Кризис. Книга 1: Крещение огнём

Кингсли Бруствер, тяжело вздохнув, опустился в кресло. Интересно, где находится та школа, где учат на энергетических вампиров — бешеный неудачник Артур Уизли точно ее закончил с отличием, если после каждого разговора с ним чувствуешь себя так, словно всю ночь тяжелые повозки разгружал без помощи магии. Жаль, что нет у него в кабинете шахмат. Вообще-то Кингсли никогда не отличался мастерством шахматиста, а если честно, то играл довольно скверно. Просто в книгах каждый мало-мальски уважающий себя удачливый претендент на власть передвигает фигурки по клеточкам наедине с собой и потирает руки в предвкушении новых эндшпилей. И, конечно, произносит какой-нибудь судьбоносный монолог. С этим тоже не получалось — мысли путались и наползали друг на друга. Будучи главой Аврората, Кингсли долго не мог понять, за что Дамблдор так ценил Артура Уизли. Вернее, что позволило Уизли считать себя особо ценным. Собака, даже бойцовая, хорошо вышколенная и агрессивная, все равно остается четвероногой попрошайкой, опасной лишь в окружении себе подобных. Плата за сытую и относительно беззаботную жизнь — мозоли от ошейника, который ни один волк не позволит на себя надеть. А тот, кто позволил, многократно опаснее любого собрата. Только дурак клюнет на такую уловку — и тем подпишет себе приговор по законам естественного отбора. Когда сразу после Битвы за Хогвартс на закрытом заседании Аврората изучали воспоминания Снейпа и Гарри Поттера, Бруствер задал себе вопрос: что же поджигает бикфордов шнур фатальной глупости? Тщеславие? Грин-дель-Вальд, Дамблдор, Лестрейндж, Том Риддл… Даже Уизли, пусть и не в таком масштабе. Ведь никто изначально не назвал бы их глупцами, так что же случилось? Разум не выдержал непосильной ноши и сломался? Кто бы что ни говорил, народной мудрости чаще стоит верить на слово и не брать на себя больше, чем можешь вынести. Вон Аберфорт Дамблдор, любо-дорого посмотреть. Старик не метил во вседержители, он, как заботливая наседка, пригрел у себя под крылышком всех местных нарколыг, мелкий криминалитет и разномастных стукачей. Конечно, Пожиратели смерти и их союзники не совались в «Кабанью башку», догадываясь, что весь околачивающийся там сброд постоянно живёт под неусыпным оком Аврората. Но и без них недостатка в посетителях не было. И все оставались до поры до времени при своих интересах, а хозяин притона — при нескудном барыше, не иссякавшем ни при каких кризисах. Чего греха таить, случались непростые времена, но Аберфорт не знал ни долгов, ни банкротств, а деликатные моменты разрешались аврорами. Увы, Дамблдор-младший ненадолго пережил старшего — через пару недель после окончания Магической войны сердечный приступ свел трактирщика в могилу. Единственной наследницей оказалась внучка Аберфорта Паулина — дебелая горластая старая дева лет сорока пяти. Осиротевшая «Кабанья башка» стояла опечатанная, терпеливо дожидаясь, пока гоблины знакомят с делами новую хозяйку. Что ж, дай Бог ей такой же удачи в бизнесе… Что же мешало Альбусу Дамблдору и Тому Риддлу спуститься с небес на землю и тратить свою жизнь на более реальные цели, чем порабощение мира? Глядишь, и с ума бы не сошли. На соседней сковородке с Волан-де-Мортом сейчас корчится и его любимая Беллатриса Лестрейндж. При мысли о ней Бруствер невольно поежился. Столько черных ритуалов и артефактов не числилось ни за одним Пожирателем смерти. Да, задала б ведьма жару, если бы успела вовремя осознать, что ее обожаемый и почитаемый вождь, мягко говоря, уже не тот, кому она когда-то присягала. Хотя…родила же она от него дочь. Здоровую крепкую малышку. Неужели действительно любила? Странные существа — женщины. Беллатриса в пол-сикля не ставила трепетного, преданного Родольфуса, готового на все ради ее простого «спасибо», а наступившему ей на голову тирану и психопату отдала себя без остатка. Интересно, с чего это вдруг его переключило на ненужные сантименты. Сказывается возраст или замаячившая на горизонте перспектива собственного отцовства?.. Воображение снова вернуло шахматную доску. Подошла пешка, которая еще шаг — и тоже станет ферзем. А ведь когда-то Кингсли посчитал ее почти съеденной, во всяком случае — не заслуживающей внимания. И вот этот недосъеденный дал понять, что с ним придется считаться. Впрочем, это еще неясно. Если Кингсли нуждается в умных соратниках, это не повод доверять первому встречному, да еще с сомнительной репутацией. Ему, Брустверу, в команде нужны мозги, а не набор инстинктов. Уизли себя уже показал. На Грюма тоже рассчитывать уже нельзя. Ей-Богу, лучше бы он действительно погиб в операции «Семь Поттеров» и пополнил сонм так необходимых людям героев. Кингсли с болью наблюдал, как Грозный Глаз чем дальше, тем больше тонул в безумии. Идея преследования Пожирателей смерти стала его проклятием. Он не мог ни есть, ни спать спокойно, если не надкусывал все, что было в тарелках у домочадцев и не перетряхивал их постели. Сначала не выдержала жена. Бедняжка долго терпела параноика, но когда глава семьи надел на нее зачарованный ошейник и запер дома, строго-настрого запретив даже смотреть в окна — ведь Пожиратели не дремлют! — и дозволив есть только принесенную им самим еду, женщина чудом улучила момент и сбежала вместе с детьми. След ее потерялся, кажется, в Японии, но Кингсли не стал проверять информацию. Он искренне жалел несчастных беглецов. Оставшись один, Грюм пустился во все тяжкие. Он топил свое горе в спиртном и в магловских борделях, причем выбирал себе девочек раз от раза моложе предыдущей. Но даже самые изощренные путаны не давали почтенному аврору того маниакального, сродни одержимости, удовольствия, которое он получал в истязаниях арестованных. Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не вмешались Пожиратели и не заменили Грозного Глаза на Крауча-младшего. Грюм благополучно выбрался из своего жуткого сундука, но окончательно распростился с адекватностью. Что ж, еще одной фигурой меньше. Кингсли потянулся было к шкафчику, где хранилась бутылка бурбона, но тут его внимание привлек тихий плеск колдовского озерца связи на столешнице. Исполняющий обязанности министра немедленно вернулся в кресло. — Бруствер. Слушаю. Рябь на поверхности озерца разгладилась, открывая взору взволнованное усатое лицо Дугласа, начальника смены службы безопасности. Он спешил уведомить высокое начальство о несчастном случае: Артур Уизли упал с лестницы и сломал шею. Хуже того, бедолага ничего не помнит. — Колдомедики только что прибыли, мистер Бруствер. Каковы будут ваши распоряжения? — Иду, — Кингсли потер ладонью лоб. Если бы он не прервал связь, секьюрити заметил бы на его лице плохо спрятанную улыбку. Все казалось абсолютно прозрачным. Артур Уизли, уже облаченный в фиксирующий воротник, неподвижно лежал на продавленном, почерневшем диване в комнате отдыха службы безопасности. Рядом суетились двое колдомедиков. — Во не повезло бедняге, — цокнул языком Дуглас. — Еще и потеря памяти. Инсульт что ли? — Не знаю, возможно, — откликнулся Бруствер. — Ко мне приходил после обеда, нес какую-то чушь. Я еще тогда подумал: неладное творится. Говорят, иногда бывает такое перед ударом, а он обычно случается часа в три-четыре утра. Тут, можно сказать, повезло… Сыновьям уже сообщили? — Инсульт? А хороший Обливиэйт не хотите? — вдруг подал голос колдомедик. — Кто его видел последним? — Я, — пояснил Кингсли, — он от меня как раз вышел. А больше… Дверь хлопнула и на пороге показались взволнованные Перси и Рон. — Садитесь, ребята, — пригласил Дуглас. — Вы это, только не волнуйтесь. — Да, действительно, был бы повод для напряга, — саркастически буркнул Рон и получил от старшего легкий тычок под ребро. Никто с первого взгляда не счел бы магов братьями. Рон — долговязый, веснушчатый, толстогубый, мальчишески нескладный, с любопытными ярко-синими глазами ничем не напоминал гармонично сложенного, даже монументального Персиваля с его медальным профилем и молочно-белой кожей. Лишь специфические «уизлевские» интонации в голосе и пышная рыжая шевелюра кричали об их родстве. — В общем, разбирайтесь, а нам надо спешить, — колдомедик отлевитировал Артура Уизли на носилки и жестом пригласил коллегу следовать за собой.