Пепел

Бывает, что после долгой ночи неожиданно вспыхивает яркими красками непривычно солнечный день. Сияние лучей заставляет забыть о многочасовой тьме, которая предшествовала ему, ведь день обещает быть ещё дольше ночи. По крайней мере, всем хочется верить в это и беззаботно нежиться под теплом далёкого небесного светила. Именно эти ощущения испытывала Луиза, даже несмотря на то, что её скручивало над тазом всё утро и она не могла разогнуться. Важно было не то, что с ней происходит, а то, что это могло значить. Уже отдан был приказ бежать за придворным врачом, который должен был явиться с минуты на минуту. Пока что королева устало откинулась на подушки. Хоть на минуту её перестало тошнить. И если это не обычное недомогание, а то, что она думает – этот день станет самым счастливым в её жизни, а его свет заставит позабыть обо всех потёмках, которые сгущались над ней многие годы. По крайней мере, о прошлом теперь Луиза старалась не думать. И всё же непрошеные мысли норовили прорваться в её сознание. Нужно было собрать силы и бороться с ними. Луизе отчаянно не хотелось вспоминать, как она проснулась одна в холодной кровати около трёх недель назад... Как обнаружила лишь смятые простыни там, где ночью был её супруг, а потом заметила его нетронутый кубок с вином, куда она накануне добавила чудодейственное средство. После этого до неё дошло, что у них всё получилось и без него. На секунду её посетила мысль, что, должно быть, она всё же оказалась достаточно привлекательна для своего супруга. Душа её уже начала наполняться радостью, как она обнаружила оставленные в постели ремень Генрике и оторванный кусок рубашки. Тогда ей вспомнились все события минувшей ночи и на смену радости пришёл ужас и горечь. Луиза догадывалась, почему Геннике шептал имя сестры. Когда-то Водемон поклялась себе, что не будет вникать ни в сложные переплетения дворцовых интриг, ни в таящие в себе смертельную опасность секреты отношений между членами семейства Валуа. Она старалась держаться подальше от мрачных тайн. И, по сути, Луизе совершенно не хотелось даже думать о том, что могло связывать Генрике и Маргариту. В этой семье могло быть что угодно. И сейчас, когда сами собой напрашивались выводы, Луиза мечтала разучиться думать, чтобы не развивать ужасные мысли дальше. И спустя три недели она ещё помнила пережитые ей эмоции. Но сейчас всё это начало отступать на второй план. Ей сообщили, что доктор уже в приёмной. Тогда она велела впустить. И в голосе её слышалась безграничная надежда, которую никак не скроешь. *** Шико щёлкнул пальцами по ферзю, тонко вырезанному из слоновой кости, и шахматная фигурка полетела прямиком в Жуайеза, громко стукаясь о серебряную пуговицу его колета. – Какой меткий удар, господин Шико! – рассмеялся Анн. – Я всегда бью без промаха, – самодовольно оскалился шут. – Я бы на твоём месте был поосторожнее, – угрюмо промолвил Келюс, стоящий в стороне, обращаясь к Жуайезу. – Этот прохвост может и убить тебя, а потом списать всё на несчастный случай. – О да! – театрально вскричал Шико. – Вы меня разоблачили! Разумеется, в жизни я преследую единственную цель: перебить одного за другим всех королевских любимчиком, причём, сделать это весьма изощрённым способом – прибить их шахматами. Остальные миньоны рассмеялись, представив себе эту картину. Все они скучали в одном из общих салонов Лувра, дожидаясь короля, который, оставив их здесь, неизвестно куда запропостился. Наблюдательный Шико про себя отметил, что сегодня Генрике очень беспокойный, из-за чего ему могло понадобиться вернуться в свои покои за каким-либо средством от нервов. А таких у него был обширный выбор. – Знаете, боюсь, что, если Его Величество будет ещё хоть немного отсутствовать, я проиграю вам всё своё состояние, имущество, а затем и душу, – заявил Жуайез, сдаваясь на милость королевскому шуту. Тот слишком хорошо играл, а проигрывать ему было мучительно, ведь всё сопровождалось колкими шуточками. – Каким же пугливым соперником вы оказались! – фыркнул Шико, а потом вдруг перевёл заинтересованный взгляд куда-то за Жуайеза. – О! Ваше Величество! – оживился он. – А вы не хотите, как этот несчастный господин, проиграть состояние и душу? – Пожалуй, мои деньги мне пока что пригодятся. А в наличии души я совсем не уверена, – послышался чей-то насмешливый голос. Все, кто был в салоне, мигом повернули головы и увидели королеву Наваррскую, замершую при входе. – Что ж, в таком случае, просто составьте нам компанию и развейте нашу скуку, прекрасная и бездушная мадам! – улыбнулся ей Анн. – Вы, как всегда, сама галантность, – кивнула она ему. – Однако я здесь, как ни странно, по делу. Мне нужно как можно скорее найти Его Величество, потому что он звал меня. – Но его здесь нет, и мы понятия не имеем, где он может быть, – горестно вздохнул д'Эпернон. – Однако можете подождать его с нами, – вставил Жуайез, продолжая широко улыбаться. Маргарита, посмотрев на него, решила, что, пожалуй, останется в обществе таких приятных господ. – Если конечно у вас нет других срочных дел, – промолвил Келюс, который явно надеялся, что она уйдёт. Остальные миньоны сердито на него посмотрели. – Не смей лишать нас прекрасного общества, – сказал ему Анн, вставая и уступая кресло Марго. Она изящно в него опустилась. Шико продолжал предлагать ей сыграть партию в шахматы и, в конце концов, она согласилась. – Право же, я не обладаю мужским умом и не слишком талантлива в подобных играх. – Не стоит преуменьшать свои таланты, Ваше Величество. Вы ведь специалист по придворным интригам. Значит, шахматы не будут для вас сложны. Это ведь, по сути, тоже самое, – уверил её шут. – Тогда давайте попробуем. И игра началась, а остальные королевские фавориты собрались вокруг, чтобы посмотреть на эту великую баталию. Когда Генрике вошёл в салон, ему представилась весьма занятная картина: миньоны стояли по центру помещения плотным кольцом, внутри которого за шахматной доской сидели его сестра и Шико. О спинку кресла Маргариты опирался Жуайез, который по большей части не следил за игрой, к заглядывал ей в корсаж. Однако Марго на это внимания не обращала. Они с шутом были слишком увлечены игрой. Каждый из них то и дело громко вскрикивал или что-то комментировал. Чтобы никого не спугнуть, король подошёл к ним совсем тихо и тоже принялся наблюдать за происходящим. Никто его и не заметил. Партия закончилась минут через десять. Шико с победной улыбкой взглянул на Маргариту. – Всё же победа за мной, – ухмыльнулся он. – Поверьте, я ещё отыграюсь, – уверила его Марго с азартной улыбкой. – Буду ждать. – Как и все мы! – воскликнул Жуайез. – Ваше Величество храбро сражалось. Ещё немного и вы бы сделали этого дуралея! – Эй! Кто тут ещё дуралей! – насупился Шико. Анн и Маргарита обменялись заговорческими взглядами, а потом рассмеялись. – И что здесь происходит? – наконец решил обратить на себя внимание Генрике. – Мы ждём вас, Ваше Величество, – промолвил Келюс. – А меня ты сам позвал, – проговорила Марго, изящно поднимаясь. При миньонах она не соблюдала церемониальный этикет и обращалась к брату, не как к королю. – Точно, – вспомнил он. – Я хотел представить тебя маленькому Шарлю. Вы ведь ещё не виделись. – Шарлю? Она, видимо, не поняла о ком речь. – Твоему племяннику. – О Господи... И тотчас сознание её поразило воспоминание. Прелестный малыш, лежащий в колыбели в уютном домике, затерянном в глубине узких парижских улочек, склонившаяся над ним женщина с ангельским лицом... И шёпот молодого человека болезненного вида:"Мой маленький Шарль..." Сердце её сжалось, Маргарита пошатнулась. Оказавшийся рядом Жуайез, придержал её за локоть. – Что с вами, Ваше Величество? – обеспокоенно спросил он. – Нет-нет, ничего... – в смятении пробормотала она. Сын её несчастного умершего брата. Она ещё помнила, как умирал Карл. – Да, представь мне его поскорее, – прошептала она, смотря в глаза Генрике. Он подал знак миньонам отойти и оставить их наедине. Когда они деликатно прошли к окну, отвернувшись от них, король взял сестру за плечи, внимательно смотря ей в лицо. – Ты чего? – мягко промолвил он. – Я просто... За эти годы, я старалась не вспоминать о прошедшем. И совсем не молилась о Карле... – сбивчиво проговорила она. Он снова видел перед собой настоящую Марго, запутавшуюся, напуганную. – Ему бы это не помогло. К тому же, думаю, там, – он поднял глаза наверх, – он счастливее, чем здесь. – Да, пожалуй, – вздохнув, согласилась она. – А как Мари? Бывшая любовница Карла IX, должно быть, безумно страдала, когда он ушёл из жизни. – С ней всё в порядке. Она вышла замуж. У неё родились ещё дети. Эта новость удивила Маргариту. Она подумала о том, что всё в жизни слишком быстро меняется. Одни люди умирают, другие же вскоре справляются с потерями и идут дальше. А от умерших остаётся лишь могильная плита. – Не грусти. Всем нам однажды придётся умирать. Не так уж это и страшно, – философски заметил Генрике. В этот момент на пороге салона возникла Луиза. Все были поражены, увидев её здесь. Обычно королева без надобности не выходила из своих комнат. Более того, лицо её светилось радостью. Эмоций её никто не видел уже много лет, а тут вдруг такое яркое их проявление! – Муж мой! – вскричала она. – Я искала вас. У меня есть срочные новости. – Что случилось? – обеспокоенно спросил он. Луиза взглянула на Маргариту и миньонов. – Можете говорить, здесь все мои друзья, я доверяю им, как самому себе, – успокоил её Генрике. Тогда королева подошла к нему. Он с ещё большим удивлением заметил, что в глазах у неё стоят слёзы. – Мой король... – прошептала она, едва не задыхаясь. – Такая радость... Господи, я не знаю, как благодарить небеса! – Да что же такое, Луиза? – У Франции будет наследник... Генрике в первые минуты даже не мог поверить, что это правда. Наконец, когда до него дошло, что Луиза говорит правду, он кинулся к ней, падая на колени и целуя ей руки. – Бог благословил нас! – радостно восклицал он. А королева лишь счастливо смеялась. Во Францию и в Лувр пришла надежда, которой так долго не хватало. Отчего-то никто и не сомневался в том, что родится мальчик. Марго же стояла в сторонке, про себя отмечая, что, должно быть, то снадобье подействовало. Но её удивляло то, как обрадовался Генрике, как благоговейно начал целовать руки жены. Неужели он к ней что-то чувствует? Ну конечно! Она же будущая мать его ребёнка, та, что даст Франции долгожданного наследника. И из никому не нужной Луизы, являвшейся лишь обузой, она вдруг превратилась в надежду всей страны. Маргарита вдруг ощутила внутри непонятное покалывание. Ей никогда не будет благоволить вся Франция, она никогда не принесёт какой-либо стране долгожданное счастье и муж никогда не будет так радостно целовать её руки. Каким бы не был этот супруг, пускай, хоть трижды нелюбимым, для каждой женщины подобное было бы важно. Сейчас она ощутила себя неполноценной. Между тем, Генрике с радостью на лице повернулся к своим друзьям, а они бросились его поздравлять. Один лишь Шико вдруг замер, прямиком смотря в глаза Маргарите, где плескалось смятение. Она вздрогнула от его прямого взгляда. Её застали врасплох. Тотчас постаравшись сделать вид, что с ней всё в порядке, королева Наваррская, как и все, двинулась к брату. – Мои поздравления, – уже полностью владея собой, обратилась она к ему и его супруге. Луиза странно взглянула на неё. Она теперь не знала, относиться к ней с благоговением, ведь это она дала ей снадобье, которое, хоть и не принял Генрике, приняла сама Водемон, или же презирать за то, в чём она её подозревала. В конце концов, королева просто предпочла не смотреть на Марго, опустив взгляд и принимая поздравления. Генрике же не на что не обращал внимания. Казалось, что он абсолютно счастлив. *** С того самого памятного дня, когда объявили, что у престола Валуа появится законный наследник, которого не могли дождаться столько лет, в Лувре каждый день присутствовало ощущение праздника. Причём, Луиза ощущала себя в центре торжества, чего раньше с ней никогда не случалось. Генрике окружил её заботой и вниманием, стремясь исполнять любые прихоти супруги. Точнее, отдав распоряжения, чтобы все вокруг их исполняли. Сам же он предпочитал просто беззаботно праздновать. Когда королева пришла уговаривать его устроить паломничество, он сначала утверждал, что это вредно для её здоровья, а потом просто предложил устроить вместо этого бал. Ему вовсе не хотелось прерывать разгульное празднование великой новости. Однако Луиза очень уж его просила. Тогда у него возникла прекрасная идея. Он задумал сюрприз для жены. И для всего двора заодно. Сюрприз этот был представлен солнечным воскресным утром. Все придворные по приказу короля выехали из Лувра и отправились в самое сердце Парижа. Многие слышали о старинной часовне Сент-Шапель, спрятанной в глубине улочек острова Сите, неподалёку от Нотр-Дама, но почти никто её не видел, поскольку уже много лет она была закрыта. В пятнадцатом веке там заменяли шпиль и реставрировали что-то внутри, но, кажется, после завершения работ так и не удосужились открыть священное место для свободного посещения. Капелла была построена ещё Людовиком Святым. Именно здесь он решил хранить Терновый венец, обагрённый кровью Христа, который, мало того, что был бесценной святой реликвией, так ещё и увеличивал влияние Франции в христианском мире. Людовик некогда приобрёл этот венец за сто тридцать пять тысяч ливров, что составляло огромную сумму. Но Сент-Шапель не только из-за этого было необыкновенным местом. Генрике бывал здесь ещё в детстве. Он оказался одним из немногих счастливчиков, которым удалось увидеть это чудо света. Конечно, поскольку капелла долгое время не использовалось, многое здесь пришло в запустение. Но нескольких недель хватило, чтобы по приказу короля здесь всё подготовили для посещений. Генрике решил, что его семья и подданные должны это увидеть. И вот, когда все подъехали к улице, на которой в глубине домов была спрятана часовня, он, сидя на коне и взирая на своих придворных, которые вместе со своими каретами и скакунами заняли всё доступное пространство, объявил, зачем они сюда приехали и что им предстоит увидеть. Затем все отправились в капеллу. Первый этаж являлся достаточно тёмным помещением с удивительной красоты росписями, которыми были украшены стены и не слишком высокий потолок. Здесь можно было увидеть небольшую статую Людовика Святого, вырезанную из дерева. Легендарный король взирал на своих потомков, с небес благословляя их. Однако самое удивительное располагалось на втором этаже. Туда все и двинулись. Когда двери распахнулись и посетители начали постепенно заходить в верхнюю капеллу, из груди каждого вырывался вскрик восторга, который возносился наверх, под сияющие всеми цветами своды Сент-Шапель. Часовня напоминала диковинную шкатулку, полную драгоценностей. Солнце искрилось сквозь яркие витражи, из которых практически и состояли стены. Казалось, что всё здесь сделано из тонкого стекла, едва можно было разглядеть крепкий камень, на каркасе из которого держалась постройка. Ни в одном соборе не было таких разноцветных искусно выполненных витражей. Будто все краски мира запечатлелись в них, создав удивительной красоты изображения, оживлённые солнечными лучами, в которых ангелы просачивались сквозь окна, заполняя собой всю святую капеллу. А причудливая лепнина была позолочена, так и говоря каждому вошедшему о безграничной власти короля и всевышнего, о золотом престоле на земле и на небе. Сам Господь жил в этом месте, где во всём сквозила благодать. Средневековые готические своды сливались в едином порыве гармонии с воздушными, почти эфемерными полупрозрачными изображениями святых. Всё это вызывало безмерное восхищение, лишало дара речи и заставляло не верить своим глазам. – Я решил показать всем это место в честь вас, моя дорогая, – громко провозгласил Генрике, сжимая руку Луизы. Та смотрела на него и в глазах её стояли слёзы. Она не могла поверить в своё счастье. – Это слишком, возлюбленный мой супруг, – прошептала она. – Я сейчас умру от восторга! "Дело не в ней, в этой маленькой дурочке. Как же она этого не понимает?", – подумала Марго, стоящая рядом с ними. – "Ведь Генрике всё делает из-за радости по поводу наследника!" И, откинув голову, устремив взгляд в беднонную глубину красок, Маргарита выбросила эти мысли из головы. Капелла была слишком прекрасна, чтобы размышлять здесь о земных страстях. Королеве Наваррской казалось, что она погружается в один из своих детских сказочных снов, где ей довелось путешествовать по удивительным волшебным краям, где она так же отдавалась золотому потоку слепящего глаза сияния, где подобно вглядывалась в цветные дали и благословенные лица людей. На неё спускался свет, как и на всех здесь присутствующих. А в свете всегда есть надежда. Только вот Марго была, пожалуй, единственным здесь человеком, который отчего-то ощущал фальш этой надежды. Быть может, жемчужина дома Валуа попросту разучилась верить в неё.