Кузина

      Драко Малфой обожал быть в курсе. Всего — новостей, событий, интриг, сплетен. И сама судьба, казалось, благоволила ему в этом, приводя любопытного парня в самые, что называется, «горячие» точки.       Вот и сейчас Драко оказался в темном заброшенном классе всего лишь потому, что ему захотелось вволю пообижаться. Да, даже заносчивым белобрысым слизеринским старостам случается обидеться на родной факультет. Вот только демонстрировать подобные эмоции не желательно — любой уважающий себя «змеёныш» такую слабость немедленно заприметит, запомнит и при случае обязательно использует.       Обиделся же Драко не на шутку.       Дело в том, что темные брови и ресницы Малфоев при абсолютно белоснежной шевелюре давно уже не давали покоя многим, порождая споры о том, что это — умело наложенный макияж или всё-таки природная красота. К Абраксасу приглядывались, Люциуса вопросами доставали, вот и Драко подобного внимания не избежал. Только в отличие от старших, с презрительным видом игнорировавших столь некуртуазные расспросы, младший всё-таки вляпался.       Причиной беды, увы, оказался Тазик. Это совместное творение хаффлпаффца Расмуса Брикмана и Тиш Поттер очень быстро прижилось в Хогвартсе, став его неотъемлемым элементом. Пронизывающий весь замок снизу доверху световой луч внимательно исследовали все преподаватели по очереди, даже Сивилла Трелони побродила вокруг артефакта и выдала что-то невразумительное о том, что змея, став белой и пушистой, раскроет тайну волшебного горшочка. Потом в школу наведалась команда невыразимцев и, часа два прошаманив в теперь уже бывшем кабинете профессора Бабблинг, дала заключение об абсолютной безопасности «генератора пургационого дельта-излучения второго порядка», в быту — объекта «Тазик».       Объект немедленно приставили к делу. На самом верхнем этаже эльфы расширили помещение, сквозь которое проходил очищающий луч, и обустроили там прачечную. На первом этаже ученики приноровились попросту пробегать сквозь сияние Тазика, чтобы очистить заляпанную во время обеда или, например, занятий по УЗМС одежду. Проблема вонючих носков и немытых подмышек у мальчишек при этом оказалась решена раз и навсегда.       Аргус Филч проявил неплохое знание оптики, попытавшись при помощи системы зеркал перенаправить луч на первом этаже ко входу, чтобы очищать ботинки безалаберных школяров, но тут возмутились слизеринцы: получалось, что до их подземелий чистящий луч теперь не доходит. Снейп на жалобы своих подопечных предложил использовать дипломатические навыки, намекнув, что скандалы и дрязги присущи, скорее, вспыльчивым гриффиндорцам нежели мудрым «змеям».       В результате переговоров зеркала убрали, луч Тазика вернулся на прежнее место, а переговорщики взялись за палочки. Филч получил двадцатиметровое пространство коридора, зачарованное на очищение обуви и верхней одежды. Слизеринцы, участвовавшие в деле — зачёт от Флитвика по чарам и началам артефакторики. Снейп — бутылку коллекционного огневиски от завхоза, а шестикурсник-гриффиндорец, у которого эта бутылка была реквизирована — отработку в кабинете зельеварения. Правда, продегустировавший напиток зельевар, успевший как раз перед этим всласть погонять Поттера по тренировочному залу, пришел в отличное настроение и позволил оттащить грязные котлы всё к тому же Тазику, так что отработка заняла в общей сложности полчаса.       Но вернёмся, однако, к Малфою и его обиде.       Парень просто подошел к лучу Тазика, чтобы удалить из-под ухоженных ногтей грязь, набившуюся туда на уроке гербологии. Не то, чтобы ему были неизвестны полезные очищающие заклинания, но от них неприятно стягивало кожу. К тому же, Драко нравилось даримое Тазиком ощущение лёгкой щекотки, словно кто-то покрывал его пальцы легчайшими поцелуями.       Неподалеку две девицы с седьмого курса строили глазки шестикурснику Эдриану Пьюси, между делом якобы невзначай демонстрируя ему свежевыстиранные завлекательные дамские кружевные финтифлюшки. На внезапно стихший разговор Драко среагировал моментально, рывком уходя от руки Эдриана, попытавшегося толкнуть его в спину. Он даже умудрился перепрыгнуть через ногу, подставленную дылдой Маршей Фергюссон, но, получив лёгкое жалящее заклинание в правую ягодицу, споткнулся и был вынужден проскочить прямо сквозь сияние Тазика.       Тайна, столь тщательно оберегаемая наследником Малфой, оказалась раскрыта. При свидетелях!       Нет, ресницы и брови не побледнели. Они остались всё такими же яркими и выразительными. Зато гель с волос исчез напрочь.       Пьюси ошарашенно вытаращил глаза, а девицы немедленно заахали и потянулись дрожащими ручонками к Драко.       Кудряшки! Неукротимые Блэковские кудряшки более не были скрыты за литрами геля, который так старательно каждое утро наносил на свою причёску белобрысый слизеринец. Неизвестно, какая уж там магия действовала, но вьющиеся локоны придавали парню — симпатичному, конечно, но не более того — немыслимое очарование и милоту.       Вдумайтесь: Драко Люциус Малфой — миленький! Дракусичек. Дракопупсичек. И за щёчки потрепать, попискивая от избытка чувств. Тьфу!       Злющий, как тысяча демонов, Драко шарахнул всех троих Ступефаем, Обливиэйтом и заклинанием чесотки в интимных местах. Нападавших не спасли даже фамильные защитные артефакты, коими они по традиции были увешаны. Взбешенному Малфою все эти бебехи оказались на один взмах палочкой. Накинув на кудрявую голову капюшон мантии, староста хлопнул дверью, оставив приходящую в себя троицу недоумевать — что же с ними такого случилось, почему так ужасно зудит там-где-не -надо, и кто посмел напасть на слизеринцев в их же родном подземелье.       Бежать в свою комнату через многолюдную по вечернему времени гостиную Драко не рискнул, поэтому заскочил в один из заброшенных классов на первом этаже. На смену злобе пришла обида, поэтому он сначала всласть порыдал, а потом задремал, притулившись в дальнем углу. Уже совсем стемнело, когда его разбудили голоса.       Как любой уважающий себя «змей», Малфой отнюдь не стремился афишировать своё присутствие, а потому прослушал весь разговор от начала и до конца. Минут пятнадцать прошло после ухода Поттера с кузиной, когда он рискнул, наконец, вылезти из укрытия.       «Мир Тиш Поттер, в котором Завеса порвана в клочья», — Драко даже облизнулся, такой «вкусной» показалась ему эта информация.       Следить за Золотым Мальчиком он начал с первого учебного года, но постепенно интерес пропадал. Поттер оказался недалёким, предсказуемым и глуповатым. Даже гадости ему Малфой делал, скорее, по привычке. Только соперничество в квиддиче и желание хоть раз обставить в игре везучего тупицу-гриффиндорца привносило немного «перчика» в прискучившее противостояние. Но этим летом Поттер сильно изменился. И дело даже не в отсутствии очков и приличной одежде.       Характер Гарри стал совершенно иным. Конечно, шебутная и яркая Тиш, появившаяся неизвестно откуда, здорово оттягивала на себя всеобщее внимание, но Драко-то всё замечает! Поттер, раньше «взрывавшийся» из-за любой ерунды, теперь предпочитал приглядываться, прислушиваться, «принюхиваться», словно сидящая в засаде змея, а если уж начинал действовать, то делал всё стремительно, чётко, с максимальной эффективностью. И за учёбу взялся. И интерес начал проявлять ко всему, что его окружает. А уж главным «звоночком» для Драко оказалось неожиданное благоволение к Гарри его обожаемого крёстного. Идиотов Снейп не выносил по определению, что с успехом демонстрировал все предыдущие четыре года. И вдруг согласился на наставничество. Как говорилось в одной смешной маггловской книжке, которую Северус однажды подсунул ему для чтения, «всё любопытственнее и любопытственнее».       Вернувшись в свою комнату, он переоделся в пижаму и, старательно задёрнув полог, засветил Люмос. Услышанный сегодня разговор надо обязательно записать. Для систематизации наблюдений за Поттерами Малфой даже завёл отдельный блокнот, озаглавив его просто и незатейливо — нарисовав на обложке два горшка. А завтра он попросит у декана флакон и сольёт туда воспоминания. Отец уже несколько раз напоминал в письмах о том, что ему нужна информация о некой девице (судя по описанию — Тиш Поттер), вот пусть и посмотрит, а заодно и оценит.       Погасив Люмос, Драко немного покрутился под одеялом, устраиваясь поуютнее. Надо завтра обязательно встать пораньше, чтобы привести в порядок волосы. А заодно придумать какую-нибудь гадость для Пьюси и его девиц.       Следующая неделя прошла спокойно, только Дамблдор задумчиво посматривал на Гарри, качая головой и поджимая губы. Пару раз он даже заговаривал с ним, интересуясь, хорошо ли Поттер спит и не желает ли тот рассказать что-нибудь. На закономерный вопрос «Что именно, профессор?» вновь задумчиво кивал, неопределённо хмыкал и уходил, так ничего и не объяснив.       Снейп, услышав об этом, нехорошо прищурился и пообещал разобраться. Тиш, как всегда, советовала не заморачиваться.       Кузина, кстати, всю неделю посвятила сдаче экзаменов. Валяла ли она дурака, низводя и курощая преподавателей, или же действовала на полном серьёзе — никто в точности сказать бы не смог.       Профессор Амбридж два дня шарахалась от Тиш по всему Хогвартсу, а когда узнала, что от неё требуется лишь экзаменационная оценка, проставила «Превосходно» за все четыре года и порывалась сразу зачесть и ПАУК, но без комиссии, увы, это нельзя было сделать. Девочка бодро пообещала, что уж теперь-то на уроках им будет, что обсудить, с трудом выдрала из рук побелевшей от перспектив преподавательницы документы и ускакала на поиски следующей жертвы.       Опытный Флитвик не боялся ничего, однако был готов к чему угодно. Наверно поэтому он ничего не сказал и даже не изменился в лице, когда, повинуясь заклинанию Вингардиум Левиосса, перо, зловеще свистнув перед самым его носом, до половины вонзилось в каменную стену класса. Выслушав сакраментальное «Ой!» от Тиш, он всё так же молча кивнул на ананасы и приготовился нырять под стол. Но ничего особенного не произошло. Один из фруктов просто упал и скатился со стола, провожаемый взглядами маленького профессора и набившихся в аудиторию зевак. С переменным успехом прошли другие заклинания. Свеча почадила и не загорелась. Репаро аккуратно восстановило разорванный лист пергамента, а Фините Инкантем удалило чары гламура со всех лиц женского пола в Хогвартсе. Прислушавшись к крикам и хохоту за дверями аудитории, Флитвик дружелюбно похлопал Тиш по ладошке и поставил ей «Выше ожидаемого».       На зельеварении девочка бойко оттарабанила теорию и взорвала котёл. Дождавшись, когда она вылезет из-под парты, Снейп порекомендовал прийти на пересдачу.       — Когда? — шмыгнула носом Тиш.       — Когда угодно, — неосмотрительно заявил профессор.       — Сейчас! — загорелась Тиш.       После того, как она последовательно взорвала ещё шесть котлов, Снейп за шкирку выставил её из класса и пообещал поставить «Слабо», если Тиш поклянётся никогда — вообще никогда! — не варить зелья.       Толпа пятикурсников со всех факультетов (шоу «Тиш Поттер сдаёт экзамены» стало пользоваться необычайной популярностью) шокировано наблюдала, как юная ведьмочка рыдает на груди офигевшего зельевара, перемежая слова клятвы хлюпаньем и иканием. Договорив, наконец, последнее «Никогда!», она вдруг деловито вытерла нос о мантию Снейпа и бодро поинтересовалась, не видел ли кто-нибудь профессора МакГоннагалл.       До ужина оставался всего час, когда в класс трансфигурации, где Тиш старательно заполняла лист пергамента ответами на теоретические вопросы, с независимым видом зашел весь преподавательский состав Хогвартса с директором во главе.       Минерва МакГоннагалл поджала губы: устраивать из простого промежуточного экзамена шоу — это так непрофессионально. Однако же и выгонять коллег было несколько неэтично. В общем, когда дело дошло до практики, профессор трансфигурации уже была порядком раздражена. К теории придраться не получилось — эта невыносимая Поттер пришла на экзамен идеально подготовленной. Теперь дело за заклинаниями. И нет, она не будет «заваливать» ученицу сложными вопросами. Заклинание для экзамена выбрано простейшее.       Одним движением палочки МакГоннагалл переместила на парту перед Тиш обычную серую мышку и велела превратить её в табакерку. Та нерешительно вытащила палочку. Несколько раз проговорила про себя необходимое заклинание. Напряжение в классе возрастало. Казалось, ещё немного — и по стенам начнут проскакивать электрические разряды.       — А… — Тиш внезапно подняла глаза на профессора.       — Делай! — хлопнула ладонью по столу МакГоннагалл.       Тиш пискнула заклинание, резко взмахнув палочкой. Мышь тоже пискнула и кинулась на Минерву. Та, не выдержав-таки напряжения, вдруг перекинулась в анимагическую форму, а мышь, резко увеличившись в размерах, клацнула зубами и задымилась. Профессура, дружно обнажив палочки, ринулась спасать коллегу от монстра. Кого именно считать монстром — мышь или Тиш — наверно, не смог бы сказать никто.       Когда развеялся дым, на столе обнаружилась большая картонная коробка, в углу которой скорчилась полуобморочная серая кошка, старательно закрывающая лапами нос, а рядом с ней — здоровенный кусок сыра. Судя по дивному запаху давно не мытых подмышек, это был лимбургер.       Несчастную МакГоннагалл вытащили из коробки, дружными усилиями превратили обратно в человека и отпоили успокоительным, которое предусмотрительный зельевар наварил заранее и взял с собой на экзамен. Не менее предусмотрительная Трелони вытащила из складок мантии две бутылки хереса, тоже пришедшегося как нельзя кстати. Трансфигурировав стаканчики из того, что оказалось под рукой, преподаватели выпили, выдохнули и вспомнили про экзаменуемую.       — Ой, — догадалась покраснеть Тиш, стряхивая с ладошек пепел от палочки.       Она потом оправдывалась, что никогда в жизни не видела табакерку. Что пыталась применить семантический анализ. «Snuffbox» — коробка и нюхать. Коробка — вот она. Какая получилась. Ног нет, усов тоже нет, всё, как положено. А что может нюхать мышь? Ну конечно же сыр. А что мышь на профессора напала, так она сама виновата — зачем было кричать? Тиш испугалась, мышь тоже.       Директор Дамблдор, сокрушенно качая головой, попытался было назначить мисс Поттер переэкзаменовку, но пришедшая в себя МакГоннагал решительно запротестовала: второго раза она не выдержит, поэтому ставит девочке «Выше ожидаемого». Она даже немного полицемерила, посетовав, что ей очень жаль испепелённой палочки Тиш: «Бедное дитя теперь не сможет колдовать». На что та радостно заверила, что у неё есть ещё.       МакГоннагал побледнела. Трелони плеснула ей в стаканчик ещё одну порцию хереса.       После экзаменов Тиш в Хогвартсе появились ещё две полуофициальные оценки: «Упс» и «Ой». Десять «Упсов» равнялись одному «Ой!». Пёрышко, испепелённое первокурсником во время тренировки заклинания Вингардиум Левиосса оценивалось в один «Упс». Взорванный же Лонгботтомом котёл, тянул уже на полтора «Ой!». Вот такая вот арифмантика.