Возвращение Фокси

— Что вы за летучая мышь? Фокси не была уверена, что поняла вопрос правильно. — Н-ну… не из самых лучших, я же говорила… — Нет, нет! Я совсем не об этом. Какого вы вида, понимаете? — А. Ну, из тех, что охотятся на насекомых. — Vespertilionidae? — Не знаю, я не понимаю этих названий, которыми вы, люди, пользуетесь. Женщина записала что-то в свой блокнот и проговорила в диктофон: «Вид точно неизвестен, возможно, Myotis lucifugus или Pipistrellus subflavus». Затем она снова обратилась к Фокси: — Мы бы хотели, чтобы вы рассказали нам о своей культуре. — Культуре? Какой культуре? — Культуре того общества животных, рядом с которым мы всё время жили, но о котором узнали только сейчас, — с заметным нетерпением вмешался мужчина. Фокси немного помолчала, собираясь с мыслями. — Я, наверно, не много вам смогу рассказать. Я уже говорила, что почти всё время жила одна. До тех пор, пока не встретилась с Уиннифред… — (тут она немного поёжилась) — а потом со Спасателями, но это ведь было совсем недавно. — Спасатели… — повторила женщина и потянулась за ещё одной папкой. — Насколько нам известно, двое бурундуков и двое мышей. Живут на том большом дубе в городском парке. Одна из мышей… также явно женского пола… определённо более чем хорошо разбирается в технике. Этим, видимо, и объясняется происхождение вашего транслятора. Мы так и предполагали ещё до вашего признания. По крайней мере, я. — Она бросила быстрый взгляд на партнера. — По всей вероятности, дерево внутри электрифицировано… Фокси заволновалась. Эти люди знали о Спасателях практически столько же, сколько и она. Если они захотят узнать ещё больше, то вместо расспросов они, скорее всего… нет, об этом лучше не думать! Может, если честно ответить на все вопросы, они этим удовлетворятся и ничего страшного не случится?.. — Вы не всех Спасателей назвали, — сказала она, всячески пытаясь продемонстрировать готовность к сотрудничеству. — Их пятеро, среди них ещё есть муха. Мы с ним друзья… — Она думала, что последнее замечание может вызвать новые вопросы, но люди не обратили на него особого внимания. Кажется, они были готовы и к более странным сообщениям. — Муха? Это… вот это?.. — спросила женщина, показывая увеличенную фотографию Спасателей с какого-то пикника. Её палец упирался в расплывчатое зеленое пятнышко. — Да. — Фокси посмотрела людям прямо в глаза. — Послушайте, вам столько известно о Спасателях, что вы вряд ли узнаете от меня что-то новое. Чего вы хотите на самом деле? — Она права, — заметил мужчина. — А если чего-то и не знаем, то узнаем очень скоро… Фокси не понравилось, как это прозвучало. — Подожди, не торопись, — остановила его женщина. — Сначала я. — Она снова обратилась к Фокси: — Послушайте, так почему бы вам не рассказать о вашем обществе? Вы же понимаете, что для нас, людей, это первая и такая важная возможность что-то узнать о вас! — Но я правда почти ничего не знаю, честное слово! — Ну, тогда расскажите конкретно о летучих мышах. То есть, я помню, вы говорили про одиночество. Но какие-то инстинкты, что-то врождённое у вас должно же быть? Фокси снова задумалась, чтó эти люди смогут сделать с ней, если она откажется отвечать. И чтó они с ней сделают, если она будет отвечать, и ответит на все их вопросы?.. Женщина истолковала её задумчивость по-своему и подсказала: — Ну, у вас есть какой-то моральный кодекс? Или, скажем, табу? — быстро добавила она, явно опасаясь, что слова насчет морального кодекса могут вызвать новый приступ самообвинений. — Табу? — озадачилась Фокси. — А, табу… Ну, я, например, не ем светлячков. — А почему? — Я даже как-то не знаю… может, из-за опасений, что эта их светящаяся жидкость может оказаться ядовитой… Нет, не то. Ну, понимаете, они такие красивые и безобидные, охотиться на них — это как-то нехорошо… Но это я только о себе говорю, про других летучих мышей я не знаю. Женщина была заметно разочарована, её интересовали как раз летучие мыши в целом. Она задала новый вопрос: — А что летучие мыши думают о Брэме Стокере? [3] — Это кто? — Ну, скажем так… — неуверенно начала женщина, отведя взгляд в сторону, — это человек, который примерно лет сто тому назад написал книгу про ва… — Не говорите этого!!! — прервала её Фокси, затыкая уши. — Если так хотите знать, то вот вам мой ответ: мы ничего о нём не думаем и ничего об этом вашем Стокере даже знать не хотим, чёрт возьми! После нескольких секунд озадаченной паузы она слегка покраснела и добавила виноватым тоном: — Пожалуйста, извините, что я так сказала. Это со мной первый раз. Раньше я так никогда не выражалась и в будущем постараюсь тоже. — Не стоит извиняться, — отмахнулась женщина. — Мне случается выражаться и покрепче, когда я ломаю ноготь… Но вы только что сказали одно очень важное слово, вы понимаете, о чём я? — Нет, не понимаю, — честно призналась Фокси. — Какое слово? — Вы сказали слово «мы». Понимаете, что это означает? — Нет. — Как я сказала, несмотря на ваше одиночество, у вас должны быть какие-то инстинкты и врождённые знания, унаследованные от предыдущих поколений. Ваше, скажем так, наследство. И вот, когда я вас спросила о… о конкретном человеке, вы мне ответили от имени всех летучих мышей. Всё в точности по Герберту Спенсеру. [4] — А это ещё кто? — с подозрением спросила Фокси. — Поверьте, — вставил мужчина, — вам это будет не интересно. Фокси ничего на это не сказала, но подумала, что наверное, он прав. — А какие-нибудь праздники у вас есть? — быстро спросила женщина, надеясь развить успех. — Скоро четвёртое июля, это наш второй любимый праздник… [5] — Почему? — Ну, время года. В середине лета больше всего насекомых. Потом, эти ваши фейерверки. Это очень красиво, и гоняться за ракетами и шутихами — это так забавно… Наконец, это просто традиция. Мы отмечаем четвёртое июля с самого начала, с тех пор, как… как… — На лице Фокси отразилась полная ошарашенность. — Вы сказали, что это ваш второй любимый праздник, — напомнила женщина, не давая ей отклониться от первоначальной темы. — А какой же самый любимый? На лице Фокси ещё раз отразилась ошарашенность, потом она покачала головой и сказала: — Вы не поймёте. — Вы же видите, Фокси, — продолжила женщина с некоторым разочарованием, хотя и терпеливо, — вам известно гораздо больше, чем вы могли усвоить из личного опыта. Я поэтому хотела бы вернуться к прежнему вопросу. Пожалуйста, не торопитесь, подумайте как следует… вы можете что-нибудь рассказать о вашей культуре, о ваших убеждениях? В голове у Фокси словно что-то щёлкнуло и она глубоко задумалась. — Я… я не знаю почему, но у меня такое чувство… — Ну, ну, — подбодрила ее женщина, — какое чувство? — Понимаете… с одной стороны, вся эта культура и убеждения и всё такое — оно, конечно, очень важно, но знаете, как говорят, кушать тоже что-то нужно. Довольно нелогично, правда? — Я бы не сказал, — встрял мужчина. — Я всегда говорил то же самое. Не более нелогично, чем все эти дурацкие религии. Женщина бросила на него мрачный взгляд и кивком снова подбодрила Фокси. — Существует этот… как его… баланс, — продолжала та, поразмыслив еще немного. — Между материальным и духовным, между добром и злом, и… Этим и объясняется Техас! — радостно воскликнула Фокси. — Ва?.. — на сей раз это сказала женщина. Мужчина смотрел на неё с нескрываемой насмешкой. — Ну, понимаете, — начала объяснять Фокси, — этот баланс между добром и злом. То есть если чего-то больше, то другого меньше, но вообще-то их должно быть поровну. — Но… вы сказали, Техас? — Да, конечно! Знаете, там больше летучих мышей, чем в любом другом штате. Понимаете? Значит, если мы представляем добро, свет и всё такое, то тогда… — Фокси понизила голос, — тогда понятно, почему там больше всего и этих… других… — Кого «других»? — Ну, вы их знаете. Такие… выходят по ночам. И едят насекомых и всё такое. И ещё гибнут на этих ваших автострадах. — Опоссумы? — высказал предположение мужчина. — Нет, это же Техас! То есть довольно похоже, но они такие… такие… как… ну… — Броненосцы! — догадалась женщина. — ШШШШШ!!! — так и дёрнулась Фокси. — Это нехорошее слово! — прошипела она зловещим шёпотом. — Никогда, никогда его не говорите! — Да это же просто смешно, — заметил мужчина. — Вот когда я был мальчишкой… — Нет! — заявила Фокси, затыкая уши. — Ничего об этом и знать не желаю, слышите, вы! — Ладно, — сказала женщина после неуютной паузы. — Занесём это в раздел «предрассудки и предубеждения». — Она уткнулась в свой блокнот, и очень хорошо, что она это сделала, потому что Фокси посмотрела на неё довольно-таки мрачно. Затем, что-то быстро записав, она снова подняла взгляд: — Это стоит изучить повнимательней. Вы можете ещё что-нибудь сказать на эту тему? Фокси по-прежнему не нравилось замечание насчет «предрассудков», но тем не менее, она честно задумалась. — Да… Снова баланс! Значит, в каждом есть что-то доброе и что-то злое. Если чего-то больше, то другого меньше и наоборот. То есть каждый сам выбирает, чему он будет следовать. И, по-моему, я сделала не лучший выбор… — Продолжайте, — пробормотала женщина. Хотя диктофон по-прежнему работал, она что-то яростно строчила в своём блокноте. — Ну… — Фокси была немного разочарована, что на этот раз её не пожалели, но продолжила: — Это значит, что даже самые-самые добрые могут стать самыми злыми и даже самые-самые злые могут сделать что-то хорошее. Хммм… — Дальше, пожалуйста… — Я не знаю почему, но дальше идёт совсем какая-то чушь. Мне почему-то кажется, что всё зло в мире происходит от неспособности как следует посмотреть на самого себя со стороны… глупо, правда? — Не так уж и глупо, — заметил мужчина. — И это значит, что вы, люди… вы, люди… О господи!!! — ужаснувшись, Фокси со всей возможной скоростью уползла в дальний угол клетки и съёжилась там. — Я… я сделаю всё, что вы скажете, только, пожалуйста, ничего со мной не делайте! — Успокойтесь, ради бога, успокойтесь! — воскликнула женщина, хотя ей самой сейчас тоже явно следовало успокоиться. — Никто с вами ничего не сделает! Мы почти закончили, ещё несколько вопросов и мы вас отпустим. — Она повернулась к партнёру за поддержкой: — Да скажи хоть ты ей! — Именно так, — подтвердил он. За последние несколько минут его поведение странно изменилось. Он к чему-то прислушивался и постоянно смотрел на часы, словно намекая женщине заканчивать побыстрее. Но та была слишком увлечена и не собиралась прекращать разговор. Очередного вопроса мужчина дожидаться не стал. Он выхватил блокнот у неё из рук, извлёк откуда-то карандаш и нетерпеливо спросил сам: — Чем, по-вашему, можно исправить все те проблемы, о которых вы сейчас говорили? Женщина с сомнением покачала головой. То ли она вообще не собиралась задавать этот вопрос, то ли считала, что ещё не время… но в любом случае мужчина не обратил на эти сомнения никакого внимания. — Естественным обществом без управляющих структур, — ответила Фокси из своего угла, прежде чем сообразила, что совершенно не понимает смысла сказанного. Тогда она набралась немного смелости и поинтересовалась: — А что это означает? — Что кое-кого из этих философов следовало бы поставить подметать улицы, — раздражённо отмахнулся мужчина и вдруг без всякого перехода спросил: — Вы левша или правша? — Я… мне как-то всё равно, — озадаченно ответила Фокси. — Если, конечно, вы не имеете в виду эти ваши политические партии… хотя мне и тут всё равно. — А какую музыку вы… — Нет, хватит!!! — воскликнула женщина, в свою очередь отбирая у него блокнот. — Довольно этой чепухи! Мы всё равно всего не узнаем… и я вообще начинаю сильно сомневаться, нужно ли нам всё это знать. Кроме того, она совсем испугана. Мужчина ехидно усмехнулся. — Странное отсутствие любознательности для такой сторонницы научного подхода, — заметил он. — Но в чём ты права, так это что нам пора заканчивать, а то можем не успеть до… — Шшшш! — остановила его женщина. Потом она обратилась к Фокси: — Мы ещё раз очень извиняемся, мы понимаем, как вас всё это испугало. Я вас снова заверяю, мы ничего плохого с вами не сделаем и скоро отпустим. Она отошла к другому столу. Послышались щёлкающие звуки надеваемых резиновых перчаток, и женщина стала что-то доставать из своей сумки. Что именно, было не видно — возможно, что и к лучшему, потому что в руках у неё появился шприц. — Я как врач считаю нужным сделать вам успокоительный укол, — сказала женщина, приближаясь к клетке со шприцем в руках. — На этот раз игла подходящего размера, так что никакого вреда не будет. И вы не уснёте, вы останетесь в полном сознании. Задумавшаяся Фокси услышала всё это слишком поздно, да и в любом случае она не смогла бы сейчас сопротивляться. Ей оставалось только смотреть, как женщина открывает дверцу и протягивает к ней руку… Укол действительно был совсем несильный, и боль от него тут же прошла, но Фокси всё равно испуганно пискнула. — Спокойно, спокойно… — ласково проговорила женщина. — Вот и всё. Видите, я же говорила, что ничего плохого не сделаю. Она вернула Фокси в клетку и прикрыла дверцу. Затем повернулась к мужчине: — Я всё. — Тогда идём, — отозвался тот. Люди выключили свет и торопливо вышли. Фокси снова была одна.