Кузина

      Происшествие с заклинанием выявления примесей в еде имело свои последствия. В самом Хогвартсе директор ограничился лишь десятиминутным спичем — «округлым», витиеватым и абсолютно неинформативным, оставившим в памяти слушателей лишь стойкую уверенность в том, что детишки шалят, а преподаватели бдят. При разборе же дела в Визенгамоте Дамблдору пришлось поднапрячься.       Сначала Великий Светлый выслушал брызжущих негодованием ораторов, укоризненно поблескивая глазами поверх неизменных очков-половинок и слегка кивая в такт словам. Когда накал эмоций стал спадать, а выступающие начали повторяться, он принялся негромко поддакивать, мягко вставляя слово-другое. Потом он как-то незаметно переместился ближе к трибуне, голос его окреп, а руки взметнулись в умиротворяющем жесте.       И вот уже гордые аристократы покаянно опустили головы, потому что добрый волшебник Альбус Дамблдор отечески пожурил их за беспечность и разгильдяйство: где это видано, чтобы юные маги так беспечно относились к собственной пище? Неужели родители не учат их мерам предосторожности? А вот директор Хогвартса ночей не спит, весь в заботах о подрастающем поколении. Самолично, при поддержке верной медиковедьмы Поппи Помфри, перелопатил кучу справочников, чтобы подобрать зелья неприятные, но, в общем-то, достаточно безопасные в малых концентрациях, дабы провести наглядный урок для беззаботных школяров. Неужто кто-то подумал, что простая ученица, одна, без поддержки, смогла бы наложить выявляющие чары на весь большой зал? Никто не думал? Ну вот и не надо.       В общем, когда наиболее трезвомыслящие волшебники сумели, наконец, стряхнуть с ушей щедро развешанные там макаронные изделия, выяснилось, что директору — мудрому и прозорливому — снова рукоплещет большая часть магической Англии, а журналисты поют ему дифирамбы. Фадж, правда, злился, но изменить что-либо оказался не в силах.       Ещё через неделю скандал совсем позабылся, и жизнь в Хогвартсе потекла своим чередом.       Мадам Амбридж после уничтожения Кровавого Пера знатно перепугалась. Она даже попыталась дезертировать из школы, но была не понята министром, подвергнута моральной экзекуции и выпнута обратно под угрозой увольнения без выходного пособия и жизненных перспектив. Вернувшегося преподавателя ЗОТИ ученики ещё пару дней покурощали равнодушием, но потом упавшую духом Долорес всё-таки простили. И теперь смирившаяся мадам Амбридж в качестве домашнего задания предлагала кратко законспектировать очередную главу учебника, зато на уроках разливалась соловьём, с удовольствием делясь министерскими секретами, историями из жизни и полезными для карьеры советами.       Как-то так сложилось, что вопросы теперь задавали исключительно слизеринцы и райвенкловцы, а остальные молча, но вдумчиво всё конспектировали. Только Гермиона Грейнджер пыталась иногда вклиниться в дискуссию, безумно радуя этим мадам Амбридж, но после потери третьего десятка баллов сами же гриффиндорцы настоятельно попросили неуёмную отличницу угомониться и не мешать. Та к мнению факультета прислушалась, но обиду затаила. Пожаловаться на несправедливость оказалось некому, потому как Гарри либо шлялся неизвестно где, либо сидел, уткнувшись носом в книги, причём явно не в учебники. Рон же, заполучив значок старосты, ни на что другое попросту не обращал внимание.       Шестой Уизли пребывал в некотором раздрае и сам не мог бы сказать точно — нравится ли ему ситуация или всё-таки раздражает. С одной стороны, внимание ему льстило. С другой — куда бы он ни пошел, за ним постоянно тянулся хвост из трёх, четырёх, а чаще всего из всех двенадцати первачков. Рон пытался ругаться, даже пару раз рявкнул сердито, но настырная мелочь не отставала, взяв старосту измором. Теперь он безропотно заплетал по утрам косички девочкам и проверял, завязаны ли шнурки на ботинках у мальчишек. Кстати, выяснилось, что Ронов способ показывать правильные движения палочкой («сначала тык, потом вправо вжик, потом фью-уть и бац-бац») оказался куда более понятен первокурсникам, чем объяснения, например, той же Грейнджер.       Гермиона страдала. Этим летом всё пошло наперекосяк. Сначала Гарри обиделся, дескать ему никто не писал на каникулах, хотя сам в это время совершенно беспардонно шлялся по разным курортам. Потом лордство это дурацкое. Вот кому оно нужно, это замшелое средневековое мракобесие в современном мире демократии и равных возможностей? Так нет же, сидит, книжки всякие читает, в которые ей, между прочим, большой любительнице чтения, не удаётся взглянуть даже одним глазком. Дела рода, видите ли. Да что там за род-то из одного человека? Ах да, там ещё кузина эта нарисовалась. Вот кто воду мутит. Веритасерумом бы её напоить да потрясти хорошенько, чтобы бусики посыпались.       Тиш о зловещих планах Грейнджер не подозревала. Она была очень занята, старательно штудируя учебники за четыре курса, чтобы как можно скорее сдать все экзамены и присоединиться к брату. Вечерами же под присмотром Снейпа громила тренировочный зал факультета Слизерин (уже второй по счёту) в попытках совладать с палочкой. Увы, но при всём её старании получалось либо выдавать крайне слабенькую порцию магии, зато отлично её контролируя, либо фугануть мощно, так, что стены зала начинали плавиться. Зельевар хватался за голову, перекопал все, доступные ему библиотеки, но в конце концов пришел к выводу, что у Тиш по-другому колдовать не выйдет. Удалось только научить её не испепелять всё-таки при этом собственную палочку. Хорошенько подумав, Снейп рекомендовал Тиш приналечь на руны: там как раз требуется ювелирное воздействие. Ну, а в случае боевого столкновения не заморачиваться и лупить по площадям.       Девочка сначала немного расстроилась из-за того, что обычное колдовство ей так и не будет доступно. Она переживала долго, целых семь минут (Снейп засекал время), а потом махнула рукой и отправилась терроризировать профессора Бабблинг насчёт дополнительных занятий по рунам.       Декан Слизерина, облегчённо вздохнув, пошёл подыскивать новый зал, потому как негоже оставлять без тренировок собственный факультет. Да и Гарри уломал-таки принципиального зельевара на наставничество.       Парень целую неделю внимательно следил за тем, что он ест и пьёт, едва ли не на каждом шагу используя показанное Тиш заклинание. Попутно он уличил Гермиону в подливании пресловутого эликсира (та опять-таки обиделась: как Гарри не понимает, что всё это делалось исключительно для его пользы). В выходные Поттер «прыгнул» в Гринготтс, где выслушал многословные извинения поверенного, пообещав обдумать способ достойной мести на досуге. В сопровождении поминутно вздыхающего гоблина он посетил родовой сейф, где набрал самых разнообразных артефактов, защищающих от всего на свете, вплоть до косого взгляда и мышиного чиха. В общем, много чего на себя нацепил. И отправился на поклон к Снейпу. Тот, как и обещал, снова тщательно проверил его кровь, похмыкал, пошипел сквозь зубы, предупреждая о последствиях, но потом всё же согласился стать наставником.       Как раз в это время активизировался Дамблдор, отмахавшийся, наконец, от журналистов и предъявлявших претензии аристократов. Он вспомнил, что Герой у него остался без должного пригляда, поэтому срочно вызвал его на задушевную беседу. Мягко пожурив за разлад между членами Золотого Трио, добрый дедушка Альбус напомнил о смерти Седрика Диггори и о том, что Гарри ни в коем случае не должен считать себя виновным. Предложив чашечку чая, посетовал на непослушание Поттера, за каким-то надом легкомысленно отправившимся в путешествие. А ведь враги вполне могли выследить их с кузиной и убить ни в чём не повинную девочку, прямо как Седрика, в смерти которого Гарри, конечно же не виноват. И кстати, не знает ли он, куда мог деваться Сириус? А то ведь его разыскивают буквально все — и злобные Пожиратели, и науськанные Министерством авроры. И любой из этой братии готов будет убить безалаберного Бродягу. Прямо как Седрика. Но Гарри же не виноват.       Месяца два назад, до встречи с Тиш, Гарри наверняка бы разнервничался, угрызаемый совестью, придавленный чувством вины. Но долгие задушевные разговоры с кузиной помогли ему пересмотреть свои взгляды на все, происходившие ранее, события, по-новому расставить приоритеты, да и попросту выговориться, выплеснуть всё, что беспокоило. Очистка крови от «полезных» добавок тоже весьма поспособствовала ясности ума. Поэтому Поттер теперь вполне равнодушно слушал журчащий голос директора, молча кивая в такт его словам, грея руки о чашку с чаем, и старательно борясь со странной одурью. И ведь ни один артефакт не засёк какого-либо воздействия!       Выйдя, наконец, от Дамблдора, Гарри пришёл в себя и почувствовал, что жутко разозлён всеми этими директорскими намёками и напоминаниями, поэтому, накинув мантию-невидимку, срочно поскакал к наставнику. Тот, снова нацедив у парня крови для проверки, рекомендовал ему спустить пар, для чего позволил Поттеру окончательно разнести недоплавленный Тиш тренировочный зал. Всё равно для своих «змеек» декан уже нашёл новое помещение.       Пока Гарри увлечённо разделывался с манекенами и мишенями, мощными Ступефаями разнося их едва ли не в пыль, за ним внимательно наблюдал Драко Малфой. То, что крёстный не просто позволяет ему быть в курсе событий, но и явно поощряет его любопытство, заставляло задуматься.       — Круто, да? — тихий шепот сзади едва не заставил слизеринского старосту подпрыгнуть от испуга.