Отныне Сэмуэль Михаэлис-Фантомхайв, полудемон

В весеннем Лондоне царила серость и слякоть. Туманный Альбион по праву в эти дни мог называться своим поэтическим именем, только вот для жителей столицы этого самого Альбиона не было в этом никакой поэзии. Коренные лондонцы сидели по домам и смотрели телесериалы, да и приезжие старались не больно долго находиться на улице. Шли века, сменяли друг друга постройки, а Лондон оставался все тем же. Сиэль заскочил в маггловскую часть города ради торта. Обычно эта обязанность была бы возложена на бывшего дворецкого, привыкшего угождать своему супругу, но в этот раз графу хотелось самому порадовать Себастьяна. Повод для этого был с одной стороны довольно незначительный, но с другой — решающий в их общей жизни. Сегодня была годовщина того самого дня, когда и дворецкий, и господин перестали ходить вокруг да около и наконец признали свои чувства друг перед другом. Сиэль по-доброму усмехнулся себе под нос. Сколько уже лет прошло, поколений сменилось — он даже не помнит конкретное число. Но отлично помнит этот самый день. По-весеннему слякотный и прохладный, с теплом камина в особняке и себя с чашкой ароматного чая в руках. Дворецкого с извечной хитрой улыбкой, клетчатым пледом и мягкими красно-карими глазами. Сиэль не смог бы сказать, если бы кто спросил, с чего вдруг началось их взаимное притяжение. С желания обладать душой, с детской наивной привязанности? С благодарности единственному живому существу рядом, с забавной игры? Все эти причины переплелись между собой, дополняясь полутонами вроде бы сиюминутных, ничего не значащих желаний, но оседающих и копящихся где-то внутри. Благодаря им выделялись до тех пор незаметные движения, скрытые интонации. Каждый из них замечал то, чему раньше не придавал значения и старался вести себя аккуратней, чтобы самому не давать намеков. Эта осторожность выстроила между ними звенящую прозрачную стену, вблизи которой и Сиэль, и Себастьян опасались сделать лишнее движение, боясь того, что та лопнет, разбрасывая вокруг острые осколки и непременно заденет их обоих, или кого-то в отдельности. Кто устал первым? Наверное, это все же был он, человек. Куда ему сравниться с выдержкой древнего демона? Наплевав на все, до этого бережно лелеемое, он отошел и с разбегу влетел в эту стену, которая, вопреки ожиданиям, не разлетелась в мелкие дребезги, а незаметно, словно мыльный пузырь, с тихим хлопком лопнула, позволяя очутиться в неуверенных объятиях. В объятиях рук, которые сейчас держали как никогда крепко и уверенно. Теперь этот дворецкий стал частью жизни графа, хотя и до этого плавно и незаметно (если так можно назвать призыв демона и последовавшую за тем резню) оплетал собою само существо Цепного Пса, пробираясь под кожу и сворачиваясь под ней маленькими комочками. И сам граф нес дворецкому торт, упакованный в картонную коробку с именным рисунком небезызвестной кондитерской и перевязанный черной лентой с белой окантовкой по краям. Не хотелось и думать, что было бы, не вмешайся в их жизнь Алоис со своими демонами, и не исполни голубоволосая демоница желание Фантомхайва. Даже если бы Себастьян решил для себя не поглощать душу господина, в конце концов тот бы умер и утянул демона за собою в ад. Ад, как таковой, отнюдь не являлся чудесным домом для демонов — иначе почему бы они так рвались на поверхность? В пламени преисподней сгорали единственные крупицы разнообразия, что привносили люди в существование как себя, так и демонов. Кто бы мог поклясться, что в один прекрасный миг Михаэлису все это не наскучит, и он наконец не поглотит истерзанную в огне жалкую душонку? Пускай стервозный блондин и заставил побегать Сиэля в его последние дни существования как человека, все же граф в глубине естества, в какой-то степени был благодарен ему. К тому же, злиться на призраков прошлого, давным-давно оставленных позади, было бы просто глупо. Их сад встретил Сиэля наклевывающимися зелеными листочками и свежестью после дождя — небо еще окутывали темно-серые тучи. Мокрая каменная плитка, которой была вымощена дорожка, привела Фантомхайва прямиком на порог дома. Создавалось впечатление, что внутри никого не было — свет не горел, царила немая тишина, и только Марк встречал своего второго хозяина на коврике в прихожей. Первым делом граф вместе с тортом направился на кухню, чтобы заварить свежего листового чая для себя и мужа. Когда напиток был готов, а на подносе друг за другом появились чашки с блюдцами, чайник и кусочки торта, Сиэль подхватил поднос и направился на второй этаж — туда, где он ощущал присутствие второго демона, связанного с ним. — Себастьян, — Сиэль отворил дверь кабинета и заглянул внутрь, встречаясь взглядом с красно-карими глазами. — С возвращением, — тот, до этого момента сохраняя идеальную осанку, поприветствовал супруга, с еле уловимым облегчением откидываясь на спинку стула. В его голосе проскользнули нотки нежности. — Ты ведь помнишь, какой сегодня день? — Младший демон прошел внутрь комнаты, ставя поднос на стол перед Себастьяном. Последний тут же схватил Сиэля за руку и, повернув его к себе спиной, притянул к себе и усадил на свои колени. Скрестив руки на животе графа, и заодно удерживая его руки, носом он уткнулся в иссиня-черные волосы, а затем спустился чуть ниже и прижался губами к одному из выступающих на шее позвонков. — Ты понимаешь, что если ты сейчас продолжишь, то к тому времени, как мы прервемся, чай остынет? — На судорожном выдохе произнес Сиэль, когда Себастьян горячим языком пересчитал еще несколько позвонков, опустившись к вороту белой рубашки. — М-м. Чай твоего собственного приготовления, безусловно, заслуживает надлежащего внимания, — бархатистым голосом прошептал в подставленную согнутую шею брюнет, от чего у зажатого в бережных тисках из рук Сиэля по спине пробежались приятные мурашки. Нехотя Себастьян все же выпустил супруга из своеобразного плена, разжав руки, но удержал мужа, когда тот хотел спуститься с его коленей. Бывший дворецкий пододвинул к себе поднос и вилкой отломил кусочек торта, поднося тот прямо ко рту Сиэля. Основой торта был воздушный бисквит, который покрывал белый крем, в котором, в свою очередь, утопали кусочки персика и крупной клубники. Кое-как расправившись с тортом и чаем, супруги все же оказались там, куда и должны были рано или поздно попасть — в спальне. Себастьян медленно, дразня, выцеловывал шею и ключицы Сиэля, дюйм за дюймом открывая белоснежную кожу и стягивая с него одежду, кое-где оставляя легкие поцелуи-укусы, которые меньше, чем через минуту исчезали, что, впрочем, не убавляло энтузиазма демона. — С-себастья-ан! — Требовательно произнес бывший господин, в конце обращения сорвавшись на полустон из-за хитрого демона, добравшегося до сосков. Сиэль пропустил через пальцы черный шелк волос демона и сжал кулак, оттягивая голову супруга, чтобы заглянуть в горящие красным пламенем глаза. Себастьян определенно издевался над ним. Он так медленно и неторопливо скользил своими прохладными пальцами по разгоряченной коже Сиэля, что можно было подумать, что тот смеется над юным демоном в своих руках, если бы не внушительный стояк, выступающий под брюками мужчины. Однако, Сиэль тоже уже не первое десятилетие был демоном, поэтому его глаза также горели яркими двуцветными искрами в полумраке комнаты. Он притянул к себе лицо мужа и требовательно впился в его губы поцелуем, языком вовлекая того в борьбу за главенство. Расчет был на то, что демон все же не станет больше сопротивляться ни себе, ни желанию графа. Себастьян углубил начатый поцелуй и повалил Сиэля, нависнув над ним сверху. Умелые руки демона уже быстрее заскользили по телу любовника, прижимая его вечно тонкое тело как можно ближе к своему. Сиэль закинул свои руки за шею Себастьяна, притягивая того еще ближе к себе, прогибаясь в спине, чтобы сократить до невозможного минимума расстояние между ними, и усмехнулся в губы партнера, выказывая тем, что все же получил желаемое. Себастьян отстранился и растянул губы в ответной многообещающей улыбке. Остатки одежды, все еще препятствующей им, полетела куда-то в сторону, предоставляя этим двоим полную свободу действий.

***

Это была их годовщина.