Карма слов

Кёя открыла калитку и вошла в заросший травой и сорняками палисадник. В десяти метрах за полупокосившимся заборчиком раскинулся старый, традиционный домище. Но выглядел он не только как дом с привидениями, а был ещё с отвратительным минимумом комфорта и условий для проживания. Слишком просторный, слишком ветхий. Особняк клана был построен в похожей архитектуре, но всяко лучше этой лачуги. Она не привередничала, вовсе нет. Кёя была счастлива жить даже в таком доме, учитывая её положение. Выбирать не приходилось. Она и не выбирала, просто плыла по течению. Уже то, что мать незаметно сунула ей ключи от старого, сорокалетней давности, дома тётки, очень помогло Кёе. Выудив из-под школьной рубашки шнурок с ключом — она никогда не клала его в карман или сумку, боясь потерять или лишиться его в драке, — Кёя осторожно вставила ключ в дверной замок и провернула его по часовой стрелке. Прихожая всегда наводила на тягостные мысли. В старых домах, в отличие от новых, прихожая была просторная и широкая, как в традиционном ресторане. И неизменно наталкивала на мысли о похоронах или свадьбах, которых за свою недолгую жизнь Кёя навидалась великое множество. Скинув у порога школьные туфли, Кёя надела безразмерные тапочки и пошлёпала по коридору. Не потому, что так принято. Она не хотела угваздаться в пыли. За огромным домом невероятно тяжело ухаживать. Каждый раз руки опускались. Множество комнат, коридоры, бумажные перегородки, которые нужно было постоянно менять, сад, за которым хочешь — не хочешь, а будешь ухаживать… Жить одному хорошо только в дорамах и манге. На деле та ещё морока. Летом в таком доме очень приятно, не душно — всё проветривается, можно даже смириться с обилием мошкары. Но с приходом поздней осени наступал холодный Ад. В первую зиму Кёя думала, что замёрзнет насмерть. Заснёт и больше никогда не проснётся, но, как показала практика, человек и не к такому может привыкнуть. Всё решалось парой толстых носков, шерстяных кофт и дополнительным одеялом. Кёя зашла в одну из комнат, в которой, в отличие от большинства, было прибрано. Без пыли, скопившейся в углах. Это была её комната. Несколько подушек, лежащих на полу вокруг напольного столика на коротких ножках, маленький квадратный телевизор старого поколения, светильник и ниши для футона и разных вещей. Так она и жила. Бросив сумку у окна, Кёя улеглась прямо на татами, утыкаясь взглядом в потолок со свисающим до самого пола шнурком светильника. Она жила тихой жизнью затворника, который случайно влез в школьные разборки и порушил школьную иерархию, пошатнув положение дел. Дома и в школе Кёя была абсолютно разным человеком. Положив руки на живот, она закрыла глаза. Несчастной Кёя себя не считала. Напротив. Её всё устраивало.

***

Новый день Кёя встречала на просторной кухне. Стоя возле двух глубоких, подёрнутых ржавчиной металлических раковин — в них даже голову можно было мыть! — и ополаскивая кружку, она думала о школе. Идти в неё не хотелось от слова совсем. Тонкий хвост буйно метался из стороны в сторону, выражая мысли своей хозяйки. Чёрные ушки стояли на самой макушке. Надпись на шее особенно сильно горела-зудела, и Кёя не могла понять, с чего бы. Почёсывая её через плотный слой бинтов, она с раздражением выключила воду, оставив кружку сушиться на самом дне раковины. Сегодня не стоило прогуливать. Из-за всей этой канители со школьными группировками Кёя и без того уделяла учёбе меньше времени, чем хотела первоначально, так ещё и получить выговор и занесение в личное дело? — вот уж нет. Достав из старенького, жужжащего своим доисторическим моторчиком холодильника несколько кусочков тоста и бутылку с зелёным чаем, Кёя убрала бутылку в сумку и покинула кухню, на ходу набивая рот хлебом. Вышла из дома она с запасом по времени. Можно было не спешить. Любимые тонфа были заткнуты за ремень. Под юбкой и школьным джемпером их почти не было видно. Тут помогал и хвост, топорщась сзади под юбкой. Первое школьное правило — никто из учителей не должен знать о действительном положении дел. Если тебя избили или что-то ещё сделали — молчи. Иначе сполна ощутишь возмездие. До школы Кёя дошла за двадцать минут до звонка на урок. Кошачьи ушки, в отличие от вторых, человеческих, уловили подозрительные звуки со стороны заднего двора, когда она брела по бетонной дорожке школьного двора. Кёя стремглав рванула на подозрительный шум, уже не надеясь предотвратить преступление. Просто прекратить его. Перед её глазами распахнулось, как новая страница в книге, отвратительное действие. Прижав девушку между технической постройкой и мусоросжигающей печью, какой-то парень мерно вколачивался в неё. Та плакала. Её рот затыкала рука парня, не позволяя позвать помощь. Да девушка бы всё равно и не позвала. Кёя узнала в ней Сасагаву Кёко, третьегодку. Формально они были одного возраста, но сама Кёя училась на втором курсе, а Кёко — на третьем. Ушек у неё давно не было, так что и действия хулиганья были оправданы. Кто узнает-то, если сама жертва не пожалуется? Но она ведь не пожалуется! — Эй, отмор, — направляясь прямо к нему, громко окликнула насильника Кёя. — Даю тебе десять секунд, чтобы отойти от неё. Иначе я сама «отойду» тебя. Обернувшись, парень увидел яростно ступающую в их сторону Хибари Кёю, и, в панике икая, он тут же вышел из Кёко. На ходу снимая презерватив и застёгивая ширинку, он стремглав кинулся прочь. Кёко, которую никто больше не удерживал, упала на землю. — Эй, ты в порядке? — спросила Кёя, подходя к девушке и присаживаясь перед ней на корточки. Кёко размазывала по лицу слёзы и сопли. Она мотнула головой. — Нет, Кёя-чан… н-не… в порядке. Внутри что-то обрывалось. Надламывалось. Кёя видела перед собой не Кёко, а себя. Не будь она воспитана в клане якудз, где её учили обращаться с разного рода оружием, вколачивая в тело боевые навыки, так бы она и закончила. Кёя могла пойти и выбить дурь из насильника, но это бы ничего не изменило. А всё потому, что три других лидера школы поощряли устоявшуюся в стенах Старшей Намимори систему. Кёя могла сколько угодно выбивать дурь из нарушителей, но это не меняло абсолютно ничего. Нет, она могла решить всё раз и навсегда, ей предлагали. Но серьёзно? Тем способом? Вот уж нет. Её огорчало положение девушек в этой школе, но жертвовать собой ради них Кёя не хотела, а потому искала альтернативные выходы из ситуации и не находила их уже два года. — Вставай. — Кёя потянула Кёко за руку, вынуждая ту подняться на ноги. Помогла привести её немного в порядок, вытерев ей лицо бумажными платками, которых у неё было в изобилии. Они зашли в школу, переобулись в сменку и направились в туалет. Кёко умыла лицо, смывая потёки туши, и вновь подкрасила ресницы. — Спасибо, Кёя-чан, — попыталась улыбнуться Кёко, у которой ноги стояли колесом после секса. Это было очень заметно. — Я что-нибудь с этим сделаю, обещаю, — сжимая губы в тонкую полоску, сказала Кёя. Кёко улыбнулась уже более открыто. Не натянуто. Кёю знали все девушки школы. Кёя знала всех девушек школы по именам. Для девушек она была лучиком надежды в беспроглядной тьме реальности. Только вот Кёя не оправдывала возложенных на неё надежд второй год подряд. Но так думала только она, а не девушки. Для Старшей Намимори Кёя была диаметрально расхожим человеком: для учителей — воспитанная леди, живущая по семейным обстоятельствам в одиночестве, для парней — неприкосновенная, но очень желанная кошечка, для девушек — яркий свет надежды. Ей не нравились все три вида отношений. Они разошлись по классам. Прозвенел звонок на урок. День тянулся до бесконечности. Пятым уроком был английский. Кёя поморщилась. Видеть Дино не очень-то и хотелось, но для поступления в хороший университет нужен был английский. Ходя на уроки Каваллоне-сенсей, был огромный шанс сдать даже экзамен в школу иностранных языков. Подача материала у Дино была нестандартная, не японская. Она готовила не к тестам, а учила самому языку, произношению. Дино вплыла в класс летящей походкой. Цокая каблуками. Вышагивая от бедра, отчего юбка-карандаш сильнее обтягивала пышные бёдра. Поверх закрытого блузона с воротничком был надет стильный жакет. Копна коротких светлых волос колыхалась в воздушной причёске. Очки в округлой оправе, довольно массивные, невероятно шли ей. Положив на стол несколько учебников из серии «Hello English» и пару книг, Дино повернулась к классу всем корпусом. — Чао, класс, — поздоровалась она с ними. Встав и поклонившись, все расселись по своим местам. Дино повернулась к доске, записав по-английски «Классная работа. Среда. Двадцать пятое марта». Класс послушно записал. — Давайте сегодня почитаем Шекспира. Предлагаю «Бурю». — Дино взяла со стола книгу и передала её на первый ряд, первую парту. Они иногда учились по учебникам, но чаще всего читали в оригинале книги, тут же переводя их, смотрели фильмы в субтитрах. — А почему «Буря»? — к своей неожиданности прямо с места спросила Кёя. — Могли дать нам более известные вещи вроде «Ромео и Джульетты», «Гамлета», «Сна в летнюю ночь». Да хоть «Короля Лир». Дино одарила её хитрой улыбкой. Губы, выкрашенные в неяркую, светло-розовую помаду, чуть дрогнули. — Ну зачем же заканчивать день на трагедии? — звонко, с иронией в голосе, произнесла Дино. — Давайте почитаем что-то с хорошим концом? У нас после этого классный час. Лучше посвятим его не глупым разговорам ни о чём, а бессмертной классике. Кёя поняла, что ей тогда не показалось. Сейчас в карих глазах Дино промелькнуло что-то такое же мрачное, как и вчера на детской площадке. Но, кроме Кёи, этого никто не заметил. Сама ещё того не понимая, она начала интересоваться этой учительницей.