Карма слов

Хруст человеческих костей разнёсся по пустырю. Насмерть перепуганные громилы смотрели на то, как с виду хрупкая девушка убирает за ремень стальные тонфы и уже ногой в изящной коричневой школьной туфле надавливает на грудь их лидера. Ни капли триумфа на миловидном девичьем лице. Только смертельная скука. — Что вы там со мной хотели перетереть, насекомые? — пугая их до чёртиков, хотя куда хуже, спросила девушка. Ушки на её голове дёрнулись. Тонкий чёрный кошачий хвост находился в положении покоя, выглядывая из-под школьной юбки. — Н-ничего… — проблеял один из громил, в панике прижимаясь к сетке забора и думая, куда бежать от этой поехавшей. Девушка размяла шею, продолжая ногой давить на грудную клетку их лидера, явно не собираясь отпускать его. И ей было плевать на то, что лежал он без сознания. — Вроде я говорю на вашем языке? Или нет? — засомневалась девушка. Ветер теребил бинты, которыми была обмотана её тонкая шейка с именем соулмейта. «Loveless». Все знали, что там у неё было написано. Когда-то она не носила бинтов, но с недавних пор всё изменилось, как и изменилось поведение этой девушки. Она вздохнула. — Похоже, что нет. Но давайте попробуем по-другому. Не цацкаясь, она пинком отправила бессознательное тело в полёт. Перевернувшись в воздухе, парень упал на землю. Пыль поднялась в воздух. — Вы горбатого не лепите мне, а?! — Топнув ногой, яростно сверкнула своими чуть раскосыми, мутно-серыми глазами девушка. — Что. Вы. Хотели. Перетереть. Со. Мной?! Сетчатый забор. Предупреждение «Входа нет». Пустырь с синими цистернами и арматура, сложенная в кучи. У десяти человек, в ужасе смотрящих на девушку, не ворочались языки. Она пугала их до усрачки. Девушка то говорила вежливо, на ровном кейго, то скатывалась до улично-жаргонного. Они уже сто раз пожалели, что вообще сунулись к ней, шутя про её ушки и не попранную невинность. Не дождавшись ответа, она смерила их ледяным, пронизывающим по самые внутренности, взглядом, и как ни в чём ни бывало зашагала прочь, потеряв к происходящему всякий интерес. Стоило ей скрыться из виду, как все рванули к своему побитому боссу, на котором живого места не осталось, как и целых костей. …Отвратительное, мерзкое и тягучее чувство растекалось внизу живота. Она снова сделала это, но был ли у неё выбор? Кёя устало вышагивала по асфальтированной дороге, бредя сама не зная куда. Злоба? Отчаяние? Да, нечто похожее засело где-то внутри и точило как мерзкий червь, проделывая дыру в том, что называлось душой. Она сама себе была отвратительна. «Ничего не изменилось, — горько подумала про себя Кёя. — Как была ничтожеством — так и осталась». Она называла гопоту из местных группировок насекомыми и травоядными, но кем была сама Кёя? До хищника явно кишка тонка. Она могла только запугивать. Прямо так, как её учили в клане, утыкая носом в пол, когда она сидела в позе догедза и нюхала вонючий материал татами, а после её учили искусству чайной церемонии. И Кёя не изменилась ни на грамм. Жить обычной жизнью простого смертного, похоже, не для неё. Слух уловил детский смех и задорные выкрики. Остановившись, Кёя оглянулась. На противоположной стороне трассы расположилась большая детская площадка, по которой бегали детишки — невинные котятки с такими же, как и у неё, куцыми хвостиками и ушками. Только разница у них в лет десять. Им где-то по пять-восемь, они в том возрасте, когда с трудом определишь, сколько там ребёнку лет, а ей уже восемнадцать. Та редкая старшеклассница, у которой никогда не было парня, который бы сорвал её цветущий бутон. Да и вообще, если честно, то Кёя не представляла себе кого-то с таким же именем соулмейта, как у нее. «Нелюбимая»? Серьёзно? Вот уж чем жизнь не шутит. Закинув сумку через плечо, Кёя засунула одну руку в карман и направилась по пешеходному переходу через трассу прямо к детской площадке, стоило только светофору загореться зелёным. Там было слишком весело. Слишком хорошо. Кёя надеялась, что детский смех поможет ей хоть немного расслабиться. Она вошла на площадку. Детвора играла в догонялки. Улыбнувшись, Кёя зашагала к ближайшей скамейке. Мягко опустив на неё школьную сумку, она подобрала под себя юбку и села. Опомнившись, Кёя мысленно дала себе затрещину. Какие ещё манеры? Усмехнувшись, она закинула ногу на ногу и развалилась на спинке скамейки. Стало хорошо-хорошо. Её звали Хибари Кёей, и она была младшей дочерью в клане якудз, владеющих строительными компаниями по всей Японии. Семья с давней историей, берущей свои истоки ещё из эры Мэйдзи, когда самураев заставили сложить свои катаны и зажить спокойной, мирной жизнью во славу реставрации. Как же она ненавидела древние традиции, которым следовал клан даже по сей день, в двадцать первом веке. Её душили ненужными и бесполезными манерами, которые не пригодятся в повседневной жизни. Кёя сделала всё, чтобы отец, мать и её старшие братья отказались от неё и изгнали из Токио. Ей это только и было надо. Кёя с радостью уехала в глушь и поступила в совершенно обычную с виду школу. Школа. Да, совершенно «обычная». Кто же знал, что Старшая Намимори окажется рассадником беззакония и отвратительных скотов, держащих школу? Простой школьницей Кёя попыталась быть до того момента, как её не зажали в коридоре и не попытались разложить «ромашкой». Знатно же она их тогда отделала! Душа пела. Правда, возможность быть обычной девушкой в этой псарне она потеряла раз и навсегда. Нельзя быть одновременно миленькой, приятной наружности, и невинной, как агнец. И всё из-за того, что её раньше контролировали, заставив дать обет «клятвенной девственницы» до тех пор, пока клан не выберет ей мужа. Кёе нельзя было ни влюбляться, ни встречаться абсолютно ни с кем. Терпела она до шестнадцати лет, а потом… А потом Кёя оказалась в Намимори. И всё было бы здорово, если бы ей не пришлось продемонстрировать то, что ей вбили на самый подкорок в клане. Кёя сама не заметила, как раскидала кучку парней, кому засветив пару фингалов, а кому и отбив почки. Когда на неё обратили внимание три лидера школы, положив на Кёю глаз и пригласив в правящую верхушку, о парнях и любви не могло идти речи уже по иным причинам. Как она могла подставить кого-то, начав с ним встречаться? Да от него мокрого места не останется! Кёя устало выдохнула и, запрокинув голову, перевесила её через спинку скамейки, смотря на сторону улицы вверх тормашками. Внезапно взгляд напоролся на заинтересованно разглядывающую её, Кёю, знакомую молодую женщину — её учительницу английского и классную руководительницу по совместительству. — Кёя, у тебя сегодня разве нет занятий? — удивлённо спросили у неё, подходя ближе. Удивившись, Кёя поменяла положение, садясь по-нормальному. К ней подошла, шурша пакетом из супермаркета, высокая статная иностранка — светлые волосы, прикрывающие красивую линию шеи, светло-карие глаза и вечно озаряющая лицо слащавая улыбочка. Одета она была в закрытую кофту под самое горло с рукавом и обтягивающие джинсы. Иногда хотелось пересчитать ей все её ровные жемчужные зубки. Каваллоне Динария или Дино, как она сама себя называла. Итальянка с американским гражданством, которая, как и Кёя, поселилась в Намимори почти три года назад и устроилась в Старшую Намимори учителем английского. Взрослая, без ушек. Красивая, добрая и сексуальная. Предмет восторга у половины школы — и парней, и девушек. И уроки английского у неё были интересные, тут Кёя ничего не могла сказать поперёк. Но от Каваллоне-сенсея мутило. — А у вас сегодня, разве, не рабочий день? — в тон ей ответила Кёя. Дино опустилась на скамейку рядом. Задорная улыбка озаряла её приятное лицо. — Взяла больничный. Только это секрет, хорошо? — приложив палец к пухлым губам, Дино подмигнула. — Что именно — секрет, Каваллоне-сенсей? — хмуро поинтересовалась Кёя. Задорный смех раздался совсем рядом. — Что я устроила себе выходной. Ага? Определённо точно не «ага», но Кёе было плевать на училку вне учебного класса, когда та не рассказывала материал. — Вы же куда-то шли? Ну, так и идите. Скатертью дорога. Кёя не скупилась в выражениях, хотя и черту не переходила. Ей хотелось отдохнуть и расслабиться, а не развлекать эту наивную дуру. Только вот взгляд к неожиданности Кёи упёрся в поразительно холодные карие глаза, пронзающие частоколом. — А вот грубить не стоит, Кёя, — в противовес колкому взгляду очень добро, вкрадчиво, проговорила Дино. — И не хмурься. — Длинные пальцы с выкрашенными в синий цвет ногтями коснулись щеки Кёи. Её прошибло холодом. Такое она испытывала лишь у себя дома, когда общалась с кем-то из своей семьи. Пальцы скользнули по нижнему веку, огибая уголки глаз. — У тебя и без того чуть раскосые глаза, а так становится ещё очевиднее. В горле резко пересохло. Кёя забыла каково это — дышать. В Дино было что-то устрашающее. — Да кто вы? — всё же выдавила из себя Кёя, невольно облизывая губы. Холод из взгляда пропал. Растаял. Исчез точно мираж, наваждение. Карие глаза весело разглядывали её, а улыбка озаряла красивое лицо. — Кто я? — удивилась Дино. — Я, — она убрала руку от лица Кёи, — твой учитель, Кёя. А вот кто ты? Кёя не нашлась, что ответить, а Дино, похоже, и не ждала ничего в ответ. Посмеиваясь, она поднялась со скамейки и зашагала прочь, помахивая рукой на прощание. Не оборачиваясь. Кожу жгло там, где чужие пальцы с ней соприкасались. Кёя не могла понять, что это, чёрт возьми, только что было.