*****
Альгимантас Скалаускас не испытывал душевных терзаний, сообщая своим заказчикам безрадостные вести и искренне считал подобное обычной частью рабочего процесса. Не то чтобы ему были безразличны чувства доверителя, просто юрист никогда не забывал старую пословицу английских адвокатов о том, что верёвка всегда достаётся клиенту. Переживать, брать близко к сердцу беду того, с кем сотрудничаешь — какую пользу это принесёт и кому? Абсолютное противопоказание к работе адвокатом. И тем не менее, он несколько помедлил, прежде чем перейти ко второй части своего рассказа и поведать о событиях прошедших суток, — о той их части, которую Альгимантас мог и считал нужным озвучить — начиная с визита к Перси Уизли.Глава 20. Я знаю, что ты знаешь.
4 февраля 2019 г. в 08:07
От услышанного я чуть было не выронила кофейник:
— Как экстрадиция? Ни одного подданного Соединенного Королевства нельзя выдать России.
Адвокат то ли раздраженно, то ли устало трёт рукой переносицу:
— Верно, миссис Малфой. Между странами нет двустороннего договора об экстрадиции, а законы Магической Британии не противоречат магловской. Так написано на пергаменте. На самом деле подобные прецеденты случались, причем именно в Волшебном сообществе… Вы помните самый конец семидесятых? — сменил он тему. — Буквально два-три последних года перед исчезновением Тёмного Лорда?
Я поняла, что Скалаускас хочет от меня услышать:
— Конечно. Была операция в России, нам предстояло освободить троих чистокровных волшебников и переправить их в Великобританию. Вы же знаете, как там дело обстояло с магами последние семь десятков лет, буквально до девяностых…
— Знаю. Далеко не всем удавалось попасть в Дурмштранг, Белогорье или Колдовстворец. Если такой ребенок попадал в руки маглам, участь его оказывалась незавидной. В лучшем случае маг не развивал свои способности в полной мере, в худшем — мог окончить свои дни в одной из магловских психушек, заколотый до животного состояния. Впрочем, это относилось не только к детям…да вы сами знаете — похожим образом сгинула семья Долохова.
Антонин. Я вспомнила, как они с Тиной принимали нас в Санкт-Петербурге. Странно, прошло столько лет, но я помню и рубиновые блики от камня на перстне Долохова, и его бархатный, мягкий голос на волнах гитарного перебора. Я не понимала ни слова, в память впечаталась лишь до боли пронзительная мелодия и славянская, сосущая душу тоска. Потом было еще шампанское и твои умопомрачительные пальцы на клавишах белого «Стейнвея» — отказать Тёмному владыке в просьбе исполнить его любимую «Апассионату» (1) просто невозможно…
Что случилось с близкими Антонина, я не знаю, но исподволь чувствовала эхо трагедии, не бытовой драмы. Детей ему заменяла сестра, а другой семьи он не завёл. Приличия не позволили мне расспрашивать о подробностях, а сам он эту тему не поднимал никогда.
Рейд оказался не таким, каким его рисовало моё воображение. Моё участие ограничилось…хм, работой с некстати возникшим на пути обслуживающим персоналом клиники, и это был первый раз, когда я применила Непростительные заклятия не на тренировке, а в реальной жизни. Та же участь постигла магов, связанных с российскими магловскими властями. Я зря опасалась того, что, в отличие от мужа и Тёмного владыки, не знаю на русском ни слова. Мне и не пришлось ничего говорить…не считая вербальных формул проклятий, конечно. Даже особо думать не осталось времени — за меня всё продумали, просчитали и проверили все возможные варианты.
Тогда-то Лорд и сказал, что давно обратил на меня внимание и увидел достаточно, чтобы счесть меня достойной носить Метку…
Уже после твоего первого ареста порой накатывало ощущение смутной угрозы, тревога, что все еще может вскрыться. Но время шло, ничего не случалось, и мы вздохнули спокойно. Внимания требовали и другие вещи: у нас подрастал Драко. Однако расслабились мы зря — от Каркарова российская сторона узнала и руководителя операции, и почти всех участников.
— Игорь Каркаров был найден мертвым в своей съемной квартире в Кенигсберге в марте девяносто шестого. Российская сторона уверена, что главную роль в организации убийства играл ваш супруг, — закончил Скалаускас.
— И потребовала выдачи.
— Да. Это я понял буквально случайно, просматривая дело мистера Драко Люциуса. И то я бы ни о чем не догадался — но делопроизводителю пришло в голову подколоть туда документ со служебной пометкой, о чьей экстрадиции идёт речь. Также о России мне упомянула аврор, передавшая материалы, сейчас я должен понять, это ли имелось в виду. То, что мы сейчас обсуждали, я узнал ещё в начале следствия… Вероятно, были и другие операции, связанные с Россией, миссис Малфой?
— Это единственная, известная мне, — честно ответила я.
— Авроры тоже не стояли на месте, миссис Малфой. Зачем им хранить по-настоящему важную информацию в открытых хранилищах и архивах, куда сможет получить доступ любой адвокат и развалит дело? Зачем создавать новые хранилища вещественных доказательств? Есть крипты и закрытые сектора Отдела тайн, и доступ к ним даёт не бюрократия, а магия. К сожалению, сейчас последняя, — его голос стал жестче, — не на нашей стороне.
Я перевернула на блюдце чашку с кофейной гущей.
— Что вы имеете в виду?
— Миссис Малфой, — осторожно спросил Альгимантас — ваш Хранитель, который забирали и вернули вам после экспертизы…он сейчас у вас?
— Да.
— В каком он состоянии?
Открываю взмахом палочки нишу в выступе камина и извлекаю шкатулку с Хранителем. Над черной жемчужиной закружился вихрь золотистых и изумрудных искорок, складываясь в букву «М»…
— Активен, — я даже удивилась. — Амулет Люциуса, полученный им от министра ещё на заре службы, хранился у него в персональной ячейке в Гринготтсе…
— Конфискован, не волнуйтесь, — «успокаивает» меня юрист. — Как мы узнали, по-прежнему активен, в отличие от того, что мистер Малфой получил от Волан-де-Морта, точнее Пия Толстоватого…
Я от всей души старалась побороть дурные предположения, но уже понимала, что окажусь права. Скорее всего.
— Если бы мракоборцы взломали их чары, символ бы не светился. Я по-прежнему могу войти в свою крипту, как и любой другой представитель Священных Двадцати Восьми…у кого еще остались Хранители, конечно. Могу передать его вам, Хранитель вас пустит. Вы на месте решите, что забрать, а что пусть дожидается авроров. Магия запретит доступ только отобравшему амулет силой, если он не знает контрзаклятий, конечно. В чём же дело?
— Так и есть, миссис Малфой. Можно войти внутрь, причём абсолютно беспрепятственно. Даже лифт, идущий к Отделу, не охраняют. При Скримджере, помнится, у всех допуск проверяли. Мы еще с мистером Уизли подумали, неужели в Министерстве все так плохо, что им пришлось сократить ставку дежурного. Но нет, просто охранять хранилища больше нет смысла. Обратно вы, скорее всего, не выйдете.
— Сигнальные чары?
— Не совсем.
Что он тянет?!
— Мистер Скалаускас, прошу вас!
Наверное, мне не следовало настаивать. То, что я услышала после этого…оно не испугало меня и не выбило из колеи, нет. Я не могу подобрать слово. Услышанное как будто подвело черту под всеми «дано» и поставило условие.
Примечания:
Примечание 1: Соната №23 Бетховена