Лилит дразнила её. Она не хотела сразу же приступать к десерту. Она хотела оттянуть его настолько, чтобы его появление показалось самым важным и значимым событием в их жизнях. Из последних сил Ева вела борьбу, но ощущение когтей на своей спине полностью выбило из неё любое желание сопротивляться. Её тело мучительно боролось с желанием, громко крича и извиваясь от каждого дразнящего прикосновения ловких рук Лилит. Эта благая пытка не могла длиться вечно и рано или поздно должна была закончиться, но Ева потеряла всякое терпение, воспользовавшись краткой заминкой Лилит, чтобы перевернуть её и самой занять её позицию. Замерев на мгновение, дабы насладится застывшим на лице Лилит удивлением от такой внезапной перемены, Дэдай принялась одаривать тело теперь уже своей жертвы поцелуями, плавно спускаясь от шеи к животу; глаза её сияли всё ярче и ярче, а красноватая аура становилась практически материальной, как будто её можно было коснуться и ощутить на своих пальцах. Схватив Лилит за колено, Ева, сама не ведая, что делает, и не зная, как вообще следует делать это, отодвинула его в сторону, а затем прислонилась к её сокровенному месту своим, издав при этом сладостный стон облегчения. Она понятия не имела, как правильно. Она делала так, как подсказывали инстинкты, что почти уже полностью взяли над ней верх. Её тело начало ритмично двигаться, с каждым движением высвобождая лавину чувств, практически моментально переходящих во фриссоны и сопровождаемых стонами. Каждое её движение было наполнено невероятным желанием и нежной, почти осязаемой любовью. И никто из них не сумел бы сказать, как долго это продолжалось. Часы, минуты, секунды — всё слилось в одно единое сейчас. Достигнув предела возможностей своего тела, графиня полностью отдалась сладкому ощущению, берущему своё начало чуть ниже живота и медленно достигающего самого сердца. Лилит была близка ровно в такой же степени. Из их уст вырвались финальные стоны, словно в унисон, а некогда янтарные глаза Евы остекленели от испытанного удовольствия. Рухнув без сил и желания двигаться, она прижалась к Лилит и довольно улыбнулась, считая каждый удар своего сердца, опасаясь, что последнее не выдержит сваленной на него ноши. Но этим дело не ограничилось. Девушки просто не могли пресытиться друг другом так скоро. После целых двух недель ожидания? Вздор. Они продолжали. Со страстью, что, казалось, была неведома более никому кроме них. С желанием, что вскружило головы, заставив превратиться в диких животных. С такой напористостью и целеустремлённостью, что их не мог отвлечь бы даже конец света. Они бы продолжали всё равно. — Попробуй… Ещё раз скажи… Что женщины тебя… Не привлекают… — устало прошептала Лилит во время одного из кратких перерывов. — Я никогда не задумывалась об этом всерьёз… — призналась покрасневшая Ева. — В том числе и тогда. Считала, что всё работает проще. Как взрыв — вспышка эмоций, после которых тебе уже всё равно, что правильно и что логично. Так и оказалось. Они сменились ролями, что пришлось Лилит по душе. Потому что она не знала, кто должен вести этот дуэт. Они были равноценны и равноправны. Поэтому и вести его они должны по очереди, что сменялась хаотично и непредсказуемо. Лилит прежде не догадывалась, что Ева Дэдай может быть… Такой. Что суровая и хладнокровная белокурая ректорша АБМ вообще может быть способна на такую похоть. Что за маской суки, безэмоциональной, расчётливой, властолюбивой, какой она представлялась всей политической верхушке, на самом деле скрывается такое сокровище. Теперь это её сокровище. И ничьё больше. За пару часов, что дамы провели в ложе наедине, они, как им самим казалось, не опробовали и десятой доли всего, что хотели. Но они были очень довольны и тем, что получили. И тем, что смогли подарить друг дружке. Лилит думала, что это будет непросто. Она привычна была дарить удовольствие мужчинам, как и получать его от них. Но с девушками всё было… Непонятно. Хотя и казалось, что должно быть просто. Выяснилось, что Лилит было чему поучиться. И что даже «великовозрастной девственнице» Дэдай было чему научить её, когда она смогла окончательно раскрепоститься. Тёмной даже стыдно стало за то, что она раньше так считала. Лилит потеряла счёт своим признаниям в любви. Ей хотелось, чтобы Ева ничуть не сомневалась в этом. Чтобы чувствовала, что она в надёжных руках, которые ни за что и никогда не дадут её в обиду. Такой вот эмоциональной стала бывшая разбойница в столь интимной обстановке. Она и сама от себя не ожидала. Ева говорила меньше… Но её движения были красноречивее любых слов. Они устали. Пусть они и были готовы заниматься этим вечно, выносливость их тел не была безграничной. В один миг девушки поняли, что пора прерваться. Но обе хорошо знали, что опробуют в следующий раз. А он наступит обязательно, и каждая в этом ничуть не сомневалась. — Поглоти меня Рух… Как же хорошо… — томно простонала Лилит. — Хорошо, — согласилась Ева, задумчиво изучая изгибы тела своей фигуристой партнёрши. — Очень хорошо. Я словно заново родилась. Обнимая друг друга и прижимаясь к друг другу, они лежали, пытаясь привести мысли в порядок. Лилит нежно гладила её бёдра, удивляясь тому, как мягка и приятна на ощупь кожа графини. И как прекрасна на вкус. И как прекрасен запах её волос. Периодически возникало подозрение, что всё это — лишь наваждение. Что не бывает в жизни так хорошо. Что не могло этого никак случиться. В такие моменты девушка лишь сильнее прижималась к Дэдай, осознавая, что никакой это не сон, не иллюзия и не выдумка. И что сейчас она вновь поцелует её, а та ответит взаимными ласками. Так и было. Они привели себя в порядок. Вместе приняли горячую ванну. Лилит до безумия была довольна новым открытием — ванна работала на каком-то магическом артефакте, подзарядить который было плёвым делом. Примерно таким же образом работали артефакты в купальнях дворца Евы, в момент прогревая воду до оптимальной температуры. И во сколько, интересно, обошлись все эти удобства? Лилит не стала спрашивать. Спустя ещё полчаса они сидели на кухне, предаваясь воспоминаниям о том, что случилось совсем недавно. Много не говорили. Стеснялись, наверное, хотя… Чего стесняться после всего того, что уже было? — Волшебное местечко, — Лилит смаковала недопитый в прошлый раз бокал вина. — Самое то, для того чтобы осесть, навсегда успокоиться и зажить спокойной и мирной жизнью. Мечта. Кажется, что нет больше ничего, что можно пожелать. Но… — она усмехнулась, — Вместе с тем я знаю, как быстро надоест мне и Агудару этот быт. Я вообще не вижу смысла его сюда тащить. Каждое утро он вновь будет сбегать в ваши казармы, возвращаясь лишь поздно вечером. Человек войны. Не знает отдыха и праздности. Грустит, когда нечем заняться. Тишина угнетает его. Обыкновенные мирские проблемы не разжигают в нём искры. Чего лукавить… Во мне они её тоже не разжигают. Не могу представить себя домоседкой, окружённой богатством, посещающей каждый вечер какие-нибудь светские мероприятия или балы. Да что там… Тебе ли меня не понять, Ева? Догадываюсь, что мы слеплены из одного и того же теста, что не даёт нам покоя… В памяти графини до сих пор плавали воспоминания недавних событий, заставляя её то неловко краснеть, то смущённо улыбаться, поэтому она была даже рада немного побеседовать на слегка отстранённую тему. — О да, в этом мы точно схожи. Мне всегда было страшно представить себя вне академии. Мне всегда хотелось быть кому-то нужной и важной, всегда хотелось дать нашему миру что-нибудь, чего у него ещё нет, но в чём он отчаянно нуждается. А сидеть и бесцельно загнивать… Уволь, дорогая Лилит. Что интересно — сейчас я и в самом деле отошла от управления АБМ. Иногда немного грустно, но только временами. Цель у нас ныне… Куда более важная, чем была раньше. Её глаза погасли, вернув себе свой настоящий оттенок, скинув с себя пелену удовольствия. Лишь несколько шальных искр напоминали о недавно пережитом взрыве. Продуктов, что были в доме, хватило на приготовление обеда. Кулинарные познания Лилит были далеки от идеала, но вдвоём девушки как-то сладили. Уж чего-чего, а покидать дом раньше срока лишь для того, чтобы отведать деликатесов, которые готовят во дворце, они не собирались. Хотелось растянуть эту встречу. Ведь это было, если так подумать, уже второе свидание. Первое случилось здесь же. — Две недели ожиданий стоили этого момента, правда? — довольно прикрыла глаза Ева, обратившись к Лилит, изучавшей одну из висящих на стене картин с изображением прекрасной и немного мрачноватой ночной Фаи. — Но, боюсь, наше время на сегодня прошло. Мне нужно возвращаться к делам. Представляю, как, должно быть, заждалась меня парочка довольно важных визитёров из культа Линхельма… — Две недели ожидания за подобное — очень скромная плата, — Лилит отвлеклась от созерцания пейзажа города, приблизившись к Еве и положив обе руки ей на плечи. — Думаю, у меня тоже найдутся дела. Обживать новое гнёздышко, например, — хмыкнула девушка. — А ещё нужно показать дом Агудару. То-то он будет рад… На лице Евы читалась странного рода борьба, словно она хотела одновременно и остаться и уехать. Она жалела, что не может разорваться на две части. — Я дам твоему рыцарю знать, что ты его ждёшь, Лили. Попрощавшись со своей любовницей затяжным поцелуем, Ева вскарабкалась в седло и пустила лошадку неспешной рысью, периодически оглядываясь назад, пока дом не скрылся из виду. Уже проторённой дорожкой она направилась во дворец. Манящий зов леса никуда не исчез, но теперь уже звучал не так уверенно, как прежде. Его заменил другой зов. Более приятный.