Возвращение Фокси

Следующие несколько ночей в доме Спасателей прошли точно так же. Фокси по-прежнему не отрывалась от приёмника, и Дейл попросту начал чувствовать ревность к этому устройству. Что ещё хуже, он совершенно не понимал причин: ведь когда он был единственным объектом внимания Фокси, ему только и хотелось чтобы она оставила его в покое. Но когда она это самое и сделала, появилось странное чувство пустоты, которое Дейлу совершенно не понравилось. Уже на третью ночь Дейл набрался смелости и прямо спросил, не разонравился ли он ей. — Ну конечно же, нет! Я люблю тебя, Дейл! — ответила она. — А сейчас дай мне, пожалуйста, послушать радио, ладно? После такого ответа Дейл вообще не знал, что и думать. С одной стороны, это был первый раз, когда Фокси выразила свои чувства к нему вот так прямо. С другой стороны… вторая часть этого ответа не оставляла ему ничего иного, кроме как отправиться спать. Теперь Фокси совсем не охотилась: то, что готовил Монтери, её вполне устраивало. Она стала вставать ещё раньше, а устраиваться спать ещё позже. Она даже перестала смотреть на закаты и восходы (и это не нравилось Дейлу больше всего). В своих ночных бдениях наедине с приёмником она обнаруживала всё новые станции и всё новые языковые программы. Впрочем, у нее хватило здравомыслия не слушать их все разом и ограничиваться одной передачей о лаосском языке. Оказалось, что новый урок там выходит лишь раз в неделю, но в каждый из последующих шести дней повторяется — видимо, чтобы слушатели могли вызубрить его как следует. (Фокси тщательно скрывала от остальных, что весь шестьдесят седьмой урок состоял в заучивании фразы «человек на лошади — не моя мать»). У Гайки дела обстояли не лучше. С того самого дня, когда она закончила работу над своим транслятором и спрятала его в шкаф, она постоянно боролась с желанием испытать его. Легко сказать — испытать. Знать бы ещё, как! Даже если не принимать во внимание, что устройство проектировалось с расчётом на летучую мышь — нельзя же просто взять его и подойти с ним к первому попавшемуся человеку! Даже если оно не заработает, трудно представить себе, чем может закончиться такой эксперимент. Ну, а уж если оно заработает… Когда работа была закончена, Гайка снова стала участвовать в посещениях полицейского участка. Она думала, это сможет отвлечь её от навязчивых мыслей. Ничего подобного! Наоборот, её терзания и сомнения стали ещё больше бросаться в глаза, чем дома. Видя, что с обеими девушками творится что-то неладное, Чип и Дейл сами серьёзно забеспокоились. Монти тоже заволновался — в участке несколько раз было так, что он обращался к Гайке, а она замечала это только с третьего или четвёртого раза. Вжику всё это тоже не нравилось, вдобавок он почему-то стал часто вспоминать о тех двух незнакомцах возле их дерева, и это отнюдь не приводило его в восторг. Всё шло как-то не так, и нехорошие предчувствия прямо-таки витали в воздухе. Развязка наступила в воскресенье, в первые же выходные после того, как Гайка завершила свою работу. Парни были не в духе. Чип из-за того, что теперь Гайка уже по-настоящему не обращала на него внимания, а Дейл из-за Фокси… ну, и из-за Гайки тоже. Оба они почти с нетерпением ждали, когда наступит вечер и придёт время ложиться спать. И это при том, что ночью должна была быть целая куча фильмов как раз во вкусе Дейла! Телевизор, кстати, вообще был выключен, о нем даже и не вспоминали. Фокси присоединилась к ним около семи вечера и когда они собрались все вместе, Монтери предпринял попытку завязать беседу. Хотя бы простую болтовню ни о чём, лишь бы вечер прошёл как в прежние времена. — Так ты не выяснила, что это за язык? — повернулся он к Фокси. — Какой язык? — сначала ничего не поняла она. — Лаосский, что ли? Так ведь это я с самого начала знала, основная передача у них по-английски… — Да нет. Тот язык, который ты слышала там, в церкви. Ну, помнишь, мы тогда в самый первый вечер говорили. Фокси нахмурилась. Когда она переехала к Спасателям, и особенно когда в её распоряжении оказался приёмник, она почти перестала вспоминать о своей прежней жизни и прежних проблемах. А ведь именно с её вопроса о том языке всё и началось! — Нет, — медленно сказала она. — Но я после того разговора была у церкви. Это в ту ночь, когда… — Фокси глянула на Дейла и не закончила. — И я видела дверь, и надпись над ней… Она закрыла глаза и изо всех сил постаралась вспомнить. Табличка над дверью была совсем небольшой. И было очень темно, так что ничего не прочитаешь. Но надпись была сделана рельефными буквами, а в распоряжении Фокси помимо зрения имелась эхолокация… — «Армянская апостольская церковь», — так же медленно произнесла она и открыла глаза. В эту секунду она так гордилась собой, что ей удалось вспомнить, и у неё был такой радостный вид, что у Дейла мелькнула надежда — прежняя Фокси вернулась, и всё снова будет как раньше. — Армянская! — Монтери хлопнул себя по лбу. — Мог бы и догадаться, ведь почти очевидно! — А ты что, о них слышал? — заинтересовалась Фокси. — Да ещё бы не слышать! Нет, ну, конечно, нельзя сказать чтобы часто, но доводилось. Видел я эти их церквушки — и в Австралии, и во Франции… — Монти вздохнул. — А вот что я язык не смог узнать — в этом ничего удивительного нет, в самой-то Армении я никогда не бывал. — А где это? — Да где-то на Кавказе, в юго-западной Азии. Это, говорят, именно там остановился ковчег. Фокси вспомнила витраж в окне, у которого она любила устраиваться спать, и оживилась ещё больше: — Ты имеешь в виду, это когда был всемирный потоп? — Он самый. Теперь уже все горячо надеялись, что Фокси избавилась от своей одержимости и снова стала сама собой. Возможно, это так и случилось бы, но, к сожалению, её взгляд случайно упал на приёмник и она тут же спросила: — Интересно, а удастся мне поймать какую-нибудь передачу оттуда?.. — Ну, а почему бы и не… — начал было Монти, однако поймал такой испепеляющий взгляд Дейла, что поперхнулся и закончил совсем по-другому: — Хотя вообще-то, это ведь маленькая страна, вряд ли там больше одной станции, так что это может быть не так просто… Но было уже поздно. Мысли Фокси вернулись в прежнее русло; чуда не произошло. Гайка не обращала на это никакого внимания. Она сидела за столом, сосредоточенно смотрела на кончик собственного носа и машинально пережевывала ужин. Доев, она встала и сказала: — Мне что-то сегодня хочется спать. Всем спокойной ночи. Солнце ещё даже не успело полностью скрыться, и ложиться спать было определённо рано. Всего неделю назад это сильно удивило бы всех, но сейчас никто никак не отреагировал. Когда Гайка отнесла посуду на кухню и пошла к себе в комнату, её проводили вялым «спокойной ночи», только и всего. Потом Дейл так же вяло спросил: — А вам не кажется, что она снова поменялась местами с Лавайни? — Исключено. Лавайни была намного дружелюбней, — возразил Чип. Тему никто не поддержал. Сидеть и совсем ничего не делать было настолько противно, что парни вымыли посуду и тоже пошли спать, оставив Фокси с её новой игрушкой. Фокси проверила несколько наиболее запомнившихся ей станций, поглядывая на часы в ожидании начала лаосской языковой программы. Её первоначальный энтузиазм заметно поубавился — возможно, она слишком много раз прослушала этот шестьдесят седьмой урок. По её предположениям, шестьдесят восьмой должен был оказаться более интересным (согласно анонсу — «как пригласить к себе гостей»). Остаток ночи Фокси намеревалась посвятить попыткам поймать какую-нибудь станцию из Армении. Гайка в это время ворочалась в постели, совершенно не в состоянии заснуть. Собственно, эти трудности она испытывала ещё со среды, но сегодня бессонница казалась совсем безнадежной. Ей чудилось, что она слышит, как собранное ей устройство зовёт её из шкафа в мастерской. «Ну же, смелей», — так и слышалось Гайке, — «испытай меня, ты же сама хочешь это сделать!» И это была чистая правда. Ещё больше ей хотелось разобрать эту штуку на части, а части выбросить куда подальше. Но это было уже выше Гайкиных сил. Хотя она и понимала, что создала, прямо скажем, нехорошую вещь, это всё же было одно из её изобретений. А к ним Гайка относилась как к детям. В конце концов, эта штука ведь не просила, чтобы её придумывали и собирали… Поворочавшись ещё какое-то время, Гайка включила ночник и села. Был уже почти час ночи. «Пойти, что ли, в гостиную, к Дейлу и Фокси?» — подумала она вслух. — «Посмотреть телевизор, послушать радио — может, мозги и придут в порядок…» Гайку осенило, когда она ещё не успела договорить. Вот! Вот оно! Радио. Она встала и взяла фонарик. Этот фонарик был сделан ещё в те времена, когда в доме Спасателей только проводилось электричество и время от времени случались неполадки. Сейчас он пришёлся как нельзя кстати, потому что свет включать Гайка не хотела. Она вообще не хотела, чтобы кто-нибудь заметил то, чем она собиралась заняться. Стараясь ступать как можно тише, Гайка из своей спальни перебралась в мастерскую, там включила фонарик и открыла шкаф. Достала свой транслятор и после недолгих поисков присоединила к нему автомобильную магнитолу (найденную на свалке и затем отремонтированную), а также сотовый телефон. Пользы от этого телефона не было абсолютно никакой, в своё время Гайка тоже нашла его и починила просто так, из одного интереса. Но теперь, в сочетании с транслятором… Если, конечно, тот заработает. Почти полностью убрав громкость у приёмника, Гайка включила его и стала искать какую-нибудь местную музыкальную станцию. Это было делом нескольких секунд, и к тому же ей повезло: как раз сейчас там принимали заявки по телефонным звонкам. Она настроила транслятор нужным образом, поставила его динамиком к телефонной трубке и стала звонить по номеру, названному ведущим. То ли станция была не очень популярной, то ли Гайке опять повезло, но она дозвонилась очень быстро. Когда ведущий программы ответил, она быстро проговорила в микрофон: «Здравствуйте, я бы хотела услышать „IGY“ Дональда Фэйгена, если можно…» В ответ была только тишина. Затем ведущий несколько раз повторил «алло» и повесил трубку, проговорив в эфир стандартную фразу о том, что техника не идеальна и даже обычный телефон не всегда работает так, как нужно. Очевидно, устройство не сработало. Гайку не поняли. Но это ещё ни о чём не говорило: настройка была выставлена почти наугад и наверняка требовала значительного уточнения. В городе была ещё целая куча музыкальных станций, а спать всё равно не хотелось. В эти минуты в гостиной Фокси дослушивала до конца свой шестьдесят восьмой урок. Действительно, из-за новизны он оказался несколько более интересным, но ненамного. Когда передача завершилась, она стала наугад крутить настройку. В течение следующих примерно десяти минут она как обычно услышала много интересных станций и много странно звучащих языков. Но того, что она искала, Фокси не нашла. Впрочем, конечно, она вполне могла и ошибаться. Большинство радиостанций называли себя очень редко, и не было никакой уверенности, что она не пропустила нужную программу. Оставалось надеяться на память и слух. Был момент, когда Фокси услышала речь, звучавшую очень похоже. Но ещё минут через пять выяснилось, что это радио Албании. Она вздохнула и продолжила поиски. Шел уже второй час ночи, когда Фокси услышала нечто, заставившее её встрепенуться. Почему — она и сама сначала не поняла. Это была музыка. Просто музыка, без всяких слов. С каким-то экзотическим ритмом, который казался странно знакомым. Фокси готова была поклясться, что где-то она это слышала, причём не так давно. Но где?! И когда? Она внимательно вслушивалась ещё с минуту, стараясь как следует понять мелодию и ритм. Потом немного убавила громкость, закрыла глаза и стала вспоминать дни — начиная с сегодняшнего и далее в прошлое, один за другим. В конце концов, за последнюю пару десятков дней у неё было не так много возможностей слышать музыку, а уж на слух Фокси пожаловаться не могла. Перебрав все те дни, которые были прожиты у Спасателей, память Фокси в итоге остановилась на предпоследнем дне перед её визитом. Не могло ли быть так, что… Словно специально, именно в этот момент из приёмника зазвучал фрагмент, который Фокси помнила уже абсолютно точно. Да, действительно! Она слышала музыку той самой церковной службы, которая тогда не давала ей заснуть. Кажется, искомое было найдено, хотя полной уверенности в этом пока ещё не было. Имелся только один способ проверить это — подождать, когда музыка закончится и начнется какая-нибудь информационная программа. Фокси вздохнула и поудобнее устроилась на диване. Почему бы и не послушать, тем более что музыка была довольно приятной… Постепенно к ней добавился голос, но это было не пение со словами, голос просто помогал инструментам тянуть мелодию. Вдруг её что-то словно толкнуло. Что-то не связанное с музыкой и приёмником, нет, совсем другое! Надо сказать, что когда у Фокси появилось это новое увлечение, она почти забыла о Гайкиной просьбе выглядывать наружу. То есть, она всё-таки выглядывала, но очень редко — один-два, много если три раза за ночь. Теперь же что-то говорило ей: надо выглянуть, и немедленно! Фокси не стала сопротивляться, тем более что это было совсем просто. Она подошла к входной двери, приоткрыла её и выглянула наружу. Ночной парк был великолепно освещен круглыми фонарями, и в голове почему-то возникла мысль о вкусных мотыльках, которые любят летать как раз возле таких фонарей. Но эта мысль была совсем ненужной и неуместной, и Фокси без колебаний отбросила её. Она опустила взгляд к земле и… И увидела их. Люди! Два человека стояли у дерева Спасателей и внимательно рассматривали его. Тут не требовалось никакой эхолокации, их не увидел бы разве что слепой. Фокси вздрогнула, захлопнула дверь и заметалась по комнате. Гася свет, выключая приёмник и последними словами ругая себя, растяпу. Ругаться, впрочем, было некогда. Нужно было делать что-то более конкретное, только что? После секундного колебания Фокси решила разбудить Гайку и рассказать ей. Раз она попросила её выглядывать, она лучше должна знать, что делать. Фокси решительно подошла к двери Гайкиной спальни и постучала в неё. Никакого ответа, но зато она услышала чей-то голос из мастерской. Кто бы это мог быть там в такой час?.. Уж конечно, не Дейл — его голос Фокси узнала бы сразу при любых обстоятельствах. Да кто бы это ни был. Если хоть кто-то из Спасателей сейчас не спит — тем лучше. Она подошла к мастерской. Голос стал громче, и это был голос Гайки. — Да, я хотела бы услышать „IGY“ Дональда Фэйгена, если можно… — О, восемьдесят второй год? А у вас старомодный вкус… — Этот развязный голос был незнакомым. — Но всего полминуты, и мы её услышим. Звоните нам, какие бы вкусы у вас не были! Какая станция выполнит любую вашу заявку? — Э… ваша. — Это снова голос Гайки. — Точно! FM 98.6, станция, где есть всё что вы хотите и даже больше! Когда раздались первые звуки названной песни, Гайка остановила сделанную ей запись последнего телефонного звонка и с облегчением вздохнула. Устройство работало, и работало прекрасно. Полный успех! И никакого риска. Власть этой штуки над её сознанием улетучилась без следа. Теперь Гайка чувствовала, что действительно может навсегда засунуть её в шкаф и благополучно забыть. Она распихала всю задействованную в испытании технику по своим местам, вернулась к себе и уснула мёртвым сном. Фокси, едва услышав, что Гайка направляется к двери, молнией метнулась в гостиную и таким образом осталась незамеченной. Сейчас она стояла как столб и не знала, что думать. Она всё слышала, и смысл услышанного был совершенно ясен. Гайка звонила на радиостанцию, говорила с ведущим — говорила с человеком! — и он её прекрасно понимал. Каким образом? У неё что, всегда были такие способности? Тогда с какой стати она скрывала бы их от своих друзей-Спасателей? А уж они об этом явно ничего не знали… Нет, в таком объяснении не было никакого смысла. Потом Фокси осенило. Конечно! Так вот над чем Гайка работала целую неделю! Причём, как рассказывал ей Дейл, работала, что называется, «до упора». Она же явно заинтересовалась после того разговора в первый вечер, особенно после упоминания о детекторе летучих мышей. Даже ещё спросила, нельзя ли его как-нибудь раздобыть… А её слова насчет «можно будет заняться позже, а сейчас не стоит» — да мало ли что можно сказать вслух. На самом деле, значит, ничего она откладывать не стала… Тогда получается, что коротковолновый приёмник — просто прикрытие. Чтобы никто не задавал вопросов. Нет, конечно, он помог узнать столько нового, но всё равно! Как Гайка могла поступить с ней так нехорошо и совсем ничего не сказать?! Ей же было прекрасно известно, как она, Фокси, хочет общаться с людьми и как… Люди!!! Эти двое внизу — а с ними-то что делать?! Фокси метнулась к двери и снова выглянула наружу. Возле дерева никого не было. Кто бы это ни был, но они ушли. Вот и хорошо. Возможно, в этом вообще ничего такого не крылось. Двое влюблённых, для которых это дерево что-то значило — могло такое быть? Могло. Постояли и ушли. Она мельком подумала: не взлететь ли и не осмотреть ли окрестности повнимательнее? Да нет, не нужно. Всё вокруг прекрасно просматривалось, и никаких людей рядом точно не было. Тем лучше. Фокси закрыла дверь, но свет в гостиной включать не стала. Ей он не требовался, а вот если рядом всё же был кто-то посторонний — это могло привлечь совершенно ненужное внимание. Когда тревожные мысли относительно людей утихли, она почувствовала странное влечение. Одержимость радиоприёмником по сравнению с ним была просто ничем, и объектом этого влечения являлось Гайкино устройство. Нимало не задумываясь о моральной стороне, Фокси прошла по коридору — мимо спален к мастерской. Она слышала, как все глубоко и размеренно дышат во сне (особенно уставшая Гайка), так что опасаться было нечего. Дверь в мастерскую оказалась не заперта, Гайка вообще не запирала её. Поскольку в этой комнате Фокси не была ни разу, здесь она всё-таки включила свет. Она не представляла себе, что нужно искать, лишь надеялась, что как-нибудь сможет узнать нужное ей устройство. Но найти здесь что-либо вообще было непросто — разве что сама хозяйка точно знала, где у неё что лежит среди этих многочисленных железок. Фокси задумалась. Когда подслушанный ей разговор закончился, она слышала шум — Гайка что-то передвигала и что-то куда-то ставила. Надо понимать, прибиралась после своей работы. И там были какие-то странные щелчки… что бы они могли значить?.. Фокси ещё раз огляделась. Вот какой-то пульт с кучей выключателей. Нет, это не то — он ни к чему не подключен и весь в пыли, его давно не трогали. Шкаф с кодовым замком… она для пробы покрутила ручку — да, это и был источник непонятных звуков! Кóда, конечно, она не знала. Но с её слухом не представляло особого труда в точности воспроизвести эти щелчки медленным вращением ручки. Замок открылся уже со второй попытки. Внутри тоже был разный хлам, всевозможные штуковины непонятного назначения. Более-менее законченными выглядят только вот эти две, и одна из них явно была засунута на полку в самую последнюю очередь. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в своей правоте. Хотя это устройство было самоделкой, оно очень даже напоминало детектор летучих мышей, который Фокси неоднократно видела у людей. Значит, не зря Гайка про это переспрашивала. Получается, что хотя она сделала всю работу, основная идея всё же была ей заимствована — заимствована у неё, у Фокси. Стало быть, и она имеет на это устройство определённые права. А если так, то она имеет право и испытать его. Гайка же испытала… Как оказалось, Гайкино изобретение получилось достаточно удобным в пользовании. На нём имелся ремешок, за который эта коробочка вешалась на шею; крылья при этом оставались свободными, а в микрофон на верхней стороне можно было говорить, не наклоняя голову. Фокси пристроила устройство на груди и поудобнее подтянула ремень. Потом она захлопнула шкаф, выключила свет и покинула мастерскую, аккуратно прикрыв за собой дверь. Выйдя из дома, она прошла до середины ветки и взлетела. Сделала для пробы несколько кругов, привыкая к висящей на шее коробочке, а затем направилась туда, где сверкали огни ночного города. О людях, которые были здесь всего лишь минут десять назад, Фокси уже и думать забыла. Летя над парком, она то и дело поглядывала на это замечательное устройство. Наконец-то она получила возможность, о которой мечтала всю жизнь — возможность разговаривать с людьми, и не только со злыми людьми, занимающимися всяким там колдовством, а со всеми! Например, с теми, кому нужна помощь и которым она сможет помочь. Наверняка у неё это получится не хуже, чем у Спасателей… а может, даже и лучше. Потому что они как раз с людьми не очень-то хотят общаться, а она хочет и теперь может. Она будет знаменитой! А это значит, что у нее появится целая куча друзей. Парк кончился, теперь слева и справа были городские дома. Мысли Фокси вернулись к услышанному ей в мастерской. Гайкино поведение было ей положительно непонятно. Она навела её на мысль сделать такую штуку. Она даже подсказала ей идею — пусть и невольно, но ведь подсказала же! А Гайка сделала всё тайком и даже не подумала рассказать ей! Хотя… ну да, конечно. Она, должно быть, просто не хотела ничего говорить, пока не убедится, что всё работает как надо. Если так, то всё становилось вполне понятным и простительным. Фокси покачала головой: странно, с какой неожиданной стороны могут иногда быть восприняты поступки, совершённые с самыми благими намерениями… Потом она хихикнула, представив себе картину: утром Гайка входит в мастерскую, а устройства на месте нет. Ничего не скажешь, открыть замок на слух — это было ловко проделано. Вот бы Уиннифред удивилась, узнав как она… Фокси чуть не упала, внезапно остановившись в воздухе — как будто перед ней неожиданно вырос столб или другое препятствие. Как она что?! Что, собственно, она сделала там, в мастерской? Ответ тут же сформулировался в голове, и она похолодела от ужаса. Она совершила кражу. Она обокрала своих лучших — своих единственных! — друзей во всём мире. И ради чего? Ради маленькой коробочки, без которой она прекрасно обходилась всю свою жизнь и прекрасно могла обойтись и впредь. Гайка возилась над ней целую неделю, а она забрала — и привет. Между прочим, а с кем это она сейчас собирается общаться? Из нормальных людей в ночном городе можно найти разве что патрульных полицейских. Люди — дневные существа, и этого никто не отменял. Подлетает, значит, к парню, проработавшему всю ночь и мечтающему побыстрее лечь спать, — подлетает к такому парню летучая мышь и ни с того ни с сего начинает вещать человеческим голосом. Ну в точности сцена из этих любимых Дейлом ужастиков! Если бедняга после такого общения не повредится в рассудке, ему ещё сильно повезёт. Вот, ей даже поговорить не с кем! Совершить преступление, да ещё безо всякой цели! Да это хуже, чем вся её карьера на службе Уиннифред. Там был хоть какой-то смысл. «Да что же я за личность-то такая?!» — горестно вопросила себя Фокси. — «Я, наверно, вообще ни на что хорошее не способна. Ничего удивительного, что я помогала Уиннифред. Я обычная преступница, только и всего. Паршивая овца. Белая ворона. Друзей иметь захотела… да я такого права не заслужила! Такое ничтожество даже врагов не заслуживает». Она всхлипнула, но продолжила копаться в собственной душе. Все эти преступления и дурные поступки — она разве специально их совершала? Да нет. Она всегда хотела быть хорошей и доброй. Тогда что же получится, если она захочет быть злой… нет, об этом даже и подумать страшно! Всё. Хватит! Это был последний раз. Она вернётся в дом Спасателей и вернёт украденное на место. Точно таким же способом, как взяла. А потом исчезнет без следа. Улетит куда-нибудь подальше и проживёт остаток дней там, где её никто не сможет встретить. И где она никому больше не сможет навредить. Спасатели ничего не заподозрят. Они, наверно, даже будут скучать по ней… они же не знают, какая она на самом деле. Но поскучают и постепенно забудут… хочется только надеяться, что Дейл будет скучать дольше остальных… На этом месте Фокси не выдержала и разрыдалась. На такой высокой частоте, что кроме другой летучей мыши это вряд ли кто-нибудь услышал бы. Хорошо, что у неё была эхолокация, потому, что полными слёз глазами она сейчас всё равно ничего не видела… Все эти душекопания и самобичевания заняли около двух часов, так что когда она вернулась в парк, было примерно полчетвёртого. Ранний июньский рассвет ещё не начался, но до него оставалось всего ничего. Решение было принято. Дерево Спасателей уже виднелось впереди в каких-то четырех-пяти минутах полета. Вряд ли кто-то успел встать в столь ранний час, так что всё должно было пройти, как задумано. «Ну уж нет!» — внезапно передумала Фокси. — «Не буду скрываться. Подожду и всё им расскажу. До последней подробности! Это будет только справедливо». Да. Так лучше. Пусть они все узнают. Что бы они с ней потом не сделали, это всё равно будет меньше, чем она заслужила. Того, что она заслужила, наверно, вообще не существует. Во всяком случае, в этой жизни… Все эти мысли вмиг улетучились из головы, когда Фокси увидела, что у подножия дерева Спасателей снова стоят два человека и рассматривают его. Те самые, которых она уже видела этой ночью, или другие — в этом она не была уверена. Но скорее всего те самые. Забыв обо всём прочем, она спикировала вниз и повисла перед их лицами. — Кто вы такие? Что вы здесь делаете, чего вам нужно?! — крикнула Фокси. В свете парковых фонарей было хорошо видно, как выражения их лиц моментально сменились от удивления к совершенному ужасу. Она глянула вниз, на устройство, висящее на шее. То ли оно включилось от тряски во время полёта, то ли ещё что — но оно включилось, и эти люди её поняли! Это был тот самый момент, о котором Фокси всегда мечтала, но сейчас обстоятельства были не теми, чтобы как следует оценить его. Один из людей сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то маленькое. Тоже какое-то коммуникационное устройство? Да какая разница! — Что вам нужно от Спасателей?! — снова крикнула Фокси. Человек протянул к ней руку с этой своей штучкой. Между его пальцев поблёскивал металл, но её назначение по-прежнему оставалось непонятным. — Я спрашиваю, что… ЩЁЛК! Потом была тишина. Тишина и неподвижность.