***
На часах было где-то около десяти вечера, когда Руби вошла в здание судебной экспертизы. В пустом коридоре звонкий стук шпилек казался очень громким, но она, невзирая на это, продолжала уверенно шагать в свой кабинет. Привычный запах обеззараживающих химикатов уже давно стал родным, а холодные тёмно-голубые стены срабатывали словно успокоительное, и на душе становилось спокойно. Мёртвая тишина ни капельки не напрягала Руби, наоборот, позволяла расслабиться и настроиться на работу. «Мёртвая тишина в мёртвом месте», — так говорила Эмма, когда только ступала на порог этого здания. Доктор Лукас толкнула дверь и прошла мимо большого окна, где на секционном столе уже лежало мужское тело, которое она видела всего несколько часов назад. Чёрного пакета на нём уже не было, а на рядом стоящем столике лежали уже приготовленные инструменты для предстоящей процедуры. «Спасибо, Алиса», — Руби мысленно поблагодарила свою помощницу, которая явно уже покинула это место и отправилась домой. Она прошла дальше по коридору и остановилась у своего кабинета. Достала ключи из кармана, громко звякнув ими, и вставила в замочную скважину. Замок открылся со звонким звуком, который, кажется, разнёсся по всему зданию, отразившись от холодных стен. — Я всё подготовила, доктор Лукас, — позади послышался звонкий женский голос, и Руби подскочила, едва не выронив из рук сумку. Она резко развернулась, взглянув на помощницу, и та побледнела. — Простите, не хотела вас пугать. — Ничего, — улыбнувшись, ответила Лукас и перехватила сумку в другую руку. — Просто я думала, что ты уже ушла, — она осеклась. — А кстати, что ты здесь делаешь? Твой рабочий день уже закончен, да и я же разрешила идти тебе, когда ты всё подготовишь. — Я знаю, но я решила дождаться вас, дабы убедиться, что ничего не забыла. Вы же меня знаете, — Алиса нерешительно поправила свой хвостик, переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом своей начальницы. — Люблю, когда работники подходят к своей работе с полной ответственностью, — гордо произнесла Руби, одобряюще смотря на Алису. — Вы мой пример, — смущённо улыбаясь, заявила девушка. — Оу, — ошарашенно выдала Руби, но в следующую секунду расплылась в улыбке. — Я польщена. На лице Алисы появилась счастливая улыбка. Девушка перевалилась с пятки на носок, восторженно вскочив, и убрала руки в карманы белого халата. Алиса всегда была девушкой с причудами, но, несмотря на это, к каждому поручению относилась предельно внимательно, учитывая все ранее сказанные замечания со стороны начальницы, и сейчас, видя её одобрение на лице, была счастлива как никогда. Пройдя в кабинет и оставив там личные вещи, Лукас вышла обратно в коридор и удивилась, увидев до сих пор стоявшую на месте помощницу. — Ты можешь идти, Алиса, спасибо за помощь, — мягко произнесла она. — Но я могу остаться, доктор Лукас, — пожала плечами та. — Вы будете делать вскрытие, а я буду на подхвате. Может, и некоторые анализы сделаю сегодня. — Я буду рада, если ты останешься и поможешь мне, ведь я и правда хотела некоторые важные анализы сделать сегодня, — улыбнулась Руби, чувствуя, как гордость за эту девушку росла где-то в душе. — Вот и хорошо, — она снова восторженно приподнялась на носочках. — Тогда более важные анализы я беру на себя, а остальное будет на тебе, хорошо? — Конечно. — Хорошо, — улыбнувшись, произнесла Руби. — Я начну вскрытие через пятнадцать минут. У тебя есть время переодеться. Алиса поспешно кивнула и удалилась. Руби тяжело вздохнула и провела рукой по лицу. После ухода Алисы в кабинете снова настала звенящая тишина. Несколько минут Лукас стояла в наступающей темноте, вслушиваясь в собственное дыхание и биение сердца. Где-то за окном послышался шорох мимо проезжающей машины и на какие-то секунды кабинет осветился белым ярким светом её фар. В этот момент доктор Лукас впервые почувствовала страх и приступ паники. Она медленно подошла к окну и, раздвинув пальцами две полоски жалюзи, осмотрела уже пустую улицу. Тряхнув головой, она прогнала все ненужные мысли и сосредоточилась на деле. Руби стянула с себя одежду и как можно быстрее натянула плотную голубую специальную одежду. Взглянув на часы, она поняла, что до назначенного времени было ещё порядка десяти минут, и тут же бросилась к своему столу. С помощью специального ключа на связке она открыла ящик, находившийся под столом, и, отодвинув папки с бумагами, остановилась на лично созданной папке с написанным от руки именем «Энтони». Руки вдруг затряслись, а ладошки вмиг стали холодными, но Руби всё равно вытащила её из ящика и расположила на столе. Перед глазами вдруг возникли моменты, когда она брала эту папку, как скрывала слёзы, избегая лишних вопросов от окружающих, как собирала всё, что сейчас находилось перед ней, и по спине пробежали мурашки. Лукас снова тряхнула головой, прогоняя мысли из прошлого, и решительно открыла папку. Первым среди всех находившихся там бумаг оказался обычный конверт с надписью, написанной до боли знакомым почерком: «Руби. Никому и Никогда», но сейчас дело было не в нём, и она просто отложила его, даже не взглянув. Всё, что в нём было, Руби знала наизусть, каждое слово, каждую дату и количество находившихся там писем. Она судорожно начала искать отдельный листок, заранее стараясь не думать о причинах создания этой папки и её содержимом, за исключением чисто рабочих исследований. Наконец, вот он — нужный конверт, вот он — нужный листок, который, возможно, и станет решающим в этом запутанном деле. Превозмогая трясущиеся руки, Лукас отклеила жёлтый стикер с общей стопки, находящейся на её столе, и неровным почерком переписала содержимое листка, потом свернула его и убрала в нагрудный карман. Она была больше чем просто уверена, что сегодня он понадобится ей. В коридоре открылась дверь, и Руби судорожно собрала бумаги обратно в папку, закинула в ящик и захлопнула его как раз в тот момент, когда в дверь послышался стук. Она шумно выдохнула через нос и подтянула хвост на голове. — Я почти готова, Алиса! — крикнула она. — Хорошо, тогда я жду вас в зале, — звонко ответила помощница, и Руби облегчённо вздохнула, успокаивая себя тем, что это обычное вскрытие, обычный очередной труп, которому она сегодня уделит внимание и раскроет причину его смерти.***
Бессонная ночь не прошла даром. Даже несмотря на своё резкое ухудшение здоровья, периодические головокружения и боль, Эмма большую часть ночи просидела в участке, внимательно изучая личное дело Даниэллы Робинсон. Сна не было ни в одном глазу, зато к утру жуткая слабость всё же настигла её, заставив отложить всё. Всю ночь в полицейском участке было тихо, только единицы дежурных изредка проходили по коридорам, окидывая её кабинет удивлённым взглядом. Некоторые даже заходили на несколько минут поболтать, узнать о продвижении дела и спросить, почему же ей не сидится дома, на что она отвечала достаточно коротко. В полицейском участке ей было спокойно. Только там она чувствовала себя в безопасности, а сейчас это чувство ей было нужно как никогда. На часах было около половины пятого, когда она, расположившись в кресле, медленно потягивала кофе, наблюдая за восходом солнца. Раньше подобные рассветы она встречала в объятьях Джонса, ощущала его тепло, целовала его губы, сейчас же на смену всему этому пришло леденящее одиночество. И хоть какая-то часть её простила его, оправдала, но прошло ещё слишком мало времени, чтобы вторая часть сделала то же самое. На столе лежало открытое дело Даниэллы, окончательное заключение судмедэксперта, какие-то заметки, записанные в процессе нахождения различной информации, полупустая упаковка обезболивающего и несколько одноразовых стаканчиков в мусорном ведре. Хоть ночь и прошла быстро, на здоровье она оказала приличное влияние, и сейчас симптомы проявляющейся болезни казались в разы сильнее, нежели это было вечером. «Тебе всё же нужно было поспать, Свон», — подумала Эмма, глотнув кофе из бумажного стакана, и обратила внимание на свои перебинтованные запястья. Уже на протяжении года она начинала своё утро с того, что вытаскивала из аптечки белоснежные бинты и обматывала изуродованные запястья, хоть там давно уже всё зажило. На протяжении всего дня она живёт с осознанием того, что эти линии скрыты, что их никто не увидит, и на душе становится спокойнее. В следующий момент Свон устало перевела взгляд на часы, и тяжело вздохнула. Глаза слипались, а мозг отключался, даже несмотря на кофе. В отделе по-прежнему стояла гробовая тишина, даже дежурные перестали ходить по коридорам, и это навело её на заманчивые мысли. Эмма нехотя встала с кресла, отставила бумажный стакан на стол, закрыла дверь и, поставив телефон на звук, стащила с себя кофту и удобно устроилась обратно в кресло, прижав колени к себе. Укрывшись кофтой, она закрыла глаза и тут же погрузилась в сон.***
— У нас появились зацепки, — в кабинет вошла Руби, как обычно без стука, и тут же осеклась, не увидев на Свон на рабочем месте. Она подняла глаза на часы, которые показывали уже восемь с небольшим утра. Ошарашенная Руби резко развернулась на каблуках, намереваясь выйти из кабинета, но тут же остановилась как в оцепенении. Эмма спала в кресле, свернувшись калачиком и укрывшись своей белой кофтой, её кожа была неестественно бледной, а на губах присутствовал едва заметный розовый оттенок, что заставило Лукас заметно напрячься. Она медленно подошла к ней и коснулась холодной ладошки. — Эмма?! — Руби легонько потрясла её за плечо, стараясь привести в чувство. — Эмма! Та вздрогнула и испуганно посмотрела на встревоженную подругу, которая тут же заметно выдохнула. — Руби, — прошептала Свон, распрямляясь. — Ты заставила меня волноваться, — обеспокоенно прошептала Лукас, отпуская руку подруги. — Почему? — Эмма непонимающе посмотрела на неё, по-прежнему стараясь отойти ото сна, и поправила волосы. — Я просто уснула. — У тебя нездоровый вид. Бледная, холодные руки. Может, что-то не так? «О нет, только не внешние проявления». — Что со мной может быть не так? — Свон мимолётно улыбнулась и провела по лицу руками. — Я просто не спала сегодня, да и нервов потратила немало за последние месяцы, отсюда и болезненный вид, но со мной всё в порядке, правда. «Может, это просто обычная простуда? Ведь нервов я потратила и правда немало», — она постаралась мысленно успокоить себя, но попытка явно была тщетной, чувство страха по-прежнему присутствовало внутри. — Хорошо, — подозрительно быстро сдалась та, сама не ожидая от себя подобного. — Пусть будет по-твоему, но, Эмма, если что-то не так с твоим здоровьем, обещай, что скажешь мне, хорошо? Эмма медленно поднялась с кресла, превозмогая очередной порыв головокружения, перехватила кофту и, скрестив под ней пальцы, произнесла: — Конечно. Руби неуверенно кивнула ей и, подойдя к столу, взяла красную папку. — Думаю, нам лучше дождаться всех и собраться в конференц-зале, потому что я нашла зацепки, которые могут вывести на подозреваемых, — спокойно произнесла она, внимательно осматривая подругу с ног до головы. — Время восемь, Робин и Джонс должны быть здесь. — Хорошо, тогда я подожду вас там. Она удалилась, и Эмма облегчённо выдохнула, уперевшись руками о стол. Свон понимала, что скрывать своё состояние скоро станет невозможно и придётся просветить своих напарников о случившемся, конечно, Френч сразу узнает об этом и отстранит от дела, даже несмотря на то, что сам выдернул с отпуска, но здесь он посадит её на больничный, и у неё не будет доступа к этому расследованию, что не внушало никакой надежды и радости. «Тебе нужно было сразу рассказать обо всём, а ты испугалась, дура, — мысленно ругала она себя. — А сейчас что? Тебе нужно держаться, вот и всё». Свон решительно распрямилась и вышла из кабинета, тут же удивившись тому, насколько сильно сейчас отличался отдел от ночной мёртвой пустоты. Прошла мимо заваленных столов работников и остановилась у кабинета Локсли, наблюдая за его сосредоточенностью. — Тук-тук, — смеясь, произнесла она. — Не помешала? — Свон, — улыбнулся Робин, оторвавшись от изучения бумаг, — ты давно здесь? — О да, — засмеялась Эмма, — со вчерашнего вечера. — Рехнулась?! — Возможно, — она пожала плечами, не переставая улыбаться, видя, как злился Локсли. Он всегда был против того, чтобы она оставалась на рабочем месте куда дольше обычного, не спала ночами, продолжая заниматься расследованием. Он заботился о ней, как о сестре, которая до мозга костей помешана на собственной работе. — Там Руби пришла, говорит, что нашла зацепки. — А вот это хорошая новость, — Робин заметно сменился с лица и встал из-за стола. — Она ждёт всех в конференц-зале, захватишь Джонса? — Конечно, — кивнул тот, — мы сейчас придём. Через несколько минут все, включая Френча, который решил поприсутствовать, дабы узнать всё о деле, сидели за длинным столом небольшого зала. На большом белом экране уже были выведены две фотографии: Даниэллы Робинсон — четырнадцатилетней жертвы, и мужчины, чьё имя ещё никому не было известно, за исключением самой доктора Лукас. Эмма внимательно осмотрела присутствующих, останавливая свой взгляд на лице каждого, и у всех поголовно в глазах была надежда. Надежда на то, что этот кошмар скоро закончится и это дело отправится в архив, а преступник — за решётку. На это же надеялась и Эмма. — Иона Джексон, двадцать четыре года — мужчина, найденный вчера в нескольких километрах от города, так же как и тело четырнадцатилетней Даниэллы Робинсон, — начала Лукас, развернувшись на стуле к экрану. — Оба были убиты. У обоих идентичные раны на локтевом сгибе от тонкой иглы. Анализы на наркотики у обоих отрицательны, так же как и на остальные препараты, которые могут привести к смерти. Следы какого-либо насилия на телах найдены не были, отсюда делаем выводы, что никто не сопротивлялся. Даниэлла Робинсон была похищена в возрасте двенадцати лет, Иона Джексон — в двадцать три. — Почему жертвы разного пола и возраста, доктор Лукас? — поинтересовался Френч. — Обе жертвы на момент смерти были в коме, лейтенант, — она мельком взглянула на него. — А ответ на ваш вопрос состоит из того, что убийце нужны были разные кролики для опытов. Он смотрел, как реагирует на введённый препарат женский организм и мужской. Здесь можно сказать, что Даниэлла скончалась куда быстрее, нежели Иона, потому что её женский организм воспринял препарат более остро, и жизненные показатели упали очень быстро. Примерно за сутки. Организм Ионы поначалу начал бороться, к тому же ему помогали медикаменты, введённые непосредственно самим убийцей, но спустя двое с небольшим суток его сердце остановилось, что и привело к летальному исходу. В помещении стояло молчание. Все внимательно слушали заключения доктора Лукас по обеим жертвам, вникая в каждое услышанное слово. — Убийца выбрал лес как кладбище для своих неудавшихся экспериментов, — на последнем слове её голос внезапно сел. — Он думал, что там их никто не найдёт, потому что этот лес достаточно большой, но… Его ожидания оказались провальными. А теперь самое важное, собственно, по какой причине я вас здесь и собрала, — Руби развернулась к столу и положила папку на стол. — Подобное началось ещё порядка двадцати лет назад, просто об этом никто не упоминал. Мне известно, что препарат, который убийца вводил нашим жертвам, живёт, пока живёт сам носитель, но, как только тело умирает, спустя сутки умирает и введённый вирус. Именно по этой самой причине я экстренно занялась вскрытием Ионы Джексон — я хотела обнаружить этот вирус. — А что-нибудь может быть переносчиком этого вируса после смерти носителя? — подала голос Эмма, стараясь скрыть свою тревожность. — Вирус передаётся только через кровь, как ВИЧ-инфекция, следовательно, переносчиком могут также стать использованные этим человеком иглы — на них вирус держится около двух суток даже после смерти носителя, носовые платки с капельками крови. В общем, всё, на чём есть кровь носителя. Эмма кивнула и откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу и зажав между ними свои ледяные ладони. Услышав ответ на вопрос, который тревожил её с того самого дня, как нашли Даниэллу, с того самого дня, как она проколола палец, внутри тут же что-то оборвалось, и ей пришлось зажать себя во все тиски, чтобы не выпасть из реальности и дотянуть до конца лекции. Тем временем, пока Свон находилась в своих мыслях, Руби достала вторую папку с надписью «Энтони», которую держала у себя в кабинете, и открыла её, вытряхнув содержимое. — Эту папку я собирала с того дня, как умерла моя мать, — пояснила она. — С тех пор прошло ровно двадцать пять лет. На тот момент мне было всего десять лет. И моя мать вместе с моим отцом начали заниматься подобной чепухой с экспериментами. Отец имеет медицинское образование, так же, как и имела моя мать, поэтому проблем с какими-то препаратами у них не возникало. Когда они только начали заниматься подобным, то мать обязала отца сменить им имена, чтобы обезопасить меня, если что-то пойдёт не по плану, именно поэтому во всех документах того времени мой отец числится как Лэри Горден, но его настоящее имя — Энтони Лукас. Руби снова повернулась к экрану, нажав на кнопку пульта, и через несколько секунд на экране появилась фотография белого тёмноволосого мужчины, его чётко выраженные скулы и пронзительные серо-зелёные глаза заставили вздрогнуть всех, кто находился в этом зале. — Когда они изобрели этот вирус, то решили испробовать его. В роли испытуемого выступила моя мать. На такой риск её подтолкнул как раз Лэри. Он уверял, что всё обойдётся. В этой папке есть все письма моей матери, где она изложила это всё в письменной форме и отдала моей бабушке, чтобы та передала её мне, если что-то случится, — Руби протянула детективам папку с надписью «Руби. Никому и Никогда». — Там так же есть формула этого препарата, его симптомы… — Подожди, то есть ты хочешь сказать, что твой отец и есть наш подозреваемый? — задал вопрос Робин, и все замерли в ожидании. — У него было двое учеников: Ротт Эрн и Карл Уоллт, но первого посадили ещё в том же году, когда начали расследовать смерть моей матери. Карлу и Энтони удалось избежать наказания, — её голос был полон ненависти, — благодаря Роберте. Моей бабке. Именно поэтому мой отец вернулся к своему настоящему имени, скорее всего, и Карл тоже. — Роберта, — ненавистно прошептал Френч, — проклятая сучка. Всегда знал, что она не просто так свалила на пенсию ни с того ни с сего. — Я возненавидела их обоих и переехала жить к бабушке со стороны матери, но когда проходило само расследование, то жила всё в том же доме, где и родилась, и только спустя три года, как только всё закончилось, я переехала, поставив перед собой цель добиться справедливости. Потому что я хотела, чтобы этот подонок сел, чёрт возьми! — Руби с психом встала со стула и отошла, обхватив себя руками, но практически сразу же взяла свои эмоции под контроль. — Со временем я потеряла его из виду, поэтому я не могу сказать даже приблизительно местонахождение хотя б одного из них. — Вот вам и два подозреваемых, — задумчиво закончил Джонс. В помещении повисла тишина. Каждый был в своей голове, стараясь переварить всю полученную информацию и оценить ситуацию, чтобы понять, в каком направлении действовать дальше. — А зачем они создали этот вирус? Зачем сейчас он продолжает его испытывать? — непонимающе произнёс Робин, осмотрев всех присутствующих в зале. — Я не знаю, — горько выдохнула Руби. — У моего отца всегда были заскоки в плане каких-то экспериментов, испытаний и всего, что в этом духе. Но как-то моя мать упоминала, что они хотят попробовать выводить людей из комы, которые не в силах сделать это самостоятельно. Да, это полнейший абсурд, но они оба были помешаны на этом. А этот вирус… Он укладывает человека в кому в течение двух недель после заражения, а дальше… добивание различными медикаментами, я так считаю. — Мы ищем психопатов, — тяжело вздохнул Френч, встав со стула. — Мы всегда только их и ищем, лейтенант, — пожала плечами Эмма, устало взглянув на Френча, и в этот момент поняла, что устала от всего этого: вечные психи, жаждущие лицезреть смерть, постоянные неудачи в том или ином деле. Она тряхнула головой, прогоняя эти мысли, и подалась вперед: — Можно мне папку? Руби переделала ей предмет, внимательно осмотрев состояние Эммы. Хоть та и говорила, что с ней всё в порядке, она всё же была не уверена в этом. Свон открыла папку и принялась медленно изучать её содержимое: различные вырезки из газетных статей с упоминанием Лэри Гордена и Роберты Лукас. Подумать только, на протяжении нескольких лет она была для Эммы примером, она считала её одним из самых лучших детективов, дела которых изучала, работая в архиве, а сейчас ей открылась её совершенно другая сторона. И, пожалуй, самая худшая. Она отложила эти бумаги и принялась изучать следующие, намереваясь найти те самые документы, в которых говорилось о данном вирусе. — Почему ты не отдала письма своей матери детективам, когда они расследовали дело? — вдруг спросила Свон, посмотрев на Руби, которая тут же поджала губы, но в следующую секунду выдохнула. — Мне было всего десять, а эти письма — единственное, что мне осталось от матери на тот момент, — серьёзно, но предельно спокойно произнесла она. — Я подозревала, что всё канет в лету, потому что во всем этом была замешана Роберта. Она бы просто уничтожила эти доказательства. — И правда, сучка, — согласился Джонс с ранее сказанными словами Френча. — Хах, она была готова костьми лечь, главное, чтобы её сыночек остался на свободе. Тем временем Эмма нашла те самые бумаги, ради которых и взяла папку. С замиранием сердца она медленно вела глазами, внимательно изучая каждое написанное от руки слово. По спине пробежал холодок, словно кто-то коснулся её позвоночника чем-то ледяным, и её передернуло. — Так, — резко выдохнула она, понимая, что находилась уже на грани борьбы со своими эмоциями, — мне нужно съездить домой. Принять душ и переодеться, а то голова не работает уже окончательно. — Конечно, — кивнул Френч. — Нам сейчас всем нужно переварить всё это. Кивнув в знак благодарности, Свон медленно поднялась из-за стола, попутно закрыв папку, и вышла из конференц-зала. Ноги были ватными, а внутри всё сжималось от страха, осознания прочитанного на бумаге несколько секунд назад. Головная боль. Она вспомнила тот момент, когда от боли потемнело в глазах, сразу же после допроса родителей Даниэллы. Тошнота пришла в тот же момент. Сонливость. В памяти возникло сегодняшнее утро, когда она отчаянно боролась со сном, но так и не смогла одолеть тягу прилечь. Жажда. Большое количество стаканчиков в мусорном ведре в кабинете по-прежнему находились там. Эмма тяжело вздохнула, сжав кулаки, и подошла к машине, резко оглянувшись — она не помнила, как спустилась на первый этаж и как вышла из здания. — Свон! — она обратила внимание на движущегося к ней Киллиана, который окликнул её. — Я поеду с тобой. — С чего вдруг? — резко спросила она, открыв дверь серебристого джипа. — Не хочу оставлять тебя одну, — тяжело вздохнул он и приблизился к ней. — У тебя неважный вид. — Я просто не спала сегодня толком, что вы все так обо мне всполошились? — раздраженно выпалила она, внимательно всматриваясь в глаза Джонса. — Мы просто переживаем, — она закатила глаза от его слов. — А если быть честным, — он почесал затылок, — Руби и Локсли настояли на том, чтобы я поехал с тобой. — Они как обычно, — шепотом выдохнула Свон и внимательно осмотрела Киллиана. — Хорошо, поехали, но… Она резко осеклась. — Что? — Ничего, садись. Через некоторое время её машина остановилась напротив небольшого двухэтажного домика на тихой улице в Ньютоне. — Уоу! — изумился Киллиан, выйдя из машины. — Очаровательный домик. — Спасибо, — смущённо улыбаясь, произнесла Свон, направляясь к входной двери. Войдя в дом, она облегчённо вздохнула, бросив ключи на журнальный столик. Хоть в нём не было ещё как минимум половины вещей, которые преображали дом в уютный домашний очаг, но отсутствие этого не мешало ей чувствовать себя по-настоящему дома. — Мне нужно переодеться, ты можешь подождать в… — она не успела договорить, как почувствовала, как что-то вытекло из носа. Эмма трясущимися руками вытерла влагу и тут же округлила глаза. Кровь. Кровотечение из носа — пятый пункт симптомов из списка Руби. «О нет-нет-нет», — пронеслось у неё в голове, а внутри взорвалась паника. Она тут же бросилась к раковине на кухне, опустила голову, позволяя крови капать на металлическую поверхность. Всё тело тряслось от страха, да так, что она даже не могла собрать хвост, чтобы не запачкать волосы кровью. Несколько тщетных попыток справиться с этими локонами не привели к успеху, и Эмма просто психанула, оставив их висеть. Киллиан робко подошёл к ней и аккуратно приподнял их, забрал у неё резинку и слабенько закрепил неаккуратный хвост на затылке. Он молчал. Он переживал, боялся за неё, ведь догадки о том, что Эмме нездоровится, оказались правдивыми. В глазах потемнело, словно кто-то выключил свет, и вокруг наступила темнота, но это было не так. Ей было больно: физически и морально. Хотелось рвать и метать от страха и безысходности, но она как вкопанная стояла, склонившись над раковиной, и пыталась сдержать слёзы. Ноги подкосились, и Эмма крепко схватилась за кухонную тумбу, в ту же секунду почувствовав крепкую хватку Киллиана на своей талии. Взяв себя в руки, она тяжело выдохнула и произнесла: — Подай мне полотенце, — Эмма, не глядя, указала пальцем на нужный шкаф, продолжая наблюдать за тем, как маленькие капельки хаотично капали в раковину. Киллиан предельно спокойно протянул ей полотенце, внимательно изучая её состояние и готовясь ко всему, что могло произойти в эту минуту. Хоть внутри и разрывало всё на части, паника нарастала, он старался держаться. — Ты расскажешь мне, что с тобой происходит? — наконец спросил он. — Я не спроста взялась сегодня за папку, которую принесла Руби, — тяжело дыша через рот, начала Свон, прижимая к носу сложенное полотенце и глотая слёзы. — Сначала головная боль, тошнота, жажда, сонливость — всё это приходит постепенно, а затем… — она остановилась, снова вздохнув. — Затем кровотечение из носа, — из глаз скатилась слеза, и Эмма подняла взгляд на обеспокоенного Киллиана, стоявшего всего шаге от неё. — Последнее после этого… потеря сознания, затишье, словно всё это уходит, но потом ты снова теряешь сознание и впадаешь в кому. Она проглотила слёзы, приняв то, что находится уже на пятой стадии этого вируса, она поняла, что затянула и сейчас всё ближе подбиралась к конечной точке всего этого, дальше которой ещё не продвигался ни один заражённый. — Я заражённая, Киллиан, — уже не сдерживая своих слёз, произнесла она и всего на секунду поджала пересохшие губы. — Я заразилась ещё на первом месте преступления, когда мы только нашли тело Даниэллы. При осмотре заражённая игла вонзилась мне в палец, а после куда-то исчезла. Скорее всего, она просто упала, и мы не нашли её. — Почему ты сразу не обратилась к врачу или не сказала Руби? — он сделал небольшой шаг к ней на встречу, но Эмма тут же отстранилась, боясь. — Я… Я испугалась, — её голос сошёл на нет. — Иди ко мне, — вдруг произнёс он, протягивая ей руку. Внутри всё сжималось от одного вида Эммы, и он не мог просто стоять в стороне. — Нет! — испуганно прикрикнула она, сделав шаг назад. — Я… Я могу заразить тебя. — Мне плевать… — Мне не плевать, Киллиан! У тебя Грейсон. — Ты не заразишь меня, иди сюда, — он насильно притянул её к себе и крепко прижал. Недолго думая, Эмма схватилась за него, как за спасательный круг, и уткнулась лицом в его грудь, наконец дав волю слезам.