Чёртовы сигареты, чертов ты. Реванш.

Открыть глаза и оторваться от подушки мне удалось очень резво. Какой-то дурацкий кошмар окутал мой разум, поэтому подсознание буквально выбило меня в реальный мир. Тело непроизвольно подскочило, а мозги сразу стали на место. Не знаю, что за чертовщина со мной произошла, но страшный сон я совершенно не помнила, ни кусочка, ни фрагмента. Сна было уже ни в одном глазу, моментальная бодрость и даже какое-то отвращение к кровати. Спустив оголенные ноги на мягкий ковёр, на душе сразу стало как-то приятно, тепло. Смущало лишь одно, а именно — абсолютная тишина. В комнате со мной никого не было, а судя по звукам, которых разумеется не было, в квартире тоже. Быстро спрыгнув с кровати, и пройдясь до тумбы, хватаю телефон, моментально проверяя пропущенные, а также сообщения. Ничего, ноль. Внутри начинается лёгкий мандраж. Будто, дикое волнение борется с спокойствием, но силы не равны, поэтому волнение всё сильнее выигрывает. Перезваниваю уже на заученный номер, в этот раз слыша «абонент в не зоне действия сети», что ещё сильнее бьёт по разуму. Кидаю телефон на кровать, надеясь на лучшее и выходя из спальни. За одну секунду тело окутывает пелена холода, поэтому я быстро скрещиваю руки, ища причину и идя на ветер. Оказалось, что балкон на кухне стоит на распашку уже неизвестно сколько, поэтому я быстро поторапливаюсь к нему, чтобы закрыть, но намекнуло почему-то задерживаюсь рядом с его дверью. Оглядываю улицу, замечаю много людей, но не видя нашей машины. Дёргаю за ручку, закрываю виновника моих мурашек. Отсутствие машины почти не колышет, ведь Глеб частенько ездит на ней по делам, когда интернет показывает практически отсутсвие пробок.

***

Душ занимает совсем немного времени из всего предоставленного мне, а именно — целого дня. Часы показывают обед, поэтому я шагаю на кухню, начиная готовить себе завтрак, но перед этим заскочив в спальню, и захватив телефон. Всё так же ноль пропущенных. Какое-то странное, а может немного и плохое чувство окутывает меня, поэтому я набираю номер Шатохина, с которым за всё это время, мы стали почти как родные. Особенно если забыть, что он инсценировал реальную аварию с моей подругой, лишив её памяти на несколько месяцев. Артём трубку так же не взял, что начало настораживать меня сильнее, но подгорающая яичница перебила мои переживания. Заварив чай и усевшись на диван, я включила телевизор, поглядываю то на время, то на какую-то комедию, жуя свой завтрак. Вдруг на всю квартиру неожиданно раздался телефонный звонок, что я аж с места подскочила, чуть не перевернув тарелку. Добежала я до кухни за считаные секунды, отвечая на звонок. Все мои надежды рухнули, потому что в трубке я услышала голос подруги — Ксюши, которая взволновано спросила у меня, дома ли Глеб. После моего отрицательного ответ, её голос немного поник. Она рассказала мне, что Артёма нет дома с утра и он так же, как и Глеб не берёт трубку, а об предупреждении куда он мог поехать и речи быть не могло. Я попыталась её успокоить, хоть и сама была уже на неслабых нервах. Теперь я уже догадывалась почему Голубин мог исчезнуть, но не хотела сообщать об этом Ксю, поэтому промолчала. Вместе мы пришли к выводу, что если кто-то из наших появиться дома, то мы обязательно друг-другу это сообщим, хотя бы уже по СМС. После разговора с подругой совсем настроение пропало. Не хотелось уже ничего, поэтому я просто плюхнулась на диван, и начала залипать на какие-то дурацкие программы. Пару раз я даже задремала, всего на несколько минут, но каждый раз вскакивала, надеясь на то, что Глеб уже вернулся, но я попросту не заметила. Но мои надежды были тщетны. Ближе к шести я решила приготовить ужин, на двоих, потому что я всё ещё надеялась, что вот-вот откроется дверь и он придёт. Сообщения от Ксюши не было, но и мне не хотелось ей звонить, просто потому что уже сама еле сдерживала истерику, а зная нервы девочки, просто не хотелось подкидывать дров в костёр. За готовкой мне удалось убить время. Ужин был на столе, а я уселась на стул, поглядывая на часы и не притрагиваясь к еде. Не знаю как, но глаза сами сомкнулись, поэтому время прошло быстро. Разбудил меня отчётливый скрип в замочной скважине, через пару секунд я уже выглядывала в коридор, наблюдая как дверь открывается, а за ней уже и вовсе показывается блондин. Ноги сами понесли к нему, руки схватились за его шею, а он уткнулся в его плечо. Запах алкоголя резко ударил по ноздрям, но я попыталась его проглотить, только когда я увидела на меня застывший взгляд парня, рот непроизвольной выдал очень глупую и ошибочную фразу: — Ты пил? Сначала он молчал, молчала и я. Мы просто смотрели друг на друга каменным взглядом. Но спустя минуту, а может и две, его руки неожиданно для меня оттолкнули меня от него, что я даже опешила немного, он прям так, в обуви и куртке прошёл дальше, садясь на кресло, опрокидывая голову. — Глеб, — полушепотом окликнула его я, подкрадываясь ближе, но в один момент отскочив, кажется, назад на пару шагов. Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов, смотря на меня будто не своими глазами, а какими-то темными и очень холодными. — Пил, — говорит он, таким же серьезными голосом, — У нас же семья алкашей, тебе можно, а я бегать за тобой должен. В эту секунду он будто с цепи срывается, вставая с кресла и направляясь ко мне, от чего я невольно начинаю отходить назад, но он ловит меня, хватая за запястье и прижимая между собой и дверью спальни. — Я должен терпеть твои загоны, твои истерики, ночные уезды к подружкам, должен забирать тебя хуй знает откуда. Тебе же хорошо, тебе весело, а мне похуй должно быть. Я дома должен сидеть и трястись возле телефона, да? — он не кричит на меня, нет, он просто смотрит на меня такими глазами, что меня уже на плачь пробивает, но я уверенно стою, думая, что отмолчалось и ему полегчает, но не тут то было, его ладонь с бешеной скоростью летит к моей щеке, даря ей звонкую пощёчину, а всё что я успеваю услышать, это его крик: — Чего ты молчишь, стерва? Я падаю на колени, хватаясь руками за щеку, пытаясь прикрыть предательские слезы, которые не вовремя слетают с ресниц. Он приседает, вновь оказываясь со мной лицом к лицу, я пытаюсь отвернуться, но он хватается за мой подбородок, разворачивая меня к нему. На его лице нет ни одной эмоции, поэтому мне не удаётся понять, что с ним и как лучше ответить. Я просто шепчу стандартное «извини», за что получаю второй удар по лицу. Он резко поднимается на ноги, отходя немного от меня. Проходит пару минут, он не издаёт не звука, а я в свою очередь тихо сижу на том же месте, слегка поглядывая на него. Он разворачивается ко мне, приторно одаряя меня улыбкой, а после бьёт своими словами больнее, чем когда-либо. — Собирай свои вещи, не хочу жить, а тем более делить одну постель с обычной наркоманкой.