Кризис. Книга 1: Крещение огнём

Выйдя из камеры, Люциус Малфой словно увяз в происходящем. В ушах шумело, в голову словно гвоздь забили, а звуки окружавшего его мира доносились как будто из болота. Вернее, он сам ощущал себя погруженным в цепкую, вонючую зыбь. Жизнь на берегу равнодушно и щедро разбрызгивала лучи, цвета, звуки, запахи, которые не могли долететь до узника. Приступ охватывал голову, как плотный мешок для трупов, прорезая ноздри чужеродным запахом дезинфекции и не давая глотнуть свежего воздуха. Он не помнил, как охранники его вели по коридорам, как передали на руки Конвойному подразделению Аврората. Где ты, Северус, с твоим зельем против мигрени… Из заседания в памяти отложилось только то, что Люциус знал и так. Участие в деятельности экстремистской организации, вовлечение несовершеннолетних в занятия темной магией и деятельность запрещенной организации при отягчающих обстоятельствах…использование служебного положения — ну это явно Уизли постарался. Прежде глава наскоро созданного Отдела по борьбе с контрафактами не боялся ничего и легко открывал любые двери, пользуясь поддержкой влиятельного патрона, свихнувшегося на идее мирового господства. Теперь времена изменились. Дамблдора больше не было, а многие из его прежних соратников костерили старого интригана на чём свет стоял. Кое-кто даже считал его хуже Волан-де-Морта. Артур растерял прежние напор и уверенность и старался лишний раз не привлекать к себе внимания, иначе использование служебного положение припомнили бы и ему самому. Взять хотя бы обыск в поместье Малфоев сразу после того, как Люциуса бросили в Азкабан. Впрочем, этот приснопамятный визит «светлых сил» в поместье скорее походил на рэкет. Гости просто взломали защитные и сигнальные чары, обшарили все комнаты и удалились. Зачем они приходили, растерянная хозяйка поместья так и не поняла. Беспокойство шевельнулось даже в душе старшекурсника Гарри Поттера во время той беседы с Уизли на вокзале. С какой это стати кабинетного сотрудника, пусть даже и руководящего, допустили к проведению обыска в самом осином гнезде Пожирателей смерти?! Если знать, в чём обвиняли Малфоя, насколько опасным его считали для Магического мира, — кому, кроме авроров, положено там находиться? Какое отношение к оперативной работе имеет сторонний клерк? Даже внутри Аврората каждый выполнял строго своё дело и одна группа зачастую не знала, чем занимается другая. Что же искал Уизли у Малфоев и по чьему поручению? Не было ответов. Зародившееся сомнение тогда не успело укорениться, а вскоре Поттера отвлекли куда более важные проблемы… Отчасти положение облегчало отсутствие необходимости говорить — адвокат строго приказал открывать рот только по его сигналу. Малфой явно не возражал против этого, особенно сейчас. Пусть разбираются сами. Как ни ненавистны моменты осознания собственного бессилия от необходимости вверять свою жизнь и душу в чужие руки, но врачу, священнику и адвокату лучше не сопротивляться. В мозг, точно заклятие Невидимого Хлыста, впивались голоса: защитника — резкий, пингвиний и обвинителей — рокочущие, неторопливые, до тошноты напоминающие речь Дамблдора. Барристер, защищавший Уолдена Макнейра, почти не протестовал и не спорил с обвинением, только изредка перешептывался со своим коллегой. Всё это выглядело как-то неправильно. Наверное, ему следует сейчас волноваться, метаться, оплакивать судьбу, терзаться совестью — что там положено делать пойманному преступнику? Ничего похожего он и близко не переживал, и даже не потому, что Скалаускас обещал благоприятный исход. Малфой настолько устал от ожидания милости судьбы, что пребывал в странном отупении. Хотелось быстрее вернуться в камеру и лечь спать — мигрень во время сна немного отступала. Уже в коридоре Министерства магии он встрепенулся от странного, почти позабытого ощущения, словно некто пытался издалека дотронуться, достучаться до него. Как будто дрожала некая нить, отходящая от его сердца к кому-то очень значимому и ценному, кто хотел быть замеченным. Надо же. Он и не надеялся, что вспомнит, как это бывает… … В тот сентябрьский день семьдесят третьего года Люциус Малфой, новоявленный сотрудник Министерства магии, проклинал все и вся, торопясь на платформу 9 ¾ вокзала Кинг-Кросс. Вообще-то это был его законный отгул за работу в выходной день, но рано утром его вызвали по срочному делу. Спорить с начальством вчерашнему стажёру, если он, конечно, хочет сохранить за собой полученное место подольше, было рискованно. Поэтому Люциус подчинился и в положенное время был в Министерстве, рассчитывая, что управится с делом и отпустит курьера до половины одиннадцатого, а потом можно будет направить остаток выходного в планируемое заранее русло. Разве можно пропустить этот день? Его Нарси отправлялась на последний курс в Хогвартс, а он… Он наконец-то собрался сказать ей то, что постоянно откладывал на потом. Потом же подошло время выпускных экзаменов и отъезда на стажировку в Сорбонну. Письма друг другу они писали исправно, но всё это было не то… Аппарировав на вокзал, он протискивался сквозь галдящую толпу абитуриентов и студентов, которые уже начали рассаживаться по вагонам. Вот, кажется, семикурсники… Знакомой белокурой головки с волосами, скрепленными на затылке двумя заколками в виде ящериц, всё не было видно. Экспресс загудел. Все студенты уже расселись по вагонам, а провожавшие медленно направились к вестибюлю. И тут Люциус словно услышал… Разумеется, вслух его никто не звал. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, сродни очень осторожному прикосновению к плечу. Как будто бабочка задела крыльями аорту — несуразную фразу из дешевого романа выхватили глаза, когда он заглянул через плечо читающей сестре, чтобы по обыкновению высмеять её за любовь к сентиментальной писанине. Как ни странно, именно эти слова память услужливо подсовывала сейчас. Остановившись, Малфой лихорадочно оглядывался, даже не замечая, как ему с подножки кричит и машет рукой третьекурсник Северус Снейп, с которым у выпускника завязалась дружба. Поезд тронулся, набрал ход, черноволосый подросток умолк и скрылся в вагоне, в сердцах сплюнув себе под ноги. Вот и всё. Интересно, Нарцисса ответит на письмо или отправит в камин, не читая?.. Они встретились в конце ноября, в Хогсмиде. За горячим шоколадом Нарцисса рассказала. Она увидела Люциуса из окна купе и постучала в стекло, привлекая внимание. Тут в вагон вошла Джудит Эйвери и, раскладывая багаж, не нашла ничего лучше, как пристроить чехол с мантией именно на оконной раме. Пока Блэк с ней ругалась, поезд тронулся. Люциус не услышал и не увидел подругу, но успел почувствовать… — Нарси… Скалаускас, шедший по коридору на шаг дальше от конвоиров, удивлённо вздрогнул: — Простите?.. — Нарцисса. Она здесь? Альгимантас удивленно поднял брови: — Миссис Малфой я сегодня не видел. Но может быть, она пришла просить о свидании с вами? Я посоветовал ей сделать это через канцелярию суда, так больше шансов… Измученное, похудевшее, но по-прежнему красивое лицо Малфоя разгладилось и осветилось улыбкой. Конечно, это могло быть простым совпадением, но интуиции он привык доверять. Его Нарси где-то здесь. Может быть, даже на этом самом этаже. Кто знает, когда им дадут свидание, но думать о ней, засыпать с её именем никто не запретит. При одной мысли о сне пол начинал уезжать из-под ног, а гул в ушах только усиливался. Мечтам о романтической дрёме с Нарциссой в главной роли не суждено было сбыться. Очутившись в камере, Люциус, совершенно обессилев, рухнул на койку и провалился в тяжелый, неглубокий сон. Завтра пусть его перецелуют хоть все дементоры Азкабана, но сейчас — спать.