«Тучи и затмения спрятали луну и солнце, От всей этой истории дурно пахнет ошибками, которые мы совершали» (Стинг, «Считай меня ушедшим», пер. с английского).
Снова Аврорат, снова знакомые уже коридоры и въевшийся нежилой запах, царящий на лестничных маршах. Когда меня здесь допрашивали, я каждый раз со страхом думала, выйду ли отсюда. Кто бы мог подумать, что после всего я чуть не бегом брошусь к нужному мне кабинету. Случилось невероятное — мне разрешили увидеться с тобой. На целых два часа. Радостно и тревожно одновременно. Конечно, ты не покажешь, что устал и измучен. Даже смотря смерти в лицо, ты оставался Малфоем до мозга костей — ни одному стервятнику не досталось и крупицы твоего страха, горечи или боли. Страшно, что твой вид, возможно, слишком красноречиво проговорится о том, что и какой ценой ты прячешь за привычно-утончённым и властным внешним обликом. Возможно. Пропуск готов. Пока жду в вестибюле Изолятора, разглядываю плакаты на стенах. Не то чтобы очень интересно. Помогает отогнать навалившееся ощущение от того страшного лета девяносто шестого года, когда я бегала по коридорам Министерства, не зная, где ты и что с тобой. Меня отсылали от кабинета к кабинету, упорно не говоря правду. Тогда я по наивности думала, что все арестованные сперва попадают в камеру временного содержания Аврората, потом, на время следствия — в Изолятор и только после суда — в Азкабан. Некоторых персон, удостоившихся особо пристального внимания, бросают в цитадель сразу после ареста. Видимо, считают, что правосудие для таких — недопустимая роскошь. Ни один закон не дозволяет подобного, впрочем, и не запрещает, а Кингсли Бруствер явно не торопится что-то менять даже во время предвыборной кампании. Никто из нас по-прежнему не застрахован от задержания и смерти в Азкабане не по правосудию, а по желанию власть имущих. Дальше всё зависит от усердия, положения и кошелька ищущего. Повезёт — выпустят, не повезёт — считай, похоронили. Иногда о том, что близкий человек в Азкабане, родственники узнавали только по факту его смерти. А она там недолго заставляет себя ждать… Хоть я и смогла вырвать свидание с тобой в Азкабане, добиваться твоего освобождения мне пришлось вовсе не у представителей закона. Нет. Хватит. Это ещё хуже. Посмотрю-ка пока старые и новые объявления в розыск, которыми тут увешан стенд. «Пожиратели Смерти среди нас»…С удивлением вижу своё фото. Вернее, мне бы и в голову не пришло, что это я, если бы не надпись. «Нарцисса Малфой. Предположительно, Пожиратель смерти. Будьте предельно внимательны и осторожны при приближении!» Боже милосердный, неужели более качественного найти не могли?! Кто это вообще фотографировал?! Когда?! Где?! Ведьме на снимке лет пятьдесят, никак не меньше, на голове воронье гнездо и рот какой-то запавший. Я так не выгляжу даже едва встав с постели! Эксперт, сделавший этот, с позволения сказать, портрет, родился в рубашке. Окажись он здесь, предсказание Поттера точно бы сбылось и я бы уже сидела в смежной камере с моим дорогим супругом за Непростительное заклятие в сторону представителя власти. Слава Богу, у меня при себе всегда фиал успокоительной настойки… Меня возвращает к действительности каркающий голос аврора, требующий следовать за ним. Неустанно жующий, пахнущий перечной мятой дежурный ведёт меня по лестнице и открывает дверь в узкую, как пенал, залу, разделенную зачарованным барьером и с прибитыми к полу скамьями по обе стороны от него. Какая-то женщина, замотанная в темный платок, что-то взволнованно говорит через телефонную трубку одетому в темное молоденькому арестанту, по виду ровеснику Драко. Аврор-стажер, в котором я не без удивления узнала Гарри Поттера, её осаждает: — Хватит воспитывать, парню и так не сладко. Он уже наказан. Хочешь, чтобы он в камере удавился от твоего самолюбования?! Лучше теплые вещи и зелья собери, костерост хотя бы, раз такая заботливая. Мать называется! Тут он замечает меня и с улыбкой здоровается. Война, похоже, изменила Поттера к лучшему. По крайней мере, говорит он чистую правду: костерост на этапе в Азкабан точно понадобится. Господа авроры не всегда настроены держать себя в руках. Попадётся такой, как Аластор Грюм, и молись всем известным богам, чтобы выйти из карантина хоть с одной целой парой рёбер. Если кто-то хочет думать, что я спасла Поттера, пусть так. На самом деле сохранность Избранного, в которого и так все впились, как осы в дыню, для меня стояла не на первом месте. Этот инфернальный балаган с крестражами, пророчествами и погоней за мировым господством неотвратимо катился к своему концу. Смерть как вселенский закон нельзя обмануть, можно только побороть, достигнув такого уровня, что она уже просто не сможет быть врагом. Но путь, который прошёл Победитель смерти почти две тысячи лет назад, категорически не нравился тому, кто называл себя её главным Пожирателем. Не жизнь, а физическое существование Тёмный лорд ставил превыше всего. Я приложила усилия, чтобы смерть Волан-де-Морта не затягивалась и случилась по нужному мне сценарию. Всё пропадает, вся гнетущая обстановка растаяла, потому что я наконец-то вижу тебя. От сердца отлегло: ты не выглядишь избитым. Когда ты вошел сюда твоим привычным легким шагом, незнакомый человек мог подумать, что не конвойный ведет тебя, а наоборот. Дышать становится тяжелее оттого, что не могу сжать твою руку в своей, ощутить твою близость, услышать не искажённый микрофоном голос. Песочные часы рядом со мной переворачиваются, синяя струйка медленно-медленно течет вниз. От души надеясь, что мой голос не дрожит, болтаю обо всём — об успехах Драко на экстернате, о том, как я стараюсь разобраться с бизнес-корреспонденцией. Драко собрался получать квалификацию судебного психиатра. Пока оценки обнадёживают. Шучу, как будет признавать людей невменяемыми Сам доведёт, сам и признает… Дела на месте не стоят. Для того, чтобы понимать, о чём говорит в своих отчётах управляющий, изучаю Форекс-Мажи, как ты всегда настаивал. Вроде бы даже что-то получается. Можешь радоваться — ни один из наших счетов не заморожен, совы не приносили такого постановления из Министерства. Помню и о гонораре Альгимантасу. Вечером получит чек. Рассказываю о доме, о кошках. Хоть и не хочу тебя расстраивать, но не могу скрывать смерть Блисс, которая обожала спать на ручках у Северуса. Вернёшься, выберем такую же белую, голубоглазую. Если хочешь, даже чистопородную. Или на отбраковке, как и Блисс, подарим кому-то шанс. Как захочешь. Лучше ты со мной говори, говори побольше сам. Всё я да я, а ты только вопросы мне задаёшь. Пока ты рассказываешь, я отдыхаю. Ловлю себя на том, что стараюсь запомнить каждый дюйм твоего лица, твою привычную манеру речи, положение рук, игру голоса. Хоть и верю, что тебя отпустят, но… Настораживает то, что я подсознательно откладываю всё, что есть время сохранить, на полку воспоминаний. Недобрый знак. Зря надеешься, что я не замечу, как ты уходишь от моих слов о здоровье. Приступ был?.. Врёшь ведь, как ты здесь без зелий. Северус от мигрени варил специально для тебя, купирует надолго. Мне плевать, допущено зелье к обороту или нет, вручу Скалаускасу весь набор и пусть как хочет, так и передаёт!.. Я и не заметила, как пролетели два часа. Мне только казалось, что синий песок в часах сыплется медленно. Тебя увели, а я очнулась только когда охранник потряс меня за плечо. У дверей хватаюсь за косяк, чтобы не упасть. Как ни странно, после свидания, которого я так жаждала, мне не стало легче. В кресле салона красоты понемногу расслабляюсь. Драко только и не хватало моей подавленности. Сейчас я больше ни на что не могу повлиять — разве что испортить. Впереди суд и чему быть, того не миновать.Глава 11. По ту сторону.
18 августа 2018 г. в 06:10