Кузина

      — Сервиз чайный китайский четырнадцатого века, кубок короля Георга серебряный, балдахин кроватный работы мастера Артемиуса, — визгливый голосок эльфа, докладывающего об убытках за сегодняшний день, звучал необычайно омерзительно. Морщились даже портреты предков, украшавшие коридор Малфой-мэнора.       Люциус, не обращая внимания на семенившего за ним домовика, размашисто шагал по направлению к покоям жены. Раздражение нарастало. А как ему не злиться, если в последние полгода покой сиятельному белобрысому семейству снится только в сладких снах.       Сначала Тёмный Лорд за каким-то надом решил возродиться. И ведь момент какой выбрал — как раз, когда Малфой уже готов был к выходу на новый уровень в международной торговле, нашёл надёжных партнёров на Ближнем Востоке, запустил совместный проект с японцами… Эх! Теперь приходится крутиться, как угрю на сковороде, чтобы отсрочить, заморозить, пересмотреть сроки, оптимизировать расходы, минимизировать убытки. А всё потому, что воскресшему хозяину абсолютно не интересны Люциусовы начинания. Такое впечатление, что в голове безносой твари есть место крайне ограниченному числу идей: убить Поттера, убить магглов, убить магглокровок и показать кукиш Дамблдору. Вот, кажется, и всё. Ах, да! Ещё захватить власть в магической Англии.       — Два светильника фряжских, два ковра персидских, три скатерти белых льняных, четыре гобелена со сценами охоты на мантикору… — эльф, бодро перебирая коротенькими ножками, не отставал. Казалось, ему доставляет какое-то извращённое удовольствие перечисление уничтоженного буйными гостями имущества.       Гобелены, кстати, спалил Воландеморт собственноручно. Не понравилось Темнейшеству что-то вычитанное в книге, рассердился он, кулаком по подлокотнику кресла стукнул и… Всё. Украшавшие стены комнаты образцы старинного ткачества осыпались хлопьями невесомого пепла вместе со шторами и балдахином работы мастера… Как его? Артемиуса. Дал же Мерлин силушки. И раньше лорд слабым не был, а после возрождения вовсе какая-то жуткая жуть стала. От такого не сбежишь, не скроешься. Даже за океаном дотянется через метку.       — Шестнадцать бокалов винных, двадцать одна бутылка элитного огденского огневиски и один шитый золотом тапок в восточном стиле…       — А тапок-то кому помешал? — у Люциуса не осталось моральных сил огорчаться ещё сильнее, но судьба дурацкой обувки, купленной когда-то шутки ради на каирском базаре, почему-то вызвала неподдельный интерес.       Эти тапки — абсолютно маггловские, кстати, без капли волшебства — жили какой-то своей загадочной жизнью, хаотично перемещаясь по мэнору. Их можно было встретить в совершенно неожиданных местах, причём, исключительно поодиночке. Домовики старательно подбирали их, возвращая на место, но тапки упрямо мигрировали по территории поместья, вызывающе сверкая шитыми золотом загнутыми носами. И вот один из них подвернулся кому-то из гостей под горячую руку.       — Типпи не знает, Типпи плохой эльф, Типпи не проследил… — эльф принялся ожесточённо драть себя за уши, явно примеряясь, обо что бы постучаться головой.       — А ну прекрати! — повысил голос лорд Малфой. — Я сам тебя накажу. Вот! — он несильно стукнул мелкого мазохиста тростью по спине. Не хватало ещё позволить прислуге покалечиться, когда в мэноре такой бедлам, и на счету каждые руки… то есть, лапки.       Даже один-единственный гость — уже головная боль для хозяев. Если же этот гость — Тёмный лорд, то непрекращающаяся мигрень обеспечена. Не приглашать же… Нет, серьёзно, кто в здравом уме смог бы сказать «нет» Воландеморту, стоя над слабо подёргивающимся телом бедняги Эйвери, которого вместо «здравствуй» приласкали отменным Круциатусом? Вот и Люциус ни секунды не колебался, приглашая сюзерена к себе. Что же теперь? Увы, преференций ноль, прибыли ноль, зато забот — хоть ведром черпай. Паркинсон, Нотт и остальные «соратнички» косились сочувственно, но даже не заикались о том, чтобы пригласить начальство к себе. Что тут скажешь? Умные люди!

Беспокойный Лорд постоянно что-то требовал: информации, денег, книг, артефактов, зелий. Он раздавал задания, подбадривая вассалов бодрящим Круциатусом. Он принимал отчёты, вознаграждая им же за проделанную работу. «Облагодетельствованные» маги галлонами закупали у Снейпа зелья от последствий второго непростительного и тихо радовались что легко отделались, ибо с красноглазого урода сталось бы «приласкать» какой-нибудь мучительной гадостью типа Гнилокостного или Кровекипятильного заклинания.       Коллеги по ордену Вальпургиевых Рыцарей безостановочно сновали туда-сюда, превратив некогда уютный Малфой-мэнор в натуральный проходной двор. И ладно бы только коллеги — люди знакомые, местами даже уважаемые, а главное — давно и прочно повязанные разнообразными клятвами, договорами и соглашениями. Но когда в гости стали являться сомнительные дельцы из Лютного, воняющие псиной и кровью оборотни, егеря с абсолютно разбойничьими рожами и прочее отребье, которое раньше не то, что на порог — на милю к мэнору бы не подпустили, терпеливая Нарцисса закатила истерику, да не простую, а в стиле Блэк. Попавшего под горячую руку егеря, позволившего себе утереть свой сопливый нос шелковой занавеской, стреножили невербальным инкарцеро и от души приложили об пол — раз этак десять или пятнадцать. А уж куда при этом засунули злосчастную занавеску, в приличном обществе и упоминать-то не принято.       С таким способом истерить Воландеморт явно столкнулся впервые. Выскочив на шум из своих покоев, он даже не рискнул соваться под руку разъяренной женщине, молча тараща ярко-алые глаза. А может быть, ему всё это даже понравилось. Во всяком случае, именно после того, как Нарцисса, изящным жестом заправив за ушко выбившийся из причёски локон и спрятав в рукав волшебную палочку, гордо удалилась, он объявил о том, что желает освободить из Азкабана своих самых верных соратников.       Освобождение прошло как-то буднично и деловито. Пока Тёмный Лорд договаривался с дементорами, стену тюрьмы попросту обвалили коллективной бомбардой, вытащили истощённых сидельцев, и, наплевав на остальную шушеру, разбегающуюся по острову, аппарировали прочь. «Домой», как выразился Воландеморт. С каких пор Малфой-мэнор стал считаться его домом?       И снова пришлось тратиться — на бинты, одежду, ингредиенты для зелий, что галлонами варил Снейп. Вот кому, кстати, Люциус иногда даже завидовал. Нет, конечно, забот на беднягу зельевара свалилось немало, однако этот записной шпион и здесь нашёл способ выкрутиться: Дамблдору напоёт, что Воландеморт вызывает, Тёмному Лорду — что директор к себе требует, а сам в это время свои дела крутит. Например, запрётся в лаборатории и танго вокруг котлов тацует. Или по бабам. Женский пол к Снейпу так и липнет, стоит тому только глазом своим чернущим повести эдак со значением. Это в школе он Ужас Подземельный, а в прошлом году на зельеварческой конференции из-за него две ведьмочки подрались. Харизма, говорят, у него. У Малфоя, может, тоже харизма, но он верен только одной Нарциссе. Потому что жена из рода Блэк и адюльтер — абсолютно несовместимые вещи. Да проще самому заавадиться.       Под такие жизнеутверждающие размышления Люциус и дошёл до покоев жены. Когда он уже поднял трость, чтобы постучаться, дверь распахнулась, и в коридор вышел Драко. — Сын, — Люциус слегка наклонил голову, сдержанно демонстрируя радость от встречи с ним.

— Папа, — не менее чопорно отзеркалил поклон наследник. — Матушка будет готова через пять минут.       Старший Малфой внимательно рассматривал парня. Красавец, да и волшебник неслабый растёт. Только вот глаза какие-то потухшие. Конечно, в соседстве с Тёмным Лордом радости не много, но замкнулся Драко как раз после нападения той парочки негодяев… Почуяли конкуренты, что Малфои нынче в затруднении. Гавкать осмелились. На наследника покуситься вздумали. Если бы не Поттер, которая Тиш… Страшно подумать, чем закончилась бы встреча с оборотнем для ребёнка.       В попытке подбодрить сына Люциус начал рассказывать, как замечательно ему удалось расследовать нападение, что всем участникам пришлось растрясти мошну, выплачивая виру и откупаясь от преследований. Рассуждая о том, как ловко ему удалось пересмотреть договорённости и перенаправить денежные потоки, старший Малфой вдруг отчётливо понял, что делает что-то не то. Просто убийственно не то. Драко кивал, почтительно внимая отцовским рассуждениям, но…       Всю жизнь Люциус был уверен, что наследник должен видеть отца –главу рода. Умного, хитрого, бесстрастного. Идеального. И вот сегодня, впервые за много лет он позволил маске ледяного лорда треснуть, обнажая истинные чувства.       — А вот за то, что эти твари посмели натравить на тебя бандитов, — свирепый оскал исказил благообразные черты, сверкнули белоснежные клыки, чуть великоватые для обычного человека, — они жестоко поплатятся. Пусть не думают, что потеря денег — это всё. Сдохнут, твари, на алтаре Малфой-мэнора. В муках сдохнут. Просто чуть позже. Когда всё уляжется, успокоится, когда виновные расслабятся, решат, что всё позади. Когда возблагодарят Мерлина, что взял только золотом. За тебя, сынок, я им лично глотки разорву.       В глазах Драко разгорался совершеннейший восторг.       — Мальчики? — леди Малфой, наконец, покинула свои покои и теперь с подозрением глядела на заговорщически перемигивающихся мужа и сына. — Нам пора. Не стоит опаздывать.       И семейство чинно проследовало в столовую. Волдеморт, всё больше чувствуя себя хозяином в мэноре, требовал, чтобы все присутствовали на обедах. Он обожал под деликатное позвякивание столовых приборов распинаться о величии своих планов, глобальности предстоящих свершений и неизмеримом превосходстве магов над магглами, а лично Волдеморта — над прочими представителями волшебного мира. При этом он бдительно отслеживал, с должной ли восторженностью внимают своему хозяину клеймёные рабы.       Восторженности Беллатрисы Лестрейндж, как обычно, хватало на всех. Она отвлеклась от поедания любимого Тёмного Лорда глазами только когда все приступили к десерту, расслабились, отдавая должное нежнейшим меренгам, маффинам и ванильному пудингу.       — Я слышал, что у Гарри Поттера объявилась какая-то кузина, — неприятный высокий голос с шипящим акцентом заставил многих вздрогнуть. Нарцисса подавилась эклером. — Надеюсь, юный Малфой пригласит эту девицу на обед, скажем, в середине этого месяца. Драко в отчаянии покосился на отца.