'Cause it's you my voice that start to decay

      Рей очень хотелось пить — но для того, чтобы заполучить заветный стакан с водой, нужно было позвать кого-нибудь из персонала, ведь с катетером в вене Рей встать с койки не могла, а это было совершенно излишне. Она никого не хотела видеть, настолько сильны были угрызения совести от произошедшего. До сих пор перед глазами стояло встревоженное лицо дяди, который тут же примчался в больницу, когда ему сообщили, что случилось, и Рей стоило больших усилий уговорить его уехать обратно домой.       Она наврала дяде, что поскользнулась на мокром полу и упала прямо на зеркало, разбив его и поранившись об осколки; сбитые костяшки удалось спрятать, ведь одна рука покоилась под простынёй, а другая была развёрнута запястьем к потолку, являя всем любопытным свежую хирургическую повязку. Доктор запретил Рей её ковырять, но местная анестезия уже немного прошла, и можно было почувствовать натяжение медицинского шва, спрятанного под бинтами.       Теперь она лежала в палате совершенно одна. Медсестра, выполнив все необходимые процедуры по перевязке, отправилась отправлять свои рабочие обязанности дальше, дверь в палату Рей была плотно закрыта, и до неё лишь изредка доносились голоса дежурных по громкой связи больницы, требующие того или иного доктора к пациентам.       Рей набрала в рот побольше слюны и сглотнула, надеясь так обмануть себя. Она всё ещё до конца не помнила, как очутилась тут; казалось, что она просто прикрыла на минутку глаза, а потом бац! — она уже на койке в больничной пижаме, и дядя топчется рядом, с опаской расспрашивая о самочувствии.       За окном что-то заскреблось, и Рей испуганно вздрогнула. Она, конечно, была уже взрослой, и не боялась монстров и персонажей городских легенд, но ветки старого, росшего под окном дерева стучали так назойливо и отбрасывали такие жутко извивающиеся в свете ночника тени, что волей-неволей вспоминались все штампы из плохих ужастиков.       На фоне ночного звёздного неба показалась растопыренная пятерня; Рей взвизгнула и поскорее закрыла глаза. Это ей кажется, это кажется, окно закрыто, никто к ней не лезет, это всё наркоз! Она читала, что, отходя от наркоза, некоторые галлюцинируют и видят или слышат всякое, и вот, кажется, она тоже...       Кто-то открыл окно и тяжело спрыгнул на пол. — Ты плохо спряталась, мелкая, — насмешливо сказал Мусорщик, а это был именно он. Рей приоткрыла один глаз, с опаской глядя на то, как парень закрывает окно. — Они будто специально это дерево посадили, — хмыкнул тот, по-хозяйски плюхнувшись в синее пластиковое кресло для посетителей, прямо рядом с койкой Рей. — Ей-богу, проще было бы просто дверь оставить открытой и ковровую дорожку постелить. Ты как, мелкая? — Нормально, — осторожно сказала Рей, открыв глаза и разглядывая посетителя, — а что ты тут делаешь? — Хотел проверить, что тебя довезли в целостности, — Мусорщик похлопал себя по карманам, отыскивая что-то. Серая рубашка и футболка были покрыты засохшими бурыми пятнами, и, опустив взгляд, Рей увидела, что джинсы тоже испачканы. Нетрудно догадаться, что это было. — Что, любуешься? — заметил он её внимание. Рей тут же отвернулась, переведя взгляд на катетер под пластырем. — Да-да, твоих рук дело. Ничего, они в тебя закачают новенькой, свеженькой, сладенькой крови, и будешь как новая, будешь носиться по футбольному полю, как раненая в задницу, и поднимать рейтинги нашей школы до небывалых высот. — Нахрен идёт этот футбол, — ответила Рей.       Мусорщик хмыкнул. Его поиски увенчались успехом: из бокового кармана джинсов он вытащил смятую сигарету и зажигалку. — Эй! — запротестовала Рей, когда дрожащее пламя коснулось кончика. — Тут не курят, это же больница! — И что, пожалуешься на меня? — насмешливо спросил Чубакка, выпуская вниз клубы едкого сизого дыма. — Позовёшь толпу докторов, чтобы они вокруг тебя пританцовывали и спрашивали, как ты себя чувствуешь? Я-то вылезу быстро, а вот общаться с ними придётся тебе.       Рей недовольно поджала губы. Он как будто прочитал её мысли. — Я пить хочу, — сказала она, пока Чубакка развлекался выпусканием колечек из дыма к потолку.       Тот зажал карикатурно изломанную сигарету в зубах, встал и открыл дверь, выглянув в коридор. Пооглядывавшись, он скрылся, оставив в палате запах дешёвого табака.       Рей потрогала пальцем край повязки. Ей очень хотелось посмотреть, как выглядит порез и какого цвета нитки (ей казалось, что бурые, хотя белыми тоже вполне могли быть), но ковырять свежую рану было неразумно. Интересно, больно ли было отрывать пластырь?       Чубакка вернулся быстро, с маленькой бутылкой минералки в руке. — Тебе повезло, — он было протянул Рей бутылку, но увидел, что крышку отвинтить она не сможет, и сделал это за неё. — Тут автомат с напитками за углом.       Рей с ужасом поняла, что самой попить не получится - забинтованную руку напрягать было нельзя, свежие швы могли разойтись, а в здоровую была воткнута капельница, и согнуть её не представлялось возможным. — Пользуешься моей добротой, — фыркнул Чубакка, когда понял причину её замешательства. — Ладно, сейчас.       Он поднёс горлышко к её пересохшим губам и немного наклонил. Рей с жадностью принялась глотать прохладную воду, хоть пить в такой позиции было очень неудобно, и часть жидкости стекала по подбородку на пижаму.       Выпив около половины, она отклонилась назад и вытерла мокрый подбородок о плечо. — Попроси у них соломинку для питья, мелкая, — порекомендовал Чубакка, вновь откидываясь в кресле. — Стаканчиков в автомате не было. — Спасибо, — Рей смотрела, как он аккуратно стряхивает пепел в синюю крышечку. — У меня есть имя, кстати. Меня зовут Рей. — Рей, — откинулся Чубакка назад в пластиковом кресле, закинув ногу на колено. Ботинки у него были старые и жутко истоптанные. — Рей, Рей, Рей. Рррррррей. Мне не нравится, — неожиданно заявил он, — тебе больше подходит “мелкая”. Потому что ты мелкая. — Я не мелкая, — Рей прекрасно понимала, что он её дразнит, но улыбка сама собой появлялась на лице. — У тебя имя есть, или “мусорщикам” не положено? — Чубакка, — пожал тот плечами, — все меня зовут так. — Это фамилия, — возразила Рей, — а имя? — Ну, теперь, когда мы с тобой перешли на новый уровень отношений, и я сижу возле твоего полуголого тельца, — Рей возмущённо сползла под одеяло, — меня зовут Пит. Но ты меня так не зови, иначе будешь “мелкой”. А то я и ещё чего придумаю, похуже. — Он выпустил вниз новую порцию дыма. — Так что Чубакка. -Окей, - кивнула Рей, всё ещё рассматривая пятна крови. Мусорщика, по-видимому, совсем не волновало состояние его одежды. - Чубакка так Чубакка... Наше время — ...В общем, он провёл целую ночь у меня в палате, — продолжила Рей с лёгкой полуулыбкой, — спал в этом кресле. Обычно он ночевал у друзей, а тогда вот остался следить, чтобы я опять ничего не натворила, как он сам сказал. Я, конечно, возражала, там ведь была целая толпа докторов, но Чуи был довольно упрямым и всегда сам решал, что ему делать. — И вы после стали друзьями? — подтолкнул её По к дальнейшему рассказу, видя, что Рей вновь помрачнела. — Не сразу. Но он попросил меня помочь ему с работой. Я хотела его как-то отблагодарить, поэтому попросила дядю взять к себе на подработку, Чуи разбирался в автомобилях, знаешь ли, и дядя Люк в итоге остался доволен. Дядя и сам по молодости покуролесил изрядно, так что его нисколько не смутила репутация Чуи, а он был совсем не сахар. И… он мне потом сказал, что посчитал нужным приглядывать за мной, чтобы я “опять чего не учудила”. Я, конечно, сразу всего ему не рассказала, да и сама ещё не знала точно, что произошло, но однажды он заметил дрожь в пальцах, когда я ему помогала масло в машине менять. Когда я объяснила, что со мной не так, он предложил довольно забавный вариант. — Гитара? — догадался По, и Рей удивлённо на него посмотрела. — Я наткнулся на ваше видео на Youtube. На кавер Nirvana. — Ох, “Мусорщики” его выложили! — смутилась Рей. — Чёрт, я и не думала, что они это сделают! И ведь ни слова мне не сказали. Ну, да, он научил меня перебирать струны и кое-какие мелодии подбирать на слух. Это было весело, и там другие ребята были из “Мусорщиков”. Чуи со временем стал бы отличным музыкантом, я уверена. — Ты ведь знаешь, что он… — Что он в тюрьме? — закончила за него предложение она. — Знаю. Он мне написал, и это было последнее известие, которое я вообще получила. Всё, что у меня осталось от Чуи, это одна-единственная фотография…       Она судорожно пригладила волосы, заправив их за уши, и повернулась к По, взяв его за руку. — Я всё испортила, — сказала она жёстко. — У Чуи был шанс выбраться и исполнить свою мечту, но я не могла держать язык за зубами. Я тебе расскажу, По. Я тебе расскажу, потому что не могу больше держать всё в себе.       По молчал, не решаясь перебить Рей. Она стала на удивление спокойна и собрана, будто приняла важное для себя решение, слёзы на её глазах высохли, руки были тёплыми и мягкими. — Чуи был странным, — сказала Рей. — Он с таким остервенением нарывался на проблемы и драки с местными, что мне иногда казалось, что он специально ищет проблемы на свою голову, чтобы сделать всё ещё хуже. На самом деле он был очень хорошим, просто ему не повезло изначально с семьёй. Мои родители бросили меня, да, но меня спас дядя Люк, а вот Чуи некому было спасти. Его отец был жестоким и злым человеком. Чуи мало говорил о нём, оно и понятно, но как-то я увидела у него на руке круглые шрамы от ожогов и спросила, откуда они. Его отец однажды затушил об него сигарету и подумал, что было бы забавно это повторить. Мать была забитой и болезненной женщиной, так что Чуи мог рассчитывать только на себя.       Она прикусила губу, размышляя, пока По переваривал её рассказ. — В школе его оставляли на второй год, но не выгоняли, так как он хоть и был ходячей проблемой, но всё же много делал для городка, брался за любую подработку, за общественные работы, да и… Все понимали, что ему нужно закончить и получить диплом, поэтому закрывали глаза на многое. Хотя за историю с зеркалом ему крепко досталось, его отстранили от занятий чуть ли не на месяц. Чуи взял вину на себя, чтобы мне не пришлось объясняться и возмещать убытки. Я не знаю, почему он это сделал; сколько ни спрашивала, он только отшучивался, мол, нос у меня ещё не дорос до таких сложных вещей. — Я прочитал статью, что его привлекали за изготовление наркотиков, — сказал По, когда Рей сделала паузу. — Он тоже кого-то выгораживал? — Нет. Они действительно лепили наркоту. Чуи и ещё пара парней, они в старом гараже выращивали, под люминесцентными лампами. Ему нужны были деньги, чтобы уехать, а быстро их можно было достать только нелегальными способами. Я осуждала его за это, а он говорил, что спрос рождает предложение и что пока богатые бездельники тратят деньги своих родителей на травку, он виноватым себя не чувствует. Мы вечно спорили из-за этого, но Чуи был просто непробиваемым, у него была очень своеобразная мораль; мир делился только на “хорошо” и “плохо”, исключительно чёрно-белая картина. Часть денег хранилась у него дома, где-то в тайнике, а часть — у лучшего друга, хотя там ситуация в семье тоже была не ахти. Банкам Чуи не доверял, боялся, что возникнут вопросы, откуда у школьника на счету возникла довольно крупная денежная сумма. — Так, — портрет вырисовывался довольно противоречивый, — а почему вы вдруг сдружились так тесно? Финн сказал, что в последний школьный год ты ходила только с ним, ушла со всех кружков. И что ты сказала дяде? Его не смутило то, что ты забросила живопись и футбол? — Дяде я сказала, что теперь увлекаюсь гитарой и что это также полезно для моторики, — ответила Рей. — На самом деле я посоветовалась с Чуи и решила, что главное для меня - это учёба, и я должна вытянуть максимально возможный балл. Живопись временно пришлось убрать, по крайней мере до поступления в университет, она не вмещалась в расписание, полным ходом шла подготовка к выпускным экзаменам. Кроме того, я по-прежнему работала, но уже больше, дядя был совсем слабым, и я делала всё, чтобы ему было удобно. Он стал таким грустным и замкнутым… словно знал, что ему недолго осталось. И я не хотела доставлять ему больше забот. А футбол… Там было другое.       Рей замолчала и посмотрела По прямо в глаза. Она по-прежнему сжимала его руку, крепко стискивая пальцы. Около семи лет назад —...Окей, и часто ты это делала? — Ну, раз в неделю, может раз в две недели. Он не часто ходил на свидания, потому что они, как правило, заканчивались провалом.       Они с Чуи сидели на безлюдном отшибе, потягивая тёплую колу из мятых алюминиевых банок. — Я всегда думал, что это требует особых навыков, — протянул Чуи, ковыряя пальцем нашивку на своей куртке. — Какая из тебя нянька, Рей-Рей? Ты ж сама от горшка два вершка. — Сын у него уже совсем взрослый, так что там хлопот особых не было, — ответила Рей, привычно пропустив его поддёвку мимо ушей. — Ему почти двенадцать, и мои обязанности, собственно, сводились к игре в приставку да просмотру мультиков. Всё было неплохо, Чуи. Я делала там домашку… и пара долларов не бывают лишними.       Он пожевал губами в молчаливом согласии, но глаза смотрели настороженно. Рей поёжилась. Она не могла предвидеть, как Чуи отреагирует на её признание, но уже поздно было давать задний ход. — В Ивано полшколы влюблено. Ты бы их слышал, обсуждают его гипотетический размер прямо во время перерыва на тренировке. “Ой, могу поспорить, что он корчит ужасное лицо, когда кончает!” — передразнила она Джессику Паву. — Мы его как тренера-то не воспринимали, он скорее как парень из старшего класса, понимаешь? Вечно шутил, подбадривал нас. — Рей, — перебил её Чуи. — Твои руки. Опять началось. Рей уставилась на свои пальцы — и правда, кончики мелко подрагивали. Она сделала глубокий вдох и спрятала ладони в карманы. По коже пробежал морозец. — Да, так вот… он вроде как прикольный, понимаешь? Он всегда мог подбодрить, если что не получалось, и, когда я сидела с его сыном, Ивано потом угощал меня сэндвичами или чем-то таким. И мы много разговаривали. То есть, я мало с кем общаюсь сейчас, Чуи, а тогда и подавно. Все окружающие меня приятели, они какие-то пустые. Поверхностные. Они говорят о том, как спустили кучу денег на шмотки, а я думаю, где бы взять наличных на ремонт окна в спальне. А Ивано говорил со мной как с равной, и мы могли обсуждать самое разное.       Она сделала глоток колы, мысленно сосчитав до пяти, чтобы немного успокоиться. Чуи достал новую сигарету и принялся её раскуривать. — Можно мне тоже? — неожиданно для себя самой спросила Рей. — Не-а, — Чуи выпустил из сложенных буквой “о” губ дымное колечко с дрожащими краями. — Это вредно для здоровья, Рей-Рей. — Но ты ведь сам куришь! — возмущённо сказала она. — Курю, — согласился Чуи, — но я — это я. А ты — это ты. Рассказывай дальше. — В общем, я тогда делала домашнюю работу по истории, — помявшись, сказала Рей. Она довольствовалась тем, что вдыхала запах тлеющего табака. — И он мне помогал. Надо было сделать реферат. И мы сидели за столом у него на кухне, обсуждали всякое... — ...Что, если нет какой-либо причины произошедшего? — Тогда тебе нужно лучше подумать. — Да, но я вечно делаю всякие вещи без всякой на то причины. — Это потому что ты молода. И ты порой не знаешь, почему ты совершаешь эти вещи, но всегда есть какая-то причина. Думаешь, что нет? — Я думаю, что ты не всегда хочешь назвать её вслух… — Потому что всё могло случится из-за одной-единственной вещи. — Ага. Если ты хочешь казаться занудой… — Он… он поцеловал меня, — рука Чуи замерла, не донеся сигарету до рта. — Прямо там, я растерялась и даже сначала не знала, что делать. Я раньше не целовалась ни с кем, так что и не сразу поняла, что произошло. — ...Прости, Рей. — Всё нормально, - она ошалело хлопала глазами. — Ты мне правда нравишься. — И вы мне. — Да, но...я старше, и я понимаю, что вокруг не так много хороших вещей. Но я знаю, что ты - определённо хорошая. — Похотливая мразь, — Чуи отшвырнул сигарету. — Ты, конечно, рассказала об этом? Люку? Ещё кому? Потому что это скотство! — Нет, я… Мне было так странно, Чуи. Взрослый красивый мужчина обратил на меня внимание и… мне это польстило. О боже, — она закрыла голову руками под его возмущённым взглядом, — я знаю! Я должна была! Теперь-то я понимаю, но тогда я словно во сне была! — Только не говори, что втрескалась в него, Рей! В этого сраного педофила! — Чуи вскочил на ноги и с размаха кинул банку куда-то вдаль. — Ты посмотри на себя! Ты же кожа и кости! Ты же выглядишь лет на четырнадцать! — Я знаю, Чуи, я знаю! — Рей в отчаянии закусила губу, не в силах поднять на него глаза . — Но он так смотрел на меня и был со мной так вежлив и приветлив… И я подумала… — Ох, блядь, — Чуи снова опустился рядом с ней, — так. Так. Рассказывай, Рей. Рассказывай, иначе я прямо сейчас пойду и разобью ему голову об его ёбаный спортивный инвентарь!       Она с трудом подняла голову — таким взбешённым Рей Чуи ещё не видела. — Потом всё пошло как обычно, — превозмогая себя, продолжила она. — Тренировки, школа. Словно ничего и не произошло. И мы больше не говорили. Он словно меня не замечал, болтал с другими девчонками, и эта Пава вечно строила ему глазки. Потом где-то через две недели он снова попросил меня посидеть с сыном… — ...Почему ты больше не разговариваешь со мной в школе? — Ты знаешь, почему. — Мог бы хотя из вежливости не игнорить меня. Но это...это выглядит так, будто я больше тебе не нравлюсь. — Ты шутишь? Рей, я люблю тебя. — Что? — Я попыталась уйти, — Рей обхватила себя руками, её определённо колотило, и выпитая кола подступала к горлу противным сладким комом, — меня это огорошило. Но он… он всё говорил, что влюблён, что боялся мне сказать, потому что что-нибудь могло пойти не так и… — ...я просто хочу быть с тобой. Мы что-нибудь придумаем, да?.. Ты можешь говорить, что приходишь посидеть с моим сыном. — Я должна встречаться с парнями своего возраста! — Почему? Зачем тебе эти мальчишки? Ты ведь заслуживаешь лучшего, Рей. Просто будь со мной. — ...потом он, видимо, вспомнил, с кем он говорит, — Чуи внимательно слушал её, мрачно вращая в руках сигаретную пачку, — и начал нести всякую чушь, мол, давай сделаем вид, что я ничего не говорил, давай, как всегда, съедим по сандвичу и поболтаем, всё что угодно, лишь бы я не ушла. Но я всё равно ушла. — И правильно поступила, — прорычал Чуи. — Что было дальше? — Потом опять всё стало вроде бы как всегда. Но теперь уже я старалась держаться от него подальше. Но из головы не выходили его слова и то, как он это говорил. Он был таким искренним, и мне казалось, что он действительно это чувствует. Но я всё равно говорила себе, что это неправильно, и что он мой преподаватель, и что я несовершеннолетняя. А потом на одном из матчей я увидела, как он разговаривал с Павой и ещё парой девчонок, обсуждали план предстоящей игры, и Пава чуть ли не вешалась на него. Она, конечно, гораздо привлекательнее меня, у неё есть грудь и задница не такая плоская, но она всё равно не такая уж и красотка. Ведь он мне признался, а не ей. Если бы ей, об этом уже все бы знали. — Ох, Рей, — Чуи накрыл лицо рукой. — Как это глупо! — Глупо, — понуро согласилась она. — Но тогда я не считала, что веду себя глупо. Я считала, что она забрала у меня что-то, что принадлежит мне. Я втрескалась, Чуи, просто как грёбаная героиня любовного романа. — Ты грёбаная идиотка, — подытожил Чуи. — Ты должна была сразу рассказать об этом! Что дальше было? — После матча он… он предложил нас подвезти, меня и ещё двух-трёх девчонок. Они отказались, а я согласилась. — Ох, блядь. — А потом он предложил отметить победу, мы тогда разнесли в пух и прах наших соперниц из соседнего города. Ну и… мы поехали к нему… меня давно не было у него дома, с момента признания. Его сын был у бывшей жены, и дома было пусто. — Ох, блядь, — повторил Чуи. — Всё произошло на диване в гостиной, - прошептала Рей. — И я была в идиотской грязной футбольной форме, и на трусах была надпись “Четверг”, хотя был вторник, но я их просто не глядя тогда достала из ящика, и волосы у меня все были растрёпаны... — Ты была против? — мрачно уточнил Чуи. — Он применял к тебе силу? — Нет, — неслышно выдохнула Рей. — Я тогда думала, что он любит меня, и совсем не вспоминала в тот момент, кто он такой. Он был аккуратен. — Ещё бы, — выплюнул презрительно Чуи. - Грязный ублюдок. Боже, Рей, как он так задурил тебе голову? Ты же самый здравомыслящий человек из всех, кого я знаю! — После мы как-то сидели с его сыном и играли в приставку, — продолжила Рей, не обращая внимания, что Чуи от избытка эмоций опять вскочил на ноги. — И он спросил, почему я не даю ему за победу печенье, ведь вторая няня всегда даёт ему шоколадное печенье, если тот кладёт её на лопатки в Мортал Комбат. — Вторая няня? — У него… с ним сидела Пава, — она больно укусила себя за костяшку пальца, потому что ещё вот-вот, и слёзы хлынули бы из глаз, а Рей пообещала себе не плакать больше из-за этого. — Она приходила, когда я не могла. И Ивано мне ничего не говорил, даже словом не обмолвился. Я думаю, что они… я не уверена и не знаю наверняка… он, конечно, всё отрицал, говорил, что любит только меня...       Чуи опустился перед ней на корточки, оттянув руку от рта и прижав к себе. — Почему ты молчала, Рей? — спросил он. — Тебе было жалко этого козла? — Нет, Чуи. Я хотела, правда. Я собиралась. Но потом дядя заболел. И я поняла, что при даче свидетельских показаний в суде он должен будет отвечать за меня, ведь я под его опекой. И он столько сил в меня вложил. И я его подвела, повелась на такие глупости. Как бы я потом смотрела на него? И… ему бы стало ещё хуже, Чуи, ведь это был бы для него огромный удар. Ты же видел, он еле ноги передвигает. Теперь я должна заботиться о нём, как раньше он обо мне, и оберегать от проблем. И он не должен ничего узнать о произошедшем, понял, Чуи? Я рассказала только тебе. — И в тот вечер в туалете... — Всё навалилось скопом, — Рей сглотнула ком в горле, — проблемы в учёбе, работа. Я не успевала есть. У меня была задержка месячных, и я боялась, что залетела. Выпускные экзамены и выбор универа. И новость о Паве как венец всего. Так что вечером, когда я пересдала тест в школе, я не выдержала. Сорвалась. Раньше... раньше со мной такого не было, честное слово, у меня просто был тремор и всё.       Чубакка взъерошил свои длинные спутанные волосы, что-то глухо ворча. — Я разберусь с ним, Рей, — сказал он жёстко. — Мы с парнями ему объясним, что такое хорошо и что такое плохо! — Нет, Чуи, — он вздёрнул брови, — тогда начнётся расследование, и рано или поздно правда всплывёт, и дядя узнает. Он не должен узнать, Чуи, ни под каким предлогом, понимаешь? Я рассказала тебе, потому что ты — мой единственный друг, и это должно остаться только между нами. — Но ты ведь мучаешься, Рей! - вскричал Чуи, клокоча от злости. — Ты нахрен чуть не сдохла в том туалете! Наше время — ...он был прав, конечно, — тихо сказала Рей. Она снова не смотрела на него. — Чуи был прав, нужно было идти в полицию и всё рассказать. Но я тогда думала, что часть вины лежит и на мне. Меня ведь никто не тянул насильно к нему домой. — Это полный бред! — наконец нашёл в себе силы вставить слово По. — Рей, он был взрослым мужчиной, а ты — подростком. Если бы он действительно любил тебя, он бы себе член узлом завязал, пока тебе не стукнуло бы восемнадцать! Нас от животных отличает контроль над сексуальными желаниями, а то, что с тобой сделал этот урод — эгоизм в чистом виде! — Я знаю, — ответила Рей. — И Чуи знал. Но он пообещал мне не трогать его. До конца школы оставалось недолго, и я поступила в университет. Дядя Люк устроил большой праздник, купил мой любимый торт, и Чуи был так рад за меня! Мы с ним договорились, что он заработает ещё немного, купит на все сбережения хорошую гитару и билет в один конец и приедет ко мне, я уже тут немного освоюсь, а он будет искать работу и пытаться собрать группу. И мы поддерживали связь и переписывались. А потом дядя умер. — И ты… — Я поехала в Джакку на похороны. Там с Чуи мы встретились последний раз, ещё раз подробно обговорив наш план. Всё вроде было хорошо, а потом случилось непредвиденное: уж не знаю, каким образом, но отец Чуи нашёл его заначку. Они крупно поругались, даже подрались, но деньги Чуи больше не видел, отец так и не признался, куда их дел. Чуи предположил, что спустил на выпивку и карты. — Ужасно, — Рей грустно кивнула. — Чуи был странноватым, я уже сказала. Он мог бы приехать ко мне и так, я помогла бы ему, ведь он был моим другом. Я получила от него сообщение, последнее. Он написал, что не хочет стоять на моём пути; что я могу вырваться из всего, что тянет на дно, а вот он не сможет, как видно. Он решил, что лучшего у него в жизни не будет. Я думаю, у него в голове что-то сдвинулось на этой почве. И он… он сел в отцовский старый автомобиль, подкараулил Ивано на пустой снежной дороге и протаранил его машину. — Но это ведь была случайность, верно? — уточнил По. — Он ведь не планировал убить его? — Нет, — к его удивлению ответила Рей. — Он сказал, что всё продумал и долго готовился, что терять ему нечего, и что Ивано это заслужил. И что он сдержал своё слово, ведь дядя ничего не узнал. И никогда не узнает.