Пепел

Генрике сидел у окна, задумчиво подперев голову рукой. Этим утром его настигла странная апатия: ни на что не было сил, ничего не хотелось. Он чувствовал себя из рук вон плохо и не знал, какова причина этого. За окном шёл снег. Белые хлопья медленно опускались на землю, связывая её тонкими нитями с далёкими небесами. Они устилали всё пушистым ковром, искрящимся под холодным зимним солнцем. Казалось, что весь мир опустился в дрёму, замёрз и оттает только весной. Нарушали ощущения сна лишь крики нескольких придворных, которые резвились в луврском дворе. Король перевёл взгляд вниз и увидел, как они бегают, бросаются слепленными снежками, хохочут и ведут себя, как маленькие дети. Должно быть, эти люди способны найти веселье даже в безграничной ледяной бездне, сковавшей Париж. Приглядевшись, Генрике заметил среди них свою сестру. Она в зелёном плаще, подбитом тёплым мехом, заливисто хохотала, уворачиваясь от летящих в неё снежков и тотчас кидая их в своих подруг. Щёки её покрылись зимним румянцем, а в глазах горел неподдельный восторг. Валуа вдруг вздрогнул. На секунду он разглядел в ней образ из далёкого прошлого. Тот же восторг всегда горел в глазах той девушки, которой была Марго много лет назад. Он, как завороженый, смотрел на её развивающиеся волосы, на которых сверкали снежинки, на хаотичные движения, на радостные взгляды и не мог отвести взора. Она была живой. Быть может, совсем ненадолго, но что-то в её душе пробудилось. Мужчина встряхнул головой, поспешно отворачиваясь от окна. Только не это. Не дай Бог ему снова поддаться прежним чарам. Но что можно сделать? Когда она бежала из Парижа, он всё ещё любил её, безумно, неистово, самозабвенно. Вкусив её однажды, он долгое время не мог смириться с тем, что она не принадлежит ему. Потом Маргариты долго не было. Он, возможно, не забыл её, но любимый образ был спрятан глубоко в душе. Чувство к ней покидало его вместе с другими чувствами которые, как живительная сила, со временем исчезали из него. Совсем недавно она вернулась. Но Генрике пытался убедить себя, что это неважно. И ему удавалось, пока Маргарита казалась ему чужой, совсем не той. Она была прекрасна, но не вызывала в нём прежнюю бурю эмоций, по крайней мере, так явно. Однако в этот момент он увидел её такой, какой когда-то полюбил, и понял, что Маргарита, какой бы она не была, как бы себя не вела, всё равно никогда не покинет окончательно его сердце. Перед глазами по-прежнему стояла её красота во всём своём великолепии, а теперь ещё и образ оттаявшей смеющейся Марго. Она стала дьяволом. Но он, к своему ужасу, стремился к этому дьяволу. Король ещё раз мельком взглянул на сестру. Она уже не бегала и не хохотала, а с кем-то беседовала, вновь надев маску холодности и надменности. И в его сердце что-то шевельнулось, а дышать стало труднее. Генрике отскочил от окна, как ошпаренный. Ему нужно бежать от безумного желания. Но как? И вновь появилось ощущение рока, преследующего их. Как бы далеко они не убегали, он обязательно настигнет. *** Луиза в последние дни была до предела нервной. Обычно у неё в душе не бушевали никакие чувства, однако сейчас всё её существо сковало волнение, доводящее до дрожи в коленях. Волнение это было сопряжено с досадой и отчаянием. Причиной этого состояния было то, что она испробовала единственный способ для решения проблемы, который пришёл ей в голову, а он не сработал. Попытка изменить себя не принесла результатов, муж не начал желать её и, как следствие, возможности забеременеть у неё так и не появилось. Больше же идей не было. Когда у тебя что-то не выходит, но ещё есть неиспробованное средство – душу освещает сияние надежды. Когда же всё, что можно было сделать, уже сделано, надежда пропадает и наступает тьма. Можно было бы полагаться на судьбу, но она не была благосклонна к королеве уже много лет, так что едва можно было и дальше на неё уповать. Взглянув на себя в зеркало, Луиза с непривычным для её кроткого образа остервенением тряхнула кудрями, которые служанки всё утро завивали раскалёнными щипцами. Ни косметика, ни украшения, ни даже дорогие наряды не помогли ей привлечь внимание Генрике. Будто бы он ничего и не заметил! Луиза не понимала в чём причина. Видимо, он просто испытывает к ней отвращение, какой бы она не стала. Ей хотелось рыдать. Сейчас молодая женщина сидела у себя в покоях, страшась выйти и оказаться перед лицом новых разочарований. Но всё же нельзя сидеть здесь вечно. Сегодня королева-мать устраивала у себя обед, куда ей было бы неприлично не явиться. Королева взглянула на часы и вздохнула. Через пол часа ей уже нужно быть там. Больше нет смысла прятаться, всё равно придётся выйти. Она неуверенно встала и медленно побрела к выходу. В приёмной её уже ожидали фрейлины, которые с радостью устремились за ней, счастливые, что им, наконец-то, можно выйти из этих пропитанных скукой покоев. В коридоре Луиза еле заставляла себя идти. Каждый шаг приближал её к очередной пучине боли, страха и едва скрываемых насмешек над ней. Сейчас она ощущала себя несчастнейшей из людей. Ещё хуже Водемон стало, когда в одном из переходов она повстречалась с королевой Наваррской. Эта женщина заставляла её испытывать почти физический дискомфорт. Её чуть насмешливый взгляд скользящая во всём презрительность к тем, кто не такой, как она. Луиза её, с одной стороны, боялась, а с другой – чуть ли не ненавидела. Можно было бы сказать, что Маргарита подавляет её своей силой. Однако Луизе так не казалось. Напротив, сестру своего мужа она считала достаточно слабой и оттого пытающейся самоутверждаться засчёт других. То есть, она не слишком её уважала. – Ваше Величество, – Маргарита сделала реверанс, не опуская глаз, а с вызовом смотря на неё. – Добрый день, мадам, – кивнула королева Франции. И тотчас все её мысли насчёт королевы Наваррской мигом улетучились, поскольку под взглядом той исчезло из её души всё неуважение, а осталась только боязнь. И вновь в Луизе не было ничего, кроме робкости. Марго же, кажется, видела всё происходящее у неё в душе, и это доставляло ей какое-то непонятное наслаждение. Приблизившись, она тихо сказала: – Слишком много духов, Ваше Величество. И пудры тоже. Вы, конечно, изменились. Но нужно уметь всем этим пользоваться. Едкое замечания было даже не намёком, а прямой насмешкой. Но Луиза не смогла рассердиться, поскольку в этот момент у неё было чувство, что она последняя простолюдинка перед лицом истинной королевы. – Я... Вы не понимаете, – неожиданно для самой себя залепетала. – Мне это нужно. Маргарита пожала плечами. Что это меняет? Может, ей это и нужно, но отсутствие вкуса полностью обесценивает всё, что эта тусклая провинциалка пытается с собой делать. И тут, Водемон сломалась. Она увидела ещё одну возможность и, как утопающая, зацепилась за неё. И пускай она будет унижаться, пускай дойдёт до предела, но ведь Маргарита может ей помочь! – Мне нужен совет. Если бы вы согласились его дать, я была бы вам обязана всю жизнь, – на одном выдохе вымолвила она. Марго чуть не расхохоталась. Маленькая гордячка согнулась перед ней! Этого следовало ожидать. И внутри она праздновала победу над Луизой. – Разумеется, я не откажу королеве Франции. Луиза взглядом попросила её отойти в оконную нишу, чтобы любопытные фрейлины не услышали их разговор. Когда женщины оказались там, она неуверенно начала: – Видите ли, я бы не стала просить вас о помощи, если бы это не было моей последней надеждой. Разумеется, я опозорю себя перед вами, но поймите меня, как женщина... Марго смотрела на неё с холодным интересом, будто бы наблюдая со стороны за пьесой и ожидая, что будет дальше. – Нам с супругом никак не удаётся завести детей. И причина этому... В общем, у нас не выходит в плане... Ну... Ей снова было неловко. Она снова краснела. И королеву Наваррскую это забавляло. – В плане постели? – подсказала она. Луиза лишь кивнула. Марго про себя отметила, что это вполне ожидаемо. И дело не в Генрике... Уж она-то знала. А на счёт Луизы она всегда была уверена, что та едва ли может возбуждать хоть одного мужчину. – Для начала, вам следовало бы знать, что Генрике любит запах розы, – заметила она, – а не эту приторную гадость, ошибочно называемую духами, которую вы на себя выливаете. Намёк был оскорбительным. Луиза понятия не имела, что любит её муж, а его сестра была прекрасно об этом осведомлена. – А в постели он предпочитает страстных женщин, способных на любые безумства, – продолжала явно издеваться Маргарита. – Например, вы пробовали... Это уж слишком! Луиза краснела, бледнела, а Марго говорила, как ни в чём не бывало, при этом, смотря вызывающе. – Постойте! – не вытерпела королева. – Вы же понимаете... Прекрасно понимаете... Я не о том вас прошу. Вы умная женщина. Вам ведь ясно, что всё это не для меня. Зачем вы мучаете меня? К тому же, я прошу вас не для меня, а для вашего брата и для Франции. Мне лишь нужно... Нет ли такого средства, которое заставило бы моего мужа... Маргарита рассмеялась. Громко, едко, будто разбрызгивая вокруг себя яд. Застенчивой малышке захотелось волшебного средства! Испокон веков ходили легенды о различных любовных зельях. Должно быть, и богобоязненная Луиза перед лицом отчаяния начала верить в старые сказки. Что ж, хватит над ней издеваться. Есть одно средство. Она его получит. В конце концов, Франции действительно нужен наследник. – Я дам вам то, что вы хотите, – выдержав театральную паузу, смилостивилась Марго. – Пройдёмте в мои покои. – Но ведь нам нужно идти на обед к королеве-матери... – Неважно, – отмахнулась Валуа, – совершенно не обязательно приходить вовремя. Она и так не имела этой странной привычки _ являться ко времени. Ведь это так скучно и неэффектно! Луиза, разумеется, напротив, была до тошноты пунктуальна, но сейчас ей слишком нужно было то, что согласилась дать Маргарита, поэтому, неуверенно кивнув, она всё же последовала за ней. Королеве ещё не доводилось бывать в гостевых покоях, отведённых сейчас сестре Генрике. Путь до них оказался недолгим. Вскоре охранники распахнули перед ними двери и Луиза вошла вслед за Марго в достаточно просторную приёмную, знаком приказав своим фрейлинами ждать снаружи. – Побудьте минутку здесь, я сейчас вернусь, – обратилась к ней королева Наваррская, уходя куда-то в недры своих апартаментов. Вернулась она быстро, неся в руках какую-то небольшую склянку. Увидев её, Водемон вздрогнула, сердце её нетерпеливо забилось, она позабыла о своём смущении и страхах. Снова зажёгся яркий луч надежды. Казалось, она сейчас бросится и вырвет заветное средство из рук Маргариты. Та предостерегающе выставила вперёд ладонь. – Вот то, о чём вы просите, – проговорила она. – Это снадобье продал мне один заморский торговец. Он будто бы получил его от арабского алхимика. Конечно, сейчас всё это считается пережитками средневековья, но кто знает, что правда, а что нет. Торговец сказал, что вещество это получают от каких-то причудливых насекомых, названия которых мы даже не слышали. И будто бы оно может помочь в ситуации, подобной вашей. Я не знаю. Честно говоря, ни разу не довелось использовать, – она самоуверенно усмехнулась. Луиза с завистью подумала о том, что такая женщина, как она, никогда не попала бы в подобное неловкое положение. – Но вы можете попробовать, – несколько презрительно проронила Марго. – Только осторожнее! – предупредила она. – Это вещество добавляли в Кантареллу – знаменитый яд, который использовали члены печально известного семейства Борджиа. Слыхали о таких? Собеседница испуганно кивнула. – Поэтому кто знает, что будет, если применить его слишком много, – заключила королева Наваррская. – По крайней мере, торговец сказал использовать совсем чуть-чуть. Подлейте в вино и себе, и Генрике. А затем приступайте к... Кхм... Зачатию. Маргарита представила себе эту картину: неловко кувыркающаяся Луиза и откровенно скучающий Генрике. Теперь ясно, почему братец в последнее время предпочитает мужчин! А вот Луизе было не до смеха. Она не знала бояться ей или радоваться. Дрожащей рукой Водемон взяла хрустальную склянку у Маргариты, тотчас пряча её в какой-то потайной кармашек в складках платья. Это не укрылось от Марго и вызвало новую усмешку. Обычно дамы просто использовали для этого корсаж. Ханжество Луизы проявлялось даже в таких мелочах. – Полагаю, вам пора, – заявила она. – Постарайтесь сделать процесс не слишком уж мучительно скучным для моего брата, а то мне его жаль. Удачи вам. – Спасибо, – прошептала Луиза, взглянув на неё с искренней благодарностью. И поспешила удалиться, чтобы не нарваться на новые колкости острой на язычок Маргариты. *** Генрике шёл, как всегда, быстрыми и неслышными шагами. Коридоры уже опустели, лишь неровное мерцание свечей нарушало сон, в который стремился погрузиться дворец французских королей. Валуа торопился в свои покои, поскольку ему в этот вечер отчего-то отчаянно хотелось спать. Глаза уже сами собой закрывались, и он едва соображал, куда идти, ничего не замечая вокруг себя. Возможно, именно поэтому, не ожидая, что на ночь глядя кто-то ещё может ходить по Лувру, король нечаянно с кем-то столкнулся. Опустив голову и сфокусировав взгляд, он понял, что это Маргарита. – Осторожнее! – воскликнула она. Сестра стояла совсем близко. Её волосы щекотали его гладко выбритый подбородок. Так некстати Генрике начал с наслаждением вдыхать знакомый аромат. – Прости, – наконец вымолвил он, – не заметил тебя. – Да уж, – пробормотала она, делая несколько шагов назад, увеличивая расстояние между ними. Повисло неловкое молчание. Они могли бы разойтись, но отчего-то никто этого не делал. Марго подняла глаза и столкнулась с его взглядом, с которого неожиданно спала пелена сна. Генрике больше не чувствовал желания уснуть. Ни капли. Маргарита как ожог от огня. – Куда идёшь? – как-то странно спросила она, будто просто не нашлась, что ещё сказать. Такое с ней бывало редко. У неё ведь всегда была колкая фраза наготове. – К себе в покои, – пожал плечами он. – Ах, да. Ночь ведь уже. Диалог был глупым. До предела. И оба прекрасно это понимали, отчего возникало ещё больше неловкости. – Ладно, мне пора, – вымолвил Генрике. – Конечно, – кивнула она. – Спокойной ночи. Он кивнул, медленно обходя её и собираясь продолжить путь. Но неожиданно её пальцы коснулись его запястья. Он, вздрогнув, остановился. – Генрике... – позвала Марго. Король обернулся. Как она произнесла его имя своими мягкими податливыми губами... Не о том нужно думать! – Да? – Тебе стоило бы посетить спальню жены. Ты же знаешь, Франции очень нужен наследник. Это прозвучало, как гром среди ясного неба. В такой момент, когда в пустом коридоре были только они одни и цепи не отступающего прошлого между ними, она вспомнила про то, что у него есть жена, что ему нужен сын. Генрике поймал себя на мысли, что, если бы престолу не нужен был наследник, он бы не хотел детей. По крайней мере, от Луизы. Ещё раз взглянув на Маргариту, он поймал себя на совершенно неуместном желании её поцеловать. Сейчас она казалась такой близкой. Генрике поспешил одёрнуть себя, пребывая в ужасе от своих мыслей и желаний. Это не должно повториться снова! – Что же ты делаешь?! – прошептал он, поспешно уходя, практически убегая, оставляя её, ничего не понимающую, позади. Точно! К Луизе! Как можно скорее. Ему срочно нужна женщина. Абсолютно любая. *** Водемон замерла посреди комнаты. Тонкий пеньюар ничуть не грел, а камин почему-то так и не протопил всю спальню. Однако сейчас было не до того. Только что служанка неожиданно сообщила, что Его Величество здесь, в будуаре, и с нетерпением ждёт позволения войти. Луизу тотчас охватила паника. Он ведь не предупреждал! Недолго думая, она бросилась к прикроватному столику, где оставила заветную склянку, полученную от Маргариты. Вот оно, их спасение! Луиза никогда не делала ничего стремительно, предпочитая чинность, аккуратность. Но сейчас она безумно торопилась. Неуклюже запутавшись в длинной ночной рубашке, чуть не упав, она кинулась со склянкой в руках к каминной полке, на которой, к счастью, стоял графин с вином и как раз два кубка. Луиза поспешно разлила по ним напиток и, ни секунды не сомневаясь, высыпала немного содержимого склянки поровну в каждый сосуд. Белый порошок тотчас растворился в бордовой жидкости. Едва Луиза отдышалась, в комнату уже заходил Генрике. – Я не смог дождаться, пока меня впустят, поэтому зашёл сам! – заявил он. Королева облегчённо вздохнула. Она успела! – Добрый вечер, любезный супруг, – кивнула королева. – Что привело вас ко мне? Его воротило от этого её официального тона. – А что может привести меня в спальню жены? Раздевайся. Он был груб. И сам это понимал. Но ничего не мог сделать, потому что совсем недавно перед ним стояла мягкая, живая, страстная Марго, в глазах котором сменялись сотни эмоций, а маска то и дело спадала, приоткрывая завесу таинственности. Теперь же небесный образ сменился робкой и строгой Луизой, и Генрике не мог не испытывать досады. Неудовлетворённое желание, горечь от невозможности получить то, что больше всего хочется – всё грозило выплеснуться на несчастную напуганную Луизу. Генрике поспешил взять себя в руки. – Прости, – пробормотал он. – Ты же знаешь, нам нужно снова попытаться. И чем быстрее мы это сделаем, тем меньше терзаний для нас обоих. Прозвучало весьма цинично, но уже лучше, чем предыдущая реплика. Он не будет больше думать о Марго. В конце концов, это всего лишь нелепое наваждение. Старая любовь не может ожить снова. Да и любовь ли это была? Желание – определённо, а вот любовь – совсем не обязательно. Король подошёл к супруге, осторожно снимая пеньюар с её плеч. Она поёжилась, ни то от холода, ни то от смущения. Генрике взглядом указал ей на кровать. Луиза неуверенно повернулась и пошла туда. – Вина, мой господин? – предложила она, вспоминая о своём маленьком секрете. Король, избавляющийся от одежды, лишь кивнул. Луиза так сильно волновалась и дрожала, что, не вытерпев, сразу выпила содержимое своего кубка, второй оставляя для мужа. Затем она отвернулась, чтобы устроиться в ворохе простыней. Королева и не заметила, что он, подойдя, взял в руки свой сосуд, собираясь выпить из него, но не сделал этого, отвлекаясь на мысли, продолжавшие атаковать его сознание. Внутри Генрике боролись все ведомые земные силы, его будто разрывало. Он поспешно отставил кубок, чуть ли не бросаясь на Луизу. Ему нужно всё забыть, иначе он сойдёт с ума. Касаясь её холодных губ своими, он ощущал лишь лёд, исходящий от неё. И духи её были слишком приторными... Генрике подумал, что вот сейчас опять ничего не выйдет. Ему нужно сосредоточиться на главном. Постепенно он начал злиться. В конце концов, любая дешёвая куртизанка умеет возбудить мужчину! А королева Франции почему-то нет. Не обращая внимания на её смущённые протесты, он сорвал с неё сорочку. Луиза уже смотрела на него с ужасом, будто он её насиловал. Хотя, видимо, для неё это примерно так и было. – Не лежи, как бревно, – шикнул Генрике. Но она понятия не имела, что делать. И это ещё больше злило его. Не особенно думая, что делает, он нашарил рукой свой пояс, а затем сцепил им руки Луизы. Она в ужасе охнула. Это ещё что такое?! Ремень впился в нежную кожу, вызывая не самые приятные ощущения. Но он попросту не хотел чувствовать эти чужие руки на своих плечах. Затем он оторвал кусок от уже разорванной рубашки Луизы и надел импровизированную повязку ей на глаза. Не было сил видеть этот совершенно не тот взгляд. В конце концов, ему нужно зачать наследника, а уж как он это сделает – совсем неважно. – Что ты делаешь? – испуганно прошептала она. – Молчи, – ответил он, грубо прикусывая её шею, будто она была виновата в том, что не является той, кто ему нужен. Генрике ощущал себя больным безумцем. Не так надлежит обращаться с законной супругой, королевой Франции. Но, на самом деле, ему абсолютно плевать. Сознание короля предало его. Перед глазами начали возникать сотни воспоминаний. Потёмки Луврских коридоров... Отчаяние в родных васильковых глазах... Запретные поцелуи нетерпеливых губ... Шёлк под пальцами, изгибающееся в его руках гибкое тело, рваные стоны... Чёрные волосы, пахнущие цветами, спадающие на обнажённую спину, гладкая нежная кожа, на которой он оставлял багровые укусы... Блаженство, безумие, полное единение... Он и сам не заметил, как, представляя на месте Луизы совсем другую, начал испытывать те же самые эмоции, ощущая, наконец, возбуждение и желание. Связанные руки королевы и закрытые повязкой глаза очень помогали ему в этом. И сейчас, как и в их первую с Луизой брачную ночь, он невольно шептал совсем другое имя, а воспоминания фейерверками взрывались у него перед глазами. Только твои на этот раз королева услышала, что с его губ срывается отчаянный шёпот:"Марго!" И всё её тело сковало от ужаса. Мысль напрашивалась лишь одна...