***
Планы самой Скарлетт было угадать несложно, особенно учитывая её прощальную записку. С оглушённой Лилит за плечом, она вынырнула из объятий портала в относительной близости от родового замка Дэдай — едва ли в двадцати минутах пешего пути. Шпионка любила нестандартные решения, и одним из подобных стало желание спрятать тёмную прямо под носом у её госпожи — она выбрала старую заброшенную хибару лесничего, в которой ей уже доводилось ночевать пару раз во время слежки за Евой и Лилит. Никто не навещал это место уже много лет, никто не заглядывал, не интересовался, стало быть, покосившаяся от древности деревянная хижина, прогнившая с верхушки до низов, являлась хорошим вариантом. Непредсказуемым, по меньшей мере. А непредсказуемость во все времена была коньком Скар. Первым делом она завалила Лилит на жёсткую, жалобно скрипящую кровать и избавила бессознательную пленницу ото всех стесняющих элементов одежды, а также от побрякушек и украшений, которые показались ей подозрительными. Обручальное кольцо попало в список подозрительных одним из первых, и эта догадка только подтвердилась, едва стоило ей рассмотреть его поближе. Рунические рисунки на обратной стороне ювелирного изделия выдавали его задумку с потрохами. «Артефакт на руне пути, как пить дать. Заряжен. Но даже если бы заряжен не был, всё ещё сумел бы выступать навигационным маячком. Нейтрализуем…» Нейтрализовать подобные вещи было довольно легко — они не срабатывали, если площадь вокруг пункта назначения не была пригодной для создания портала. Для этого было достаточно просто положить кольцо, например, в тесный шкаф. Магия перемещения вообще была довольно капризной штукой с десятками и сотнями нюансов, поэтому-то «навигаторы» никогда и не бедствовали. Скар навигатором не являлась, но разбиралась в сути явления получше многих. «Не серчай, Лиля. Но за глупость приходится расплачиваться. Хорошо, когда это можно сделать без вреда для собственного здоровья. Нечастая роскошь, сказала бы». Скарлетт аккуратно собрала волосы Лилит в хвост, обвязав его каким-то обрывком шнурка, найденным у неё же в кармане, после чего занялась её полным и безоговорочным обездвиживанием. Ноги были сведены вместе и плотно связаны, руки заведены за спину, а учитывая тот фактор, что дело Скар имела с магом, ладони пришлось дополнительно обмотать плотной тканью, чтобы исключить для Ли хоть какую-нибудь возможность начертить руну. Она перетащила девушку в подвал, закинув затем в тесную клетку со стальными прутьями, предназначавшуюся, видимо, для дикого зверья. Примерно тогда Лилит и начала приходить в себя, осторожно пытаясь продрать глаза. Удивлена и растеряна от происходящего она была сверх всякой меры. На ситуацию ещё и острая головная боль накладывалась, но, наверное, сейчас она была меньшим из зол. — Что ни говори, а развлеклась с вами обеими я на славу, — Скарлетт захлопнула клетку, навесив на неё прочный амбарный замок, достала из-за уха сигарету и неспешно прикурила её руной огня, с наслаждением вдохнув в свои лёгкие порцию обжигающего дыма. — Жаль, конечно, что вы развлеклись не так сильно, как планировали. — Скарлетт… — бессильно прошептала Ли, в довольно короткий миг осознав своё положение и оставив потуги освободиться после пары неудачных попыток. — Зачем? — Что зачем? — равнодушно отозвалась та. — Зачем всё это? — Как? А разве не понятно? — шпионка недобро усмехнулась — Вы, девочки, решили подшутить над старой оглоблей Скарлетт. Ох, когда же вы поймёте, что я не тот человек, с которым следует шутить? Я вообще, по правде говоря, шутки переваривала очень скверно ещё со времён наших похождений на Вольных островах, но теперь же я их просто на дух не переношу… — Но ведь Ева хотела как лучше! Это была просто безобидная проверка! — Лилит говорила и одновременно с тем понимала, что эти слова вряд ли возымеют хоть какой-то толк. Скар уже приняла решение. Она никогда не меняла принятых. Пожалуй, единственным исключением была отменённая разборка со старой подругой. — Проверка на… На что, Лилит? Вы сомневались в том, что я смогу выполнить задание? Или же вы сомневались в том, смогу ли я понять его бессмысленность? Грохнуть семейку этого еблана? — Скарлетт засмеялась, а смех перешёл в хрип и кашель, укрепив клишированное амплуа злодея. — Лилит, ты уж не обижайся, но твоя Ева Дэдай — законченная идиотка, если выдаёт подобные проверки первому встречному, которого знает исключительно лишь по чужим рассказам. Допустим, она смогла предотвратить их смерти, когда я всерьёз попыталась их убить. Но я прекрасно знала о том, что она мне помешает. У меня была куча вариантов убить их так, чтобы Ева не сумела сделать абсолютно ничего для их спасения. Что, если бы я оказалась намного хуже, чем даже она могла представить? Что, Лилит? А? — Скар присела на корточки, внимательно посмотрев на свою связанную жертву, выдохнув очередную порцию дыма ей в лицо. — Вы получили бы два трупа, которые невозможно воскресить, и вместе с тем вы получили бы от лица Тристана такую поганую огласку, что его было бы проще убить следом, нежели извиняться за то, что вы уже наворотили! Я просто в ахуе, девочка моя! Чем вы думали? Ладно Ева, но ты? Ты меня не первый день знаешь, Лилит! И ты даже не посчитала нужным предупредить и в этот раз? Захотела честной проверки? Это дело величайшего везения, что вы смогли отбрехаться столь малой кровью! — Но… — Что «но»? Скажешь, что намерения были благими? Скажешь, что они служили целью провести тест на мою порядочность? Я не порядочный человек, ты считаешь? Я не обманываю, и ты прекрасно это знаешь. А ещё ты знаешь, что я ненавижу, когда обманывают меня. Пытаются за нос водить, как тупую сельскую марамойку. Такое маленькое и простое условие — меня не наёбывать. Но вы провалились сразу же. Зная об этом! Поздравляю, Ли. Вы друг дружки стоите. Я понятия не имею, почему ты спелась с Евой, но в одном вы с ней похожи — в своей косячности. Знаешь, зачем ты тут? — Нет. — Знаешь, не лукавь. Я похитила тебя с целью выкупа. Не сомневаюсь, Ева мне заплатит. А когда заплатит — пиздуйте на все четыре стороны. Меня вы больше тоже не увидите. Лилит, я ведь просила… Единственная вещь, о которой я просила тебя — не заставляй меня жалеть о том, что я тебя не прикончила. Неужели это, сука, было так сложно?! Неужели было сложно не обещать мне того, в чём ты не была уверена? — Скарлетт… В подвале крысы… — Лилит испуганно вжалась в заднюю стенку клетки, заметив одну из этих мерзких тварей в углу. — Ну и что? Не нравится такое соседство? А по-моему тебе очень подходит… — усмехнулась шпионка, скользнув взглядом по хвостатой тушке, скрывшейся за одним из пустых отсыревших мешков. — Ненавижу крыс… Слушай, Скарлетт… Я понимаю, что… Послушай! Пожалуйста, не оставляй меня в этом сраном подвале. Я их терпеть не могу! Что угодно, только не это! — под конец Лилит уже нескрываемо сорвалась на крик, чем заставила свою похитительницу удивлённо выгнуть брови. — Боишься крыс? — уточнила она на всякий случай. — Боюсь. — Ну тогда у тебя появилась отличная возможность попытаться побороть этот глупый страх. Мне пора, Лилит. Не капризничай, надолго не задержу… Сутки максимум… — Скарлетт отшвырнула окурок в сторону, затушив его ногой, после чего уверенно засобиралась наверх. — Стой! — в отчаянии закричала узница. — Ну, стою, — она застыла близ двери, в пол-оборота посмотрев на свою бывшую подругу. — Пожалуйста, Скарлетт! Умоляю тебя! Не оставляй меня тут одну! — Ну не съедят же они тебя. Они такие маленькие, а ты такая большая, тётя Лиля. Скольких человек ты убила? Тогда страшно не было? А сейчас, значит, стало? Пора уже перестать корчить из себя ребёнка и… — Скар! — Отъебись, Лилит. Найди в себе хоть раз немного храбрости ответить за свои поступки, — шпионка вышла за дверь, прикрыв её, и, судя по звуку, заперев на ещё один замок, нужды в котором как таковой даже и не было. — Нет! — взвыла Лилит, осознав полную беспомощность и безысходность ситуации. — Ну за что ты так?! Скарлетт! Скарлетт!!! Только тишина на сей раз была ей ответом.***
Скарлетт не скрывалась, в оговорённый час вернувшись к старому пню, который должен был служить их общим с Евой тайником. Да она и не считала, что в скрытности была хотя бы малейшая необходимость. Конечно, в своём письме она блефовала. Цель шпионка преследовала очень простую и банальную — припугнуть графиню, вынудив ту оставить любые попытки помешать ей до вручения Лилит обратно. И Ева не должна была проверять угрозы Скарлетт на правдивость. Не в её стиле было бы в подобной ситуации ерепениться и пытаться продиктовать отличные от поставленных ей условий вещи. Не она владела ситуацией. Ситуацией всецело владела беглая преступница, послужной список которой уже скоро должен был пополниться новой заметкой. Скар находила в этом некую иронию. Она должна была признать, что изначально не могла предположить подобного развития событий. Она ожидала чего угодно, но не того, что всё в итоге закончится именно так. Она даже не могла наверняка сказать, вышло лучше или хуже любых ожиданий. Вышло просто… Иначе. Решение выкрасть Лилит не было тщательно спланированным и взвешенным. Это было импровизацией. Импровизацией, что брала своё начало из ряда условий. Ева в любом случае не была бы в восторге от попытки убить её родственников и её саму. Что бы она сделала? Прогнала Скарлетт прочь, не заплатив и монеты? Девушка считала, что светлая бы этим отнюдь не ограничилась. А раз так — почему было не попытаться вытянуть из ситуации хоть какую-то выгоду? Она и вытянула. И просто великолепную выгоду, как сама думала. В своей голове похитительница уже пыталась нарисовать картинку светлого будущего, залогом которого будут эти деньги. Пока что картинка не рисовалась. Возможно, настроение было не самым подходящим. Или что-то ещё. Пень не пустовал, как и ожидалось. Внутри Скарлетт ждал тяжёлый тугой мешочек, набитый чем-то звенящим, а после того, как он отправился на пояс чародейки, её взор пал и на конверт. «Письмецо в ответ, стало быть? Ох, Ева, я уже представляю, на какое говно ты изойдёшь, даже и заплатив мне…» — лицо её на короткий миг озарила улыбка, затем Скар сунула послание себе за пазуху и начертила новую руну, предназначением которой было вернуть её обратно. — Двести девяносто… Двести девяносто пять… И… Ещё пять монеток. Вот. Точно под расчёт, — самовлюблённо урчала себе под нос Скарлетт, разложив на столе всю свою солидную по размерам выручку. Никакого обмана. Никакой лжи. Всё согласно требованиям. Теперь не зазорно было бы и свою часть уговора выполнить. — И всё же… — она убрала все деньги обратно, пару раз подбросив увесистый кошель в воздух. — Всё же интересно, что ты там накалякала мне, снежная стерва. Вряд ли я что-то потеряю с того, что прочту твои глупости, — в пару движений письмо оказалось у неё в руках, а пальцы с предвкушением надломили толстую и приятно пахнущую смолой печать… Интересно получилось, правда? Сперва ты не смогла выполнить заказ своего нанимателя, а потом, видимо от бессилия, решила взять в заложники дорогого ему человека. Очень необычный способ зарабатывать на жизнь, признаю. А ещё должна признать, что «экзамен» ты провалила с таким оглушительным треском, что даже в Мехинторе люди уши прикрывали. Что это, Скарлетт? Обида? Принцип? Блажь? Желание отомстить? Прости, а за что ты хочешь отомстить мне? За попытку дать тебе шанс? За попытку поверить в тебя? Впрочем, я и поверила. По крайней мере, я попыталась. Ты посчитала мой приказ идиотским и лишённым смысла? Полагаю, что да, иначе ты не стала бы менять безвредный яд на ещё один такой же. Это было верным решением, но… Это было единственным твоим верным решением, которое стёрлось в прах дальнейшими твоими выходками. Лилит уверяла меня, что ты не безнадёжна. Но чёрта с два это так. Ты абсолютно безнадёжна, Скарлетт. Хоть сколько угодно умная и хитрая — ты неадекватный и эмоционально нестабильный головорез, способный выкинуть любую дикость по велению левой пятки. Ты бешеная собака, Скарлетт. Я поверила в тебя. И в этом заключалась моя главная ошибка. Ошибка, из-за которой теперь может пострадать Лилит, и ошибка, из-за которой я вынуждена передать в твоё распоряжение солидную сумму денег, которых тебе наверняка хватит на безбедное существование до конца дней своих. Существуй. Мне этих денег ничуть не жаль. Почему я считаю тебя бешеной собакой? Причина довольно проста, если хочешь знать. Ты озлобленный на весь мир маг-ренегат, отвергнувший людей, подаривших тебе силу, сбежала, посчитав, что условия для магов АБМ невыносимы. Довольно странно, ведь, если я не ошибаюсь, силком тебя туда никто не тащил. Ты использовала империю для того, чтобы стать сильнее, но, получив силу, ты начала сеять вокруг себя лишь хаос. Да, мне прекрасно известно, что ты уже прочно укоренилась во мнении о том, что убивать всех вокруг без разбору по малейшей прихоти — нормально. Полагаю, что твоими оправданиями служили фразы из разряда «иначе никак» или «такая уж я есть». Или «я наслаждаюсь этим», что ещё хуже. Но главное даже не это. Ты обиделась на Лилит за то, что она пыталась спасти собственную жизнь. А разве ты на её месте поступила бы иначе? Как бы ты говорила под пытками, Скарлетт? Уверена, что совсем не так, как сейчас. И надеюсь, что никогда не узнаю, как именно. Ты полагала, что это достаточная причина для кровной мести, но ты не хуже меня понимаешь, что это полная чушь и надуманная брехня. Более того, в плену Лилит оказалась именно по твоей вине. По твоей вине она была в опасности, по твоей вине ей пришлось выбирать между собой и тобой. И даже после того, как она сделала этот выбор, тебе хватило наглости заявиться к ней домой и напасть на неё? Боги, как же ты омерзительна. Но это ещё не конец, к сожалению. Лилит не желала твоей смерти. Она захотела раскаяться за своё «предательство» и не просто наладить с тобой отношения, а предложить тебе работу, чем ты без каких-либо угрызений совести воспользовалась. Ты вновь использовала Лилит, даже после всего того, что ей уже пришлось пережить по твоей вине. И вот, ты, наконец, предстала передо мной. Полагаю, ты повелась на слова Лилит о тихой гавани и спокойном будущем. Однако когда я дала тебе контракт на убийство, ты даже не посчитала нужным поинтересоваться, зачем и почему тебе нужно убить семью этого человека. Как эти смерти улучшат мир? Ты пробовала думать об этом? Наверняка пробовала. Никак, собственно, не улучшат, важно лишь то, что ты, желая изменений, не пожелала измениться сама, и всё равно попыталась убить их, пусть даже и имея мотив досадить мне. Теперь ты, вероятно, считаешь эту месть своим святым долгом и решила продемонстрировать мне свои принципы. Прости, Скарлетт, но в первую очередь от твоей «мести», порождённой глупой обидой, и от твоих наивных детских принципов пострадаю не я. Пострадает Лилит — наверное, единственный человек, которому ты была небезразлична. Человек, который смог принять тебя несмотря даже на то, что ты пыталась её убить. Человек, который любил тебя, и который мучился от того, что заставил тебя пережить. Если ты готова без зазрения совести оборвать даже жизнь Лилит, а если не оборвать, то хотя бы угрожать этим мне — у меня для тебя очень плохие новости. Ты не просто бешеная собака. Ты много, много хуже, ибо даже дикие животные не поступают столь низко в своём безумии. Я считаю тебя инструментом, Скарлетт. Инструментом, при помощи которого знатные господа решают свои проблемы и конфликты. Инструменты не интересуются, не задают вопросов, они лишь делают то, что им прикажут. А мне инструменты не нужны. Ты жила так раньше. Ты продолжаешь жить так и сейчас. Но знаешь, какая судьба постигает испорченный инструмент? В лучшем случае его выбрасывают. В худшем — утилизируют. Ты понимаешь это не хуже меня. И ты захотела изменить свою судьбу, иначе не появилась бы на пороге моего дома. Ты можешь хоть сотню раз сказать, что тебя не интересовало ничего кроме денег, но я буду знать, что это неправда. Ты устала от закулисной лжи и фальши. Ты захотела честности и искренности. Ты захотела смысла. И ты посчитала, что я смогу тебе всё это дать? Я смогла бы. Но ты явно дала мне понять, что ты этого не заслуживаешь. Ты оцениваешь свои злодеяния в три сотни золотых монет? Или в подобную сумму ты оцениваешь моё мнимое предательство? Это уже не важно. Я не могу оставить человека без оплаты. Будь уверена, ты её получишь. Ради Лилит я заплачу хоть три сотни, хоть три тысячи. Сколько угодно, даже если для сбора требуемой суммы мне придётся целиком заложить собственное графство. Ты не понимаешь главного — Лилит для меня стоит куда больше любых денег по той простой причине, что с ней одной, без единого медяка в кармане, я буду способна построить новый мир даже из пепла. Для меня она незаменима никем и ничем. Ты же не стоишь ничего и ни для кого. Ты нужна едва ли самой себе, Скарлетт, ты оттолкнула всех, кто нуждался в тебе, и теперь никакие деньги не утолят твоей жажды, ибо достойного применения ты им придумать всё равно не сумеешь. Однажды я уже дала тебе возможность выбирать. Ты её не оценила. Но я дам тебе вторую, и я искренне надеюсь, что хотя бы в этот раз ты сделаешь правильный выбор. В противном случае тебя ждёт ужасная участь изгоя, и дело вовсе не в награде за твою голову, которую я назначу за похищение или убийство своей жены. Дело в твоём менталитете, который сведёт тебя в могилу намного раньше, чем кто угодно из наёмных убийц. Постарайся хотя бы один раз за долгое время взглянуть на себя со стороны, отринув гордыню и чувство собственной важности. И, если попробуешь, обещаю, ты очень удивишься тому, что увидишь. С призрачной надеждой на лучшее Ева «И чего ты ожидаешь? Того, что я расплачусь от осознания собственной ничтожности и выпущу Лилит просто так?» — Скарлетт достала новую сигарету и опять закурила, перечитывая письмо уже в третий раз. Чувства оно навевало самые разные. В том числе даже и те, о которых девушка пыталась иронизировать. «Жаль, что в сущности ты совершенно ничего обо мне не знаешь. Возможно, ты что-то знаешь о моём настоящем. Но не о прошлом. Не о том, через что я прошла на самом деле… Интересный ты человек, Ева Дэдай. Снова ставишь перед выбором? Перед каким? Брать или не брать деньги, добытые подобным способом? Это слишком мелко. Выбор стоит несколько другого порядка. Впрочем, в одном ты точно права…» — Эй, Ли… — чародейка осторожно приоткрыла дверь подвала, который служил тюрьмой для тёмной уже битые сутки. «Она не заслуживала смерти. Но… Я её и не убила. Она хотела помочь мне. Я захотела принять помощь. Ведь помощь действительно была нужна мне…» — Чего тебе? — Лилит, сжавшись в комок, недовольно щурила глаза, не в силах скрыть щёки, испещрённые бороздками слёз. Её голос больше не дрожал. Пожалуй, на дрожь просто не оставалось сил. «Я инструмент… Это верно сказано. Но должно ли это обидеть меня? Я была инструментом. Когда-то. И я многое получала за это. Богатство. Славу. Признание. Меня боялись. Перед моим именем дрожали. Тогда это было приятно. За это нужно было заплатить свою цену». — Как ты? — поинтересовалась шпионка, скользнув взглядом по одежде своей пленницы. Грязная, мятая… Пропитанная влагой между ног. Она даже не дала ей возможности нужду по-человечески справить, пусть и пару раз напоила водой. — Хуёво… — девушка хотела было добавить что-то ещё, но лишь обречённо покачала головой. В подвале на некоторое время повисла тишина, прерываемая лишь потрескиванием горящей сигареты в зубах Скар. — Ты меня ненавидишь? «Видимо, пришла моя пора задавать тупые вопросы…» — А ты так сильно добиваешься моей ненависти? — слабо улыбнулась Лилит, сверкнув переливом фиолетовых радужек. — Нет. Я тебя не ненавижу. Я тобой восхищаюсь. У тебя поразительный талант издеваться над теми, кто тебя любит. — Я хочу… Чтобы ты со мной выпила… Тёмная непонятливо прищурилась, как будто пытаясь понять, дурит ли её Скарлетт. Пожалуй, это было наименее ожидаемым предложением, которое сейчас можно было услышать из её уст. — Что за неуместная симпатия к заложнику? Неужели нет собутыльника получше? Я грязная и воняю. И я обоссала себе штаны. Да, осталось только нахерачиться, чтобы перестать волноваться о подобных мелочах, — она изобразила подобие смешка, который вышел из её уст совсем уж жалким. — Я тебя развяжу, принесу воды и дам новую одежду, — терпеливо пояснила Скарлетт. — Я просто хочу поговорить. Впрочем, если ты видеть меня больше не желаешь — можешь удрать, как возможность появится. Для этого мне достаточно просто развязать тебе руки, а дальше ты и сама знаешь, что делать. — Ага, стало быть, выкуп от Евы ты уже получила… — Получила. — А сколько денег ты за меня потребовала? — А это сейчас важно? — Интересно. — Три сотни золотых. — Солидно. Хватит, чтобы отделаться ото всех проблем и зажить спокойной жизнью в отдалении от цивилизации? — Для этого хватило бы и десятой доли от этой суммы. Но ты ведь меня знаешь, Ли. Я никогда не любила размениваться по мелочам. Она подошла ближе к большой стальной клетке и достала из-за пояса ржавый ключ, которым отпёрла замок. Раздался противный скрип несмазанных петель, после чего Скарлетт осторожно подхватила Лилит на руки и решительно понесла наверх, предварительно мазнув пальцами по воздуху и изобразив руну силы. — Миленько, — прокомментировала ситуацию Лилит, решив не сопротивляться подобному повороту событий. Да она и не смогла бы. Сковывающие движения путы до сих пор оставались на своих местах. Шпионка устало замерла на полпути наверх, остановившись в лестничном проёме. Ладони сами обхватили Лилит ещё увереннее, чем раньше, и Скарлетт молчаливо уткнулась лбом в плечо своей подруги, беззвучно содрогнувшись всем телом. — Прости меня… — прошептала она. — Да ничего, Скар… Делали мы в жизни вещи и похуже. — Делали… Скарлетт развязала свою бывшую пленницу и помогла той привести себя в порядок. В процессе её разум непрерывно штурмовал один вопрос: «Что ты творишь, Скарлетт?». Но отвечала она самой себе также односложно и не менее уверенно: «То, что должна». — Я подумывала о том, чтобы тебя предупредить, — когда всё было кончено, Лилит устало откинулась на спинку старого стула, вынудив её противно скрипнуть. — Для меня твоё задание вышло не меньшей неожиданностью. Полагаю, это был экспромт от Евы. Но она попросила ничего не говорить тебе. Иначе… Проверки бы не вышло. А ей нужно было понять, кто ты. — Теперь она точно поняла, кто я такая. И она с этого не в восторге. Особенно от похищения своей «жены», как она дословно выразилась, — повела бровью шпионка, переняв бутылку из рук Ли и сделав пару глотков. — Она что, правда меня так назвала? Женой? — в голосе чародейки угадывалось удивление. — А что, раньше она тебя так не называла? — Называла, но явно не стала бы делать так в присутствии малознакомых людей. Дашь почитать? — Нет. — Послушай, Скарлетт… То, что случилось в баронстве Тристана… Ты всё таки пошла на убийство? Как и наставляла тебя Ева? — Ну, скажем так, её намерения я раскусила довольно быстро, — самодовольно начала девушка. — Она проверила меня, а я проверила её. Я убила их, но только ради того, чтобы подтвердить свою догадку о том, что Ева немедля искривит временной горизонт и отменит события. Впрочем, если бы этого не случилось — я бы сама исправила ситуацию. Признаюсь, тот факт, он… Здорово меня разозлил. — Факт проверки? — Лилит, ты меня, конечно, извини, но чем надо было думать, чтобы натравить на своих близких одного из лучших убийц южных земель империи? Пусть и дав заведомо безвредный яд? Ладно бы твоя графиня знала меня хорошо. По факту — она не знала обо мне вообще ничего. Да даже ты всего не знаешь. Как можно было пойти на такой безумный риск? Ради чего? Ради того, чтобы меня проверить? А представь, если бы я убила их по-настоящему, без возможности исправить события? Что бы случилось? Ева бы волосы на голове рвала от того, что произошло это именно с её подачи… — Скар, я могу чего-то о тебе не знать, но я прекрасно знаю то, что ты всегда действуешь согласно приказу нанимателя, во всяком случае, действовала ранее. Если бы ты пошла на то, чтобы отравить семью брата Евы — вреда бы им это не нанесло. Если бы не пошла — то же самое. Мне это показалось безопасным. Но самой Еве — нет. Но представь, как бы она не стала вмешиваться? Как бы она смогла спать спокойно, зная, что близкие ей люди в такой опасности? — Ты знала, что я терпеть не могу подобных хитростей и обманов… — Я не рассчитывала на то, что это вскроется так быстро. А если бы это вскрылось только после твоего возвращения — ты бы уж точно не стала никого похищать. Знаешь, что мне в тебе всегда нравилось? — Что? — нахмурилась Скарлетт. — Тебя непросто обвести вокруг пальца. И ты думаешь наперёд. И ещё — ты умеешь анализировать ситуацию. Я думала, что даже если ты и догадаешься, ты поймёшь, почему тебя отправили на заведомо невыполнимое задание. И ты ведь и правда поняла. Но отреагировала на это… — Да, вот где ваш план по пизде пошёл. — Что теперь, Скар? — Лилит отставила в сторону бутылку, внимательно посмотрев на свою подругу. И по её взгляду было очень легко понять, что именно она имеет в виду. — Теперь я верну тебя Еве. Хотя ты и сама можешь вернуться, тебя ведь больше никто и ничего не держит, а ты не маленькая девочка, чтобы сопровождать под ручку. Но есть и ещё кое-что. Я бы хотела встретиться с ней в твоём присутствии. Мне… — Скарлетт прервалась, прикурив новую сигарету. — Есть, что сказать ей. Послушай, Лилит… — Что? — Ты когда-нибудь умирала? — Забавно, что ты спрашиваешь об этом через пару недель после того, как это и в самом деле случилось. Умирала. — Запомнила что-нибудь? — Много чего. А зачем тебе? — Теоретическая часть о рунах времени, которую нам преподавали в АБМ… Помнишь её? Мы ведь не хозяева временного полотна, и искажать его можем только локально. Предотвращённые события в их истинном виде запоминает либо зритель со стороны, вне радиуса действия, либо сам маг… — О, боги, только не очередная лекция о природе временных искажений, — закатила глаза Лилит, для которой эта тема была поистине одной из самых сложных для понимания. — Ну, допустим, предотвращённые события запоминает только маг, как создатель заклинания. Если тебя пырнуть ножом, а потом повернуть время вспять, вернув его до момента удара, то ты не сможешь наверняка сказать, был ли совершён удар, даже если и был, и боли вспомнить тоже не сумеешь. Так? — Примерно так это и работает, верно, — согласилась шпионка. — Но есть один нюанс. Что меняется в случае твоей смерти? Мгновенной, в нашем случае. В этом случае руна времени выступает аналогом руны воскрешения… — Ты это к тому, получится ли забыть отделение души от тела, согласно общему принципу работы руны? — Да. — Почему тебя это вообще интересует? — Есть ряд причин. Я ведь неспроста спросила, доводилось ли тебе умирать. Мне вот пока не доводилось. И я не могу ничего утверждать. — Могла бы, если бы внимательно слушала лектора, а не сопела на галёрке. На самом деле в этом случае всё неоднозначно. Некоторые могли вспомнить несколько секунд в духовном мире и осознать, что только что были мертвы. Некоторые вели себя так, словно ничего и не случилось. Некоторые зарабатывали кратковременную амнезию. Полагаю, подобный разброс результатов связан с пересечением двух неоднозначных явлений — смерти и искажения времени. Дай угадаю — вопрос связан с женой и сыном Тристана? — С ними. — Тогда наверняка сказать, что они запомнили, невозможно. У них нужно спрашивать. — Ева меня убьёт, если окажется, что запомнили… — Не убьёт. Мне, всё же, кажется, что риски она понимала.***
Нужно поговорить. У того же пня. Никого с собой не води. Приходи после заката. Буду ждать. Скарлетт Вторая записка показалась бы сущим неуважением — в ответ на столь длинную тираду выдавать всего несколько коротких предложений? Но Скарлетт не была склонна к графомании. Просто написала и отправила. Весьма проверенным способом, обещавшим чуть ли не мгновенную доставку. Курьер у стен дворца Евы был всего десять минут спустя. Конечно, он и понятия не имел, что именно и от кого он передаёт. Но знал, что заплатили ему за это хорошо. Заснуть прошлой ночью у графини просто не получилось. Слишком много мыслей посещали её голову, да и возможный визит от разгневанной Скарлетт, которая, к большому сожалению Евы, успела запомнить внутренности особняка и теперь могла безнаказанно воспользоваться руной пути, мешал здоровому сну. Ранним утром, ещё до наступления рассвета, она вышла на балкон, с которого открывался прекрасный вид на замковые ворота и Фаю, что располагалась в нескольких километрах севернее. Скрестив руки на груди, она вдыхала прохладный воздух и наблюдала за покрытой тьмой и густым туманом дорогой, вспоминая древние легенды-страшилки, которыми в детстве любил пугать свою сестру Тристан. Примерно в это же время в тумане показался силуэт подростка, который с приближением плавно приобретал всё больше детализированных черт. Стража у ворот его тоже заметила, однако коль скоро причиной визита стало обычное письмо, то мужчины отринули излишнюю подозрительность и не стали задерживать гостя, приняв клочок пергамента из его рук и поспешив доставить его своей госпоже, которая буквально пулей вылетела вниз, предвкушая вполне понятные события. «Решила поговорить? Значит…» Значить это в голове графини могло только одно — если Скарлетт отважилась на встречу, то жизни Лилит ничего уже не угрожает. Да и угрожало ли? Она до сих пор не знала, стоило ли относиться к угрозам шпионки всерьёз, хотя, несомненно, очень переживала и боялась за Лилит, не допуская и мысли о том, чтобы пойти против оговорённых условий. Она с нетерпением дождалась срока. Никакие дела не желали клеиться. Ничего не получалось. Все мысли были только о Лилит и Скарлетт. И о том, что случится уже совсем скоро. Собравшись, Ева прикрыла глаза, пытаясь вынуть из глубин своей памяти очертания того самого места, дабы вновь не тащиться туда своим ходом. Вспомнила. Сразу после сотворения плетения, графиня наполнила его энергией и почувствовала, как из под её ног ускользает земля, а тело панически пытается нащупать вокруг хоть какое-нибудь пространство. Благо, уже через мгновение, столь короткое, что даже осознать невозможно, она оказалась метрах в пятнадцати от мельницы, сперва осветив всю округу яркой зелёной вспышкой, а потом и сделав шуму ударной волной. Получилось, скорее всего, весьма эффектно. Шёл дождь. Тяжёлые капли били по земле, разрываясь на мелкие частички, а в воздухе, где-то в отдалении, слышались раскаты грома и виднелись блики молний, пока ещё слишком далеко отсюда, ибо звук после раската доходил до ушей девушки лишь с десяток секунд спустя. Оглянувшись вокруг, Ева наткнулась глазами на искомые силуэты своей протеже и её нерадивой подруги, что жались к стене одного из сараев, пытаясь спрятаться от непогоды. Заметив появление графини, они начали неторопливо приближаться к ней. Она не преминула ответить тем же, размеренно шагая по мокрой земле и пачкая в грязи совсем недавно дочиста отдраенные прислугой сапоги. Ева со Скарлетт замерли под открытым небом на расстоянии в пять метров друг от дружки, а затем воцарилась тишина, что нарушалась лишь непогодой, но не словами девушек. Никто не говорил. Скар передала в руки Лилит увесистый кошель, подтолкнув затем тёмную вперёд. Та заняла место подле Евы. — Значит, таков будет твой ответ? — строго произнесла графиня, как только осознала, что похитительница вернула ей всю затребованную ранее сумму. — Мой ответ будет несколько иным, — Скарлетт сделала ещё пару шагов в сторону Евы, остановившись на таком расстоянии, чтобы не пришлось кричать в попытках донести заготовленную речь. — У меня есть, что тебе сказать. Если ты желаешь слушать. Молчание Евы было интерпретировано как согласие, да и почему-то ей очень захотелось выслушать, пусть рука её и легла на рукоять клинка, чисто инстинктивно. — Я… — Скар отвернулась в сторону, сосредоточив своё внимание на далёкой линии горизонта, едва различимой в данный момент. Она говорила не спеша, но в то же время ухитрялась обходиться и без дурацких драматических пауз. — Я всегда жила на грани. Я не являю собой добро, я не являю собой зло, я никогда не ставила цели причислить себя к какой-либо из фракций или сторон. Я — это просто я. Как и любой человек, не идеальна и не являю собой произведение искусства. Ради чего я живу? В последнее время я задавала себе этот вопрос слишком уж часто. Это зависело от времени и обстоятельств. Глобальной цели я не имела никогда, к лучшему или к худшему. Некогда я жила лишь мечтами о мести, и лишь они заставляли меня каждый раз снова и снова открывать глаза. Заставляли меня дышать. Кому я мстила? Тем, кто был хуже меня? Не обязательно. Я хотела отомстить Лилит, но я не могу сказать, что она хуже, чем я. Наоборот — во многих аспектах она намного лучше, и в каких-то ответвлениях личностных качеств я с ней и рядом не стояла. Для мести не обязательно быть лучше человека во всём. Чаще — достаточно быть хуже него во всём, в чём только можно. Когда-то я жила мечтами о счастье. Но я уже потеряла всё, что могло сделать меня счастливой. И отомстила каждому, кто лишил меня этого. Око за око, я методично и целенаправленно избавилась от каждого, кто посмел посягнуть на эти вещи. Это было моим стимулом продолжать. И это… Это уже закончилось, — Скарлетт горько улыбнулась. — Лилит была последней в моём списке. Я не знаю, почему она вообще туда попала. Возможно потому, что я отчаянно желала, чтобы там оказался хоть кто-нибудь, повинный предо мной в каком угодно пустяке. Хоть кто-то, потому что пустой список заставлял меня испуганно вздрагивать по ночам. Я шла по тропе из крови и смертей, и единственное, чего я желала — чтобы эта тропа не заканчивалась никогда. Потому что я не знала, что случится, когда она подойдёт к концу. Она подошла. И я уцепилась за единственную возможность быть хоть кем-то, а не безликим подобие, не тенью самой себя же. Я уцепилась за возможность быть с вами, хотя, конечно, прозвучит это смешно, учитывая всё то, что я уже сделала вам обеим. Я хотела быть рядом, в какой-то момент я действительно возжелала этого превыше всего прочего. Моя прошлая жизнь определённо наградила меня некоторыми принципами. На этот раз они сыграли не в мою пользу. Но это уже случилось. И знаете что? Теперь я со всей ответственностью могу заявить, что терять мне уже точно нечего. Ты написала очень проникновенное письмо, Ева. Это заставило меня ещё раз вспомнить о том, что я — никто. Потому что человек без цели и смысла действительно является никем. Мои способности и навыки вряд ли имеют сейчас хоть какую-то валидную ценность, а если не брать их во внимание, то за мной больше ничего другого и не осталось. Возможно, твоё желание оторвать мне голову за всё плохое и хорошее сейчас получит полный карт-бланш. Я ведь поставила под угрозу уничтожения то, что было тебе очень дорого. Если бы ты сделала то же самое со мной, имей я хоть что-то, что было бы дорого мне — я бы убила тебя. Так почему бы тебе не сделать то же самое? — Скарлетт отстегнула ножны от пояса, сбросив их на мокрую и едва поросшую травой почву. Затем туда же отправился и револьвер, спрятанный в кожаную кобуру. Девушка воздела руки к небу, закрыв глаза и улыбнувшись каплям дождя, что щекотали её лицо, стекая со лба на щёки и виски, устремляясь затем к шее. — Реши мою судьбу. Так, как посчитаешь нужным. Здесь и сейчас. И что бы ты сейчас ни сделала, знай, что я буду благодарна тебе за это. Холодный взгляд янтарных глаз на одно мгновение упал на Лилит, после чего вновь вернулся к своей «жертве». Само же лицо графини сейчас выражало весьма скудный набор эмоций, который можно было бы описать одной меткой фразой: борьба с самой собой. Губы были сжаты, брови сведены вместе, отчего лик казался даже несколько угрожающим и злобным. Однако чуть позже Ева убрала правую руку от клинка и скрестила её с левой, на груди, чем и дала понять окружающим, что никого убивать она сегодня не станет. — Действительно, — после определённой паузы, взятой на осмысление сказанного, Ева покачала головой и сделала глубокий вдох. — Я бы обманула саму себя, если бы сейчас сказала, что не хочу убить тебя, словно бешеную собаку, которой ты и являешься. Но я не причиню тебе вреда, Скарлетт, пусть и считаю своё решение не делать этого безумным. Равно как и предыдущее решение — дать тебе шанс. Более того, если твои слова являлись искренними, то… Моё предложение всё ещё в силе. — Что? — скривилась шпионка. Ей показалась, что она ослышалась. — Какое предложение? — Предложение работы, какое же ещё? — иронично усмехнулась Ева, попутно с каждым мгновением всё сильнее убеждаясь в правильности и необходимости своего выбора: не проливать лишней крови. — С моими целями и идеалами ты уже знакома, я полагаю. А теперь ты узнала и мои методы, Скарлетт. Надеюсь, что узнала. Так поклянись же в верности, как мне, так и моим идеалам. Но прежде чем ты сделаешь это, если сделаешь и если захочешь, позволь напомнить, что мне не нужно слепое подчинение, мне не нужно безумие, мне не нужна ярость и гордость вперемешку с чувством собственного превосходства. Всё, чего я потребую — верности. Взамен я смогу отплатить тебе равноценной монетой. Немного помедлив, графиня продолжила, придав своему голосу более мрачный оттенок. — Только прежде, чем ты дашь свой окончательный ответ, Скарлетт, позволь мне кое-что тебе поведать. Ты, наверное, сейчас считаешь меня больной на голову чудачкой, раз уж я и вправду решила принять и простить такого человека как ты, но всё немного не так, как тебе кажется. В своей проникновенной, — это слово она специально выделила интонацией, — речи ты упомянула, что ранее жила слепой местью. Я не стану осуждать тебя за это, но не думай, что я и дальше позволю тебе творить бесчинства ради удовлетворения собственного внутреннего зверя. Принцип «око за око» мне противен и чужд, пусть я и признаю его эффективность. В случае твоего отказа я не стану тебя задерживать, ты будешь вольна убираться с моих земель куда глаза глядят, но не думай, что я тебя забуду. Особенно теперь, когда единожды ты уже сумела сотворить портал внутрь моего поместья. Если ты решишь уйти прочь, но не свернёшь со своей кровавой дорожки, Скарлетт, или, что ещё хуже, попытаешься навредить мне или дорогим мне людям, следуя на поводу у своего дрянного характера — обещаю тебе, что я приложу все усилия ради того, чтобы тебя найти. А когда найду, — глаза её сузились, — Убью. И никакие тузы в рукаве на этот раз уже не спасут тебя от гибели. Впрочем, — она натянула добродушную улыбку, за которой вовсе не было никакой доброты, — Всего этого не случится, если ты согласишься остаться и служить мне. Верностью, а не инструментальным подобострастием. Ты знаешь, в чём между ними разница? — В чём же? — облизала губы Скар, заняв прежнее полурасслабленное положение. — Верность — это то, что заставляет одного человека идти за другим, но не просто потому, что одному из них нужен слуга, а второму — хозяин. А потому, что первый разделяет идеалы своего господина, желая воплотить их в жизнь не меньше него самого. Если идеалы мастера меняются, то перед верным ему человеком стоит простой выбор: изменить свои или отказаться следовать за мастером дальше. Мастер же, в свою очередь, без промедлений окажет помощь верному ему человеку, если тот вдруг попадёт в любую неприятность или досадное положение. Именно поэтому я выполнила твои условия, именно поэтому заплатила тебе за жизнь одного верного мне человека. В случае же простых инструментов… Кому они нужны, скажи на милость? Всегда можно найти более острый, более удобный, более практичный. Они не играют роли. Для мастера они лишь легко заменяемый расходный материал. У верного человека есть амбиции, цели, идеалы, сила и воля. Инструмент же этого лишён. У него нет ни амбиций, ведь он всего лишь выполняет приказы, ни цели, ибо она принадлежит его мастеру, а не ему, ни идеалов, так как он просто выполняет поставленную перед ним задачу, не задавая никаких вопросов. У него нет ни силы, поскольку он схож с клинком — в разных руках поёт по-разному, ни воли, потому что он — безвольный исполнитель. Вот, что такое инструмент. Когда-то Лилит была такой же, как и ты. Но она смогла измениться. А ты не смогла до сих пор. Но я могла бы помочь тебе сделать это. Во второй раз. Если ты этого захочешь… Скарлетт молчала. И вновь — лишь раскаты грома нарушали повисшее безмолвие, но если бы мысли могли звучать вслух, то никакой тишиной бы сейчас и не пахло. Шпионка стояла, потупив взор, никак не реагируя ни на резкие порывы ветра, растрепавшие уложенную набок причёску, ни на капли, что пропитали собой всю её одежду, ни на озноб, что всячески пытался сломить её, пробить и заставить мелко трястись от холода. Наконец она ещё один раз внимательно осмотрела сначала Еву, а потом Лилит, которая так и не рискнула вмешиваться в этот разговор, а затем сделала последний шаг вперёд и медленно опустилась на одно колено, совершенно наплевав на все прочие обстоятельства. — На свете ещё не было человека, перед которым я, Скарлетт Стангейр, преклонила бы головы. Но я склоняюсь пред тобой, Ева Дэдай. Склоняюсь и обещаю отринуть былые ложные убеждения в угоду новым, честным и справедливым, а также присягаю на верность тебе, обещая следовать за тобой во всём, что буду находить правильным и близким мне самой. Прошу простить меня за все те неприятности, что я уже доставила, хотя извиняться за них следовало бы не только перед тобой, но и перед Лилит. Клянусь, что отныне и в дальнейшем я больше не позволю глупой гордости взять верх над собой. Скар не желала подниматься, пока не услышит ответ. Она не желала прислушиваться к голосам в глубинах своего разума, отчаянно порицавшим её за подобное «унижение». Всё это сейчас её совсем не интересовало. Была только Ева, Лилит, она сама, её вина и её раскаяние. И больше ничего.