'Cause it's you my voice that start to decay

      Некоторое время они сидели вместе. Рей его больше не отталкивала, наоборот, тихо всхлипывая в свои коленки, она прислонилась к его боку, будто в поисках защиты от чего-то пугающего. Как ни был По в этот момент в равной степени обескуражен подвохом со стороны собственного либидо и обрадован возможностью наконец-то пролить свет на всю эту невнятную кутерьму, творившуюся вокруг Рей, он предположил, что в девушке может в любой момент взыграть стыдливость, и нужно что-то с этим сделать.       Поэтому, когда всхлипывания почти сошли на нет, он осторожно отстранился от Рей под предлогом принести ей воды, а, вернувшись, захватил с собой одну из самых своих больших футболок с огромной надписью “Сопротивление бесполезно” поперёк груди. — Это с презентации моей книги, — Рей с готовностью приняла протянутый ей стакан, тушь растеклась по векам, ресницы слиплись в треугольнички, — если ты хочешь… я подумал, тебе неловко будет сидеть раздетой.       Рей слабо улыбнулась. По поставил наполовину опустошённый стакан на пол возле кровати, стараясь не смотреть, как Рей натягивает футболку через голову, демонстрируя ему своё тело. Но вряд ли она решила перед ним покрасоваться — облачившись, Рей тут же зажала одну из подушек между ногами и грудью, словно гигантскую плюшевую игрушку, и беспомощно уткнулась в неё подбородком. — Всё хорошо? - уточнил на всякий случай По, снова усаживаясь рядом. Он сел на некоторой дистанции, думая, что так будет уместнее, но, к его удивлению, Рей тут же сократила эти считанные сантиметры между ними и снова прижалась к нему боком, разделяя с По своё тепло. — Лучше, — сказала Рей, — всё лучше. Я… я не знаю, с чего мне начать. Никогда никому не рассказывала всего. — Ты можешь начать рассказ со своего дяди, — предложил По, немного подумав. Если она начнёт с относительно безобидной темы, то так будет проще. — Каким он был?       При бледном свете из окна на лице Рей мелькнула тень улыбки. — Дядя Люк был очень хорошим, — произнесла она, — я это рано поняла. Сколько я себя помню, он всегда казался мне старым, у него была такая кустистая борода, и волосы всегда были седыми. И он… он всегда делал всё, чтобы я училась и развивалась нормально, как мои сверстники. — ”Нормально”? — уцепился за слово По. — Да, — Рей помедлила немного, но всё же продолжила. — У меня есть некоторые проблемы, из-за того, что мать употребляла алкоголь во время беременности, в основном, с нервной системой. Дядя Люк водил меня к нужным врачам, но до конца от этого избавиться не удалось, да и вряд ли когда-нибудь удастся.       Она несмело вытянула руку вперёд и растопырила пальцы. — Видишь? — кончики пальцев довольно сильно подрагивали в воздухе. — Обычно это не очень заметно, но дрожь интенсивнее, когда я нервничаю. Я пила кое-какие лекарства, и проходила терапию, но все доктора советовали дяде Люку найти мне медитативное и расслабляющее занятие или хобби. Так что… мы с ним, сколько я помню, вечно возились с железками или занимались моделированием. Когда я была совсем маленькой, мы складывали фигурки из бумаги. Это было весело.       Она замолчала. — Твой макет — отличный результат ваших усилий, — мягко сказал По. — И компьютерный сервис; ты ведь не пошла бы работать туда, если бы не справлялась с паяльником? — Да, ты прав, конечно же, — Рей положила голову поудобнее, — и ещё мои цветы… Это тоже часть терапии, но её мне назначили уже позже, когда… — она сглотнула, — … когда начались приступы. Было всего несколько раз, но этого достаточно. — Что ты имеешь в виду под “приступами”? — Если я очень сильно нервничаю или боюсь чего-то, — Рей сделала глубокий вдох, — мне становится очень страшно и одновременно очень больно внутри… я не знаю, как это лучше объяснить… в голове всё путается, появляется ярость на себя или на окружение. Иногда может сильно тошнить. Дядя не знал об этом, потому что приступы начались, когда я уже повзрослела и старалась сама справляться со своими проблемами.       В голове По мелькнула догадка. — Первый приступ был в школьные годы, так? И… тебя потом в больницу забрали? — Да, — Рей удивлённо приподняла голову, - как ты?... Ах, тебе, верно, Финн старые сплетни пересказал. Ну, отчасти ты прав. Но в больнице я лежала не из-за приступа, а из-за руки. Я же тебе рассказывала, откуда он взялся.       Она коснулась пальцем шрама на руке. — Я тогда задела вену осколком зеркала и не сразу обратилась за помощью, поэтому пришлось некоторое время побыть на восстановлении. Дядя Люк, конечно, ужасно распереживался, но я его уверила, что всё хорошо. Я не хотела его волновать ещё больше. Слабое сердце, и он уже тогда сильно болел, почти не появлялся в автомастерской, больше дома сидел. — Рисование тоже было терапией? — Нет, — покачала головой Рей, — мне просто нравилось возиться с карандашами и красками. Дядя это заметил и посоветовался с Леей Органой, она была его давней знакомой и вела кружок живописи у нас в школе. Она сказала, что из этого может что-нибудь выйти, поэтому я довольно долго занималась у неё, да и доктора отмечали, что это очень полезно для расслабления и улучшения моторики. Лея была хорошим педагогом… да тебе Финн уже наверняка про неё рассказывал.       Она замолчала, рассматривая свои пальцы. — Когда они происходят? — осторожно подтолкнул её По к дальнейшему рассказу. — В ту ночь, когда я привёл тебя домой, у тебя дома был беспорядок. Всё произошло из-за этого? — Да, я… Я очень плохо поступила и была зла на саму себя, поэтому так и вышло, — пробормотала Рей, — но это был не самый сильный. Когда умер дядя Люк — мне было гораздо хуже. Собственно, тогда я и обратилась к врачу во второй раз: после смерти дяди мне в наследство досталось немного денег, и я решила, что часть этой суммы можно потратить на дальнейшее лечение. По крайней мере, дядя бы точно порекомендовал мне так сделать.       Она снова замолчала, крепче стиснув подушку. — Хочешь ещё воды? — спросил По. Рей кивнула, и он поднял стакан, передав ей его в руки. Рей сделала большой глоток. — Что было потом? — Доктор порекомендовал продолжать начатое, кроме того, выписал рецепты на новые лекарства, курс их приёма должен был стабилизировать мой эмоциональный фон и свести такие припадки на нет. Он сказал, что если в течение длительного периода времени их больше не будет, то нужно допить пузырёк до конца, но новый не начинать, чтобы посмотреть, как организм будет вести себя дальше. Ну и… так и вышло. Мне стало лучше. Но в последнее время они возобновились, и я снова начала пить таблетки, потому что так часто они ещё не повторялись, и мне очень некомфортно и страшно.       Рей вдруг подняла голову и беспомощно посмотрела на По. — Они делают меня совершенно безучастной ко всему, но зато я могу спокойно жить, — сказала она, — я могу общаться, учиться, работать и… дышать. Хуже всего, когда дышать нечем. Я… мне так жаль, что тебе пришлось тогда вести меня домой…       Она снова всхлипнула, и По поторопился обнять её. — Всё хорошо, Рей, — погладил он её по растрёпанным волосам, — это уже в прошлом. — Они… они снова начались в прошлом году, — Рей утёрла рукой вновь выступившие слёзы. На коже остался чёрный мазок туши. — Я совсем не ожидала и не могла понять, почему это произошло, но теперь-то мне всё ясно. Недавно снова было, а потом немного слабее, перед клубом, а последний… последний был вчера. Или нет, позавчера… После того, как мы вернулись с выставки. Припадок был несильный, но меня испугало то, что он пробился через лекарство, и мне пришлось увеличить дозу.       По потёр рукой подбородок. Рей и сейчас находилась под таблетками, это объясняло такое взбудораженное состояние и безразличие. Но почему его ремарка про то, что она ему небезразлична, вызвала у неё такую бурную реакцию? — И из-за чего они возобновились? — спросил По. — У тебя есть предположение? — Не предположение, — Рей измученно вздохнула, поток воздуха из её рта слегка всколыхнул тёмные волоски на его руке, — я точно знаю. Это из-за Бена. Из-за того, что я с ним… что я не смогла себя сдержать. Я не должна была с ним спать, и вообще нужно было перевестись к другому преподавателю, как только я первый раз его увидела! Чёрт… я не думала, что всё до этого дойдёт! Мне казалось, что если я буду просто смотреть, то ничего плохого не случится, а потом эта курсовая!... Долбаный Соло!       Рей и сама не заметила, как её голос практически перерос в крик. — Тихо, Рей, тихо! — По поспешно обхватил её крепче, отмечая, как нехорошо потемнело её лицо. — Успокойся! Из-за чего ты так встревожена? Потому что он твой преподаватель? Или он принуждает тебя к чему-то нехорошему? — Он ничего не сделал! — голос Рей сорвался, и она снова всхлипнула. — Это всё я!... Только я!... И... ему теперь плохо, потому что он хотел заботиться обо мне, а я!... — Я ничего не понимаю, Рей! Сделай глубокий вдох… и выдох... — она послушно задышала, — Вот так, молодец. В чём тогда проблема? — Я не могу… с ним… — почти неслышно выдохнула Рей. — Я ему нравлюсь, и он хочет отношений, а я… не могу. — Он тебе не нравится? — уточнил По, пребывая в совершеннейшем замешательстве. — Он мне нравится, в этом и проблема. Слишком сильно.       По совсем растерялся. — Ты, наверное, теперь думаешь, что я легкомысленная, — вдруг сказала Рей. — Потому что я вот так просто к тебе заявилась, хотя была с Беном буквально... когда же?... и теперь мы тут, и мы почти переспали. Но я не такая. В большинстве случаев мне вообще не нужны мужчины.       Она заговорила быстро и сбивчиво, и По пришлось вслушаться в речь, чтобы улавливать смысл. — Я думала даже, что, может, я лесбиянка, но к девушкам меня не тянет. Обычно могу справиться сама, ты понимаешь? Я и справлялась, пока не началась эта чёртова история у этого долбаного Соло!.. Но я-то знала, что это не просто так! Поэтому пару раз я знакомилась с парнями, но без обязательств, понимаешь? То есть просто, чтобы гормоны угомонить. Это помогало… до некоторого времени. Мне снова становилось спокойно, и я не пялилась на Бена, как умалишённая, и настрой был хороший. И сейчас, когда мы расстались, и мне стало так плохо внутри… я подумала, может ты не против… ты сказал, что свободен, и я подумала… и ты сказал, что я тебе нравлюсь! Это так здорово, По, потому что ты тоже мне нравишься, но рядом с тобой я не паникую и могу контролировать себя, и мы можем сидеть вот так, и я могу говорить, и дышать, и… и… — Дыши, — напомнил ей По, — делай глубокие вдохи. — Что значит “не просто так”? Он приставал к тебе? — Нет! — воскликнула Рей с испугом. — Бен не такой! Он… он бы не стал, он сам говорил! Это просто…       Она снова с усилием вдохнула воздух. Пока По соображал, что она имела в виду, Рей отложила подушку в сторону, и развернула руку со шрамом запястьем кверху. — Вот это, — она поднесла запястье ближе к По, — это мне напоминание на всю жизнь, что я должна думать головой. И до встречи с Беном оно работало. Порой я думаю, что Чуи тогда зря меня нашёл, и лучше бы я просто… но потом вспоминаю про дядю Люка, и мне становится так стыдно, По. Он ведь столькому меня научил, столько усилий приложил, чтобы я… а я вот так с ним поступила. Это всё было напрасно. — Чуи? — тут же уцепился за имя По. Наконец-то он узнает о таинственном Чуи больше. — Где он тебя нашёл?

***

      Около семи лет назад       Вечером школа пустела, в ней оставались лишь двоечники, исправляющие бесконечные контрольные и тесты, да отбывающие наказание неудачники. В учебных классах свет уже не горел, освещались только кабинеты застрявших на вечернем дежурстве учителей, безлюдные коридоры с одиноким уборщиком в зелёном комбинезоне и туалеты, в которых сильно пахло хлоркой.       Рей, едва волоча ноги, вышла из туалетной кабинки и облокотилась о круглую раковину из нержавеющей стали. Чуть коснувшись крана, она пустила ручеёк холодной воды, чтобы ополоснуть пальцы, но замерла, не донеся руки до воды. Они тряслись, гораздо сильнее, чем когда-либо, и Рей это напугало.       Может, это от голода. Она ведь не ужинала сегодня, да и полноценного обеда ещё не было, перехватила какое-то яблоко в столовой и наспех выпила банку энергетика, который купила утром. Сегодня Рей было некогда есть, с утра дяде стало плохо, и она помогла ему добраться до автомастерской. Хотя Рей и пыталась уговорить его вызвать врача и отдохнуть, дядя Люк всегда отмахивался, мол, это всё возраст и погода, а так он в полном порядке, как и всегда. Иногда дядя был упрям как сущий осёл.       Из-за этого она пропустила тест, благо, учитель пошёл ей навстречу и предложил написать его вечером, иначе выпускной балл Рей серьёзно бы пострадал. Итого, полдня на занятиях, потом снова в автомастерскую, чтобы помочь дяде и отвезти его домой, потом на тренировку, потом написать тест…       Голова была тяжёлой и кружилась.       Ей ещё нужно сделать домашнее задание. Утром она не успеет, потому что нужно дочитать ту статью, по которой у них научный диспут в обед, а потом опять тренировка, и эта шлюха Пава опять будет строить ему глазки. Не такая уж она и красивая.       Рей намочила руки и хорошенько поскребла их ногтями, потом вытерла мокрыми ладонями горящую огнём шею. Потом посмотрела на себя в зеркало.       Ей определённо нужно больше спать. И есть. Глаза даже отсюда выглядят уставшими. И ещё живот болит, потому что месячные должны вот-вот начаться, хотя они задерживаются уже на пару дней, и это плохо, но Рей не может всё бросить и просто лечь на диван, потому что если она не будет решать проблемы, то кто? Она должна держать успеваемость на высшем уровне, потому что иначе не поступит в университет и подведёт дядю, а для этого надо учиться и делать домашнее задание, а времени нет, и эти дурацкие тренировки не отменить, потому что это плюс в её учебное портфолио, а значит, повышение шанса на стипендию…       Она должна взять себя в руки и не расклеиваться, и не пялиться на себя в зеркало, потому что там она ничего хорошего не увидит, только глупая, ничтожная, мерзкая, ненавистная сама себе Рей!       Она даже не поняла, как ударила в первый раз, увидела только, как отражение подёрнулось паутиной трещин, а кулак отозвался болью. Потом ещё удар, ещё, от зеркала стали откалываться кусочки, костяшки обагрились кровью, а Рей всё била и била, в бессильной злобе на саму себя, и не могла остановиться, пока силы не кончились, и она не рухнула прямо на пол, забившись между стенкой и крайней кабинкой, под прямоугольным отверстием вентиляции.       Внутри всё колотило, и Рей закрыла глаза; ей хотелось только одного - спрятаться, забиться куда-нибудь в нору, где можно было переждать всё, и вылезти новой, с ясной головой и трезвым умом. Руки были мокрыми и липкими, и немного пахли железом. — Ох, это же местная звезда футбола! И зачем ты это делаешь?       Она с трудом разлепила веки — перед ней стоял Мусорщик, вечно мрачный и надменный, который даже сейчас смотрел на неё с презрением. — Пошёл ты! — огрызнулась Рей. Он вечно поддевал всех кругом, и пару раз они с Рей перебранивались в коридорах, когда у неё не выдерживали нервы, и она отвечала на его глупые издёвки. — Школьным дарованиям не пристало ругаться, — покачал тот головой, скрестив руки на груди. — Отвали! — крикнула Рей отчаянно, чувствуя новую волну беспричинного страха. Что он вообще тут делает? Это ведь женский туалет.       К её удивлению, он сделал шаг вперёд и опустился на корточки, совершенно беспардонно разглядывая её. Рей бы возмутилась этому, если бы её так не скручивало внутри от паники. — Не-а, не отвалю, — цокнул Мусорщик языком, продолжая её рассматривать. — Ты мне мешаешь вести дела, мелкая. Сидишь тут, мне и к вентиляции не подобраться. — Попробуй меня сдвинуть, говнюк! — выплюнула ему в лицо Рей, пытаясь сжаться в комок, рука начала болеть и почему-то по-прежнему была мокрой. — Если уж ты сама просишь! — фыркнул он и вдруг резко потянул её на себя за плечо. Не ожидающая этого Рей тут же упала бы прямо на пол, если бы он её не поймал. Неожиданно пахло от него не очень плохо, чем-то маслянистым, и ещё вроде как дешёвыми сигаретами. — Только не вырывайся, и так мне всю рубашку измажешь, — сказал он, оттаскивая изо всех сил сопротивляющуюся Рей от стены. Сил было не так уж много, и почему-то перед глазами стало темнеть, поэтому Рей скорее просто трепыхалась, пока Мусорщик что-то искал в кармане выцветших драных джинсов. — Давай сюда.       Рей как сквозь туман разглядела, что он достал моток грязно-серого дешёвого лейкопластыря, даже без марлевой подушечки. Она такого уже давно нигде не видела, и, когда Мусорщик принялся обматывать её руку, стягивая запястье противной липкой лентой, она возмутилась.       Точнее, попыталась. Из горла вырвались лишь какие-то несвязные слова, и Рей почувствовала, что сейчас потеряет сознание. — Не дёргайся, сказал же, — донеслось до неё. — Сейчас вызову тебе скорую, мелкая. Ну и кровищи из тебя, такая тощая, как в тебе поместилось-то столько? Слушай меня, не отключайся. Слышишь? Кивни, если слышишь. Отлично. Я сейчас тебя отпущу, мне надо кое-что из вентиляции достать, а ты особо рукой не мотай, а то пластырь лопнет.       Он действительно опустил её на холодный кафельный пол, прислонив головой к стенке, и скрылся из поля зрения. Рей закрыла глаза — судя по скрипу дверцы, Мусорщик зачем-то зашёл в кабинку и стал там ногами на унитаз. Потом донёсся непонятный шорох — и вот он снова рядом, поднимает её на ноги, как тряпичную куклу. — Идти можешь? Отлично, обопрись на меня. Пойдём к дежурному. Не парься насчёт зеркала, мелкая, ты же у нас звезда футбола. Держи рот на замке, поняла? Тебе нельзя портить репутацию. Так что не ругайся. Ругаться буду я. Чёрт, только чистую рубашку надел...