Пепел

Драмы случаются слишком часто, чтобы ощущение от каждой из них проходило слишком долго. Минуло всего пару недель с тех пор, как Франция лишилась надежды и возможности рождения наследника, а память об этом уже стёрлась, уступив место новым событиям. Луиза окончательно заперлась в своих покоях, выходя теперь лишь в церковь, которую посещала каждый день. По крайней мере, это осталось единственным, что она могла ещё делать для своей страны – молиться за неё. А в Лувре уже вовсю ходили слухи о похождениях герцога Анжуйского в Нидерландах. Теперь это стало главной новостью. Принц объявил себя сувереном Объединенных провинций Нидерландов, герцогом Брабантским, графом Фландрским. Однако нельзя сказать, чтобы ему там сильно были рады. Вильгельм Оранский поддерживал Франсуа, но из-за этого люди высказывали недовольство в его сторону. Франция всё равно оставалась католической державой, что вызывало недоверие нидерландского народа. Провинции Зеландия и Голландия вообще отказались признавать Анжуйского своим сувереном. Одним словом, положение там было не из лёгких. Но Франсуа, как ни странно, не жаловался. Должно быть, очень уж хотелось ему власти. Во Франции же всё снова стало, как раньше. И снова престолу угрожали со всех сторон. Как ни странно, теперь король вглубине души уже надеялся на брата. Потому что ничего другого, что могло бы им помочь, он не видел. Оставалось только ждать. И это было самым страшным. На улице всё сильнее рассцветала весна, а в Лувре атмосферу всё больше сковывал лёд. Всё встало. Не происходило практически ничего, лишь приходили редкие новости. В один из вечеров, которые в этот период стали во дворце безумно скучными, был традиционный приём в салоне королевы-матери. Одни без особого интереса играли в карты, другие вяло ходили по широкому помещению, перекидываясь друг с другом пустыми фразами, третьи лениво сидели везде, где только можно, напоминая неживых тряпичных кукол. Одним словом, картина была весьма удручающая. Марго, всегда роскошно одетая и демонстрирующая всю свою красоту, была единственной, кто сейчас имел весьма благополучный вид. Она довольно-таки бодро перемещалась по салону, вступая в диалоги с многочисленными придворными, которые хоть немного оживлялись при виде неё. За ней следовали Бетюн и Дюрас – теперь её постоянные спутницы, которые, как и их царственная подруга, старались иметь весёлый и цветущий вид. – Бог мой, господин Дюплесси, вы выглядите так, будто не спали трое суток! Ну же, приободритесь хоть немного, иначе Вакх никогда не захочет даровать вам хоть немного веселья, – насмешливо проговорила она, сталкиваясь с советникам короля. – Увы, сейчас нам вовсе не до развлечений, дарованных Вакхом, – с грустной улыбкой ответил он на её остроумный выпад. – Веселиться здесь не утратили способности только вы. Мы же пребываем в унынии. – Печально наблюдать за этим, – хмыкнула Марго, проходя дальше. Взгляд её упал на ломберный стол и она подумала о том, что можно было бы поиграть в карты и разрядить там обстановку. Однако по дороге туда королева Наваррская неожиданно пересеклась с Анриеттой, да так неудачно, что из-за широких юбок им никак было не разойтись в узком проходе, образовавшимся между плотно заполнившими салон придворными. – Ваше Величество, – сделала формальный реверанс она. – Герцогиня, – кивнула Марго. – Надо же, вы ещё в Лувре? Маргарита была обижена на неё. До сих пор. А Анриетта была обижена на Маргариту. – А отчего мне не быть здесь? – с вызовом спросила она. – Не знаю, я полагала, что вы последуете за своим любезным супругом. – Нет-нет, он уехал по делам. Жён в такие поездки обычно не берут. Полагаю, это чтобы уберечь нас от излишних неприятных сюрпризов и утомительной дороги. В наш век мужья стали такими заботливыми. Хотя, о чём это я, вы, наверное, ничего об этом не знаете. Слишком грубо и слишком прямо. Марго любила пикировку. Но это было дерзкое нападение. – И слава Всевышнему, – приторно улыбнулась она. – Благо, я имею полную свободу жить и любить. Поверьте, это ценнее любого крепкого брака, ведь в нём вы будете ощущать полный контроль. Мне жаль женщин, которых постигла подобная участь. Жалость оскорбляет. А притворная – тем более. Именно поэтому Неверрская лишь гордо поджала губы и удалилась. Маргарита же, внешне изобразив полнейшее безразличие, продолжила свой путь к ломберному столу. Только она присела за него, как возник ещё один человек. Это был Шико. Он устроился прямо напротив. Марго внутренне порадовалась тому, что хоть кто-то здесь выглядит живым и бодрым. Однако внешне этого не показала. – Надо же, вы здесь! – обронила она. – А что-то этого не видно. Придворные в полнейшем унынии, если не знаешь наверняка, то и не подумаешь, что среди них есть шут. Неужели вы теряете сноровку, господин Шико? Его это позабавило. Вообще, её остроумие шуту нравилось. Но нельзя было так просто закончить только начатую словесную дуэль и признать своё поражение. – Вы всегда были такой злой? – осведомился он, попутно перемешивая карты в колоде. – Это не вашего ума дело, – заявила она, внимательно смотря, чтобы он не жульничал, а то кто знает, на что он способен! – Вы загадка, – улыбнулся Шико. – А я безумно люблю их разгадывать. Он ей нравился тем, что сильно отличался от других, не был зажат в узких границах и умел поддерживать весёлую беседу. Но Маргариту напрягала проницательность Шико. У неё был единственный страх, который заключался в том, что кто-то может залезть ей в душу и обнажить все таящиеся там слабости. – Со мной можете не пытаться, – усмехнулась она, спеша спрятать глаза от его пронзительного взгляда. Шико хмыкнул. Что ж, чем загадка сложнее – тем интереснее искать ключик к её решению. Они начали игру. *** Генрике улыбался, стоя на ступенях Лувра и наблюдая за тем, как статный молодой человек спрыгивает с коня. Это была первая улыбка короля с тех пор, как случилась трагедия с потерей ребёнка. Сейчас во взгляде его было видно настоящее тепло. Молодой человек, заметив, что его вышел встречать сам король, тотчас устремился к нему, изящно делая поклон. – Приветствую вас, Ваше Величество! – почтительно воскликнул он. Генрике тотчас бросился к нему, заключая в почти отеческие объятия. – Гастон, сколько раз мне повторять, чтобы ты называл меня просто дядей? – со смехом произнёс он. – Каюсь, дядюшка, – рассмеялся в ответ юноша. – Как ты доехал? Всё прошло удачно? – Прекрасно. И я столько всего нового повидал! – Ты обязательно мне всё расскажешь. Полагаю, что за путешествие, длившееся два года, у тебя накопилось очень много удивительных историй. – О да! – Вот ты меня и развлечёшь, а то Лувр просто угнетает. Но пойдём же! Тебе нужно сменить дорожное платье. Ах, знал бы ты, дорогой мой, сколько здесь всего произошло... И они скрылись под сводами дворца французских королей. *** Марго была весьма удивлена, когда ближе к вечеру к ней принесли записку от короля, который звал её к себе на ужин. Сейчас они были совсем не в тех отношениях, чтобы проводить тёплые семейные посиделки. Так что же ему от неё нужно? Однако она не любила ломать голову и вообще много думать, поэтому решила пойти и там всё узнать. В конце концов, без особой причины Генрике вряд ли захочет её видеть. После того ночного разговора оба чувствовали себя странно. Они позволили себе миг откровенности, который не должен был случиться, и теперь испытывали неловкость. Маргарита велела принести ей её любимое красное платье, достаточно роскошное и достаточно удобное. Любовь к красному цвету осталась с ней, даже несмотря на то, что этот цвет когда-то для неё значил. В конце концов, были у неё и счастливые воспоминания, почему бы и не обратиться к ним иногда? Когда пришло время ужина, Марго вышла из своих покоев и направилась к брату, по пути размышляя, как стоит себя вести: сдержанно, настороженно, безразлично, заинтересованно? Это будет зависеть от причины такого неожиданного приглашения. Когда часовые распахнули перед ней двери и Маргарита прошла в салон королевских покоев, где Генрике приказывал накрыть стол, когда ужинал в одиночестве или в очень узком кругу ближайших людей, она увидела, что всё уже готово. Генрике встречал её на пороге. – Здравствуй, – кивнула она, решив, что обращаться к нему церемониально, как бы она ни старалась сохранить дистанцию, будет глупо. – Добрый вечер, – поздоровался король. – Предупрежу сразу: я хочу кое-кого тебе представить. Точнее, вы уже знакомы, но очень давно не виделись. Однако он ещё не пришёл. Пока что здесь только я и Шарль. – Шарль? В тот же миг из-за спины выглянул племянник короля, лицо которого озарилось широкой улыбкой при виде королевы Наваррской. – Марго! Ты пришла, как же я рад! – с очаровательной детской непосредственностью воскликнул он, подбегая к ней. Когда Маргарита покидала Париж, сын Карла был ещё совсем маленьким. Теперь же он подрос. Генрике какое-то время назад представил их друг другу. И, что странно, несмотря на всю холодность и колючесть уже ставшего привычным образа Марго, мальчик совсем её не боялся, а, напротив, почти сразу привязался к ней всей душой. – Шарль, – строго обратился к нему Генрике, – нужно говорить не Марго, а мадам. Разумеется, в королевской семье в неформальной обстановке не использовали такие обращения, но Шарля сейчас пытались научить дворцовому этикету, поэтому ему нужно было практиковаться постоянно. Марго лишь улыбнулась. Она не могла оставаться равнодушной к этому очаровательному ребёнку, тем более, что он был сыном её покойного брата, которого она любила. Троица села за стол. – Но кто четвёртый? – осведомилась Маргарита. Она уже поняла, что причина, по которой Генрике позвал её – тот самый таинственный гость. И ей нетерпелось узнать хоть что-нибудь о его личности. – Потерпи. Ты его совсем скоро увидишь, он отдыхает с дороги, но на ужин обещал прийти. И впрямь, долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут Генрике доложили, что тот, кого он ждал, уже здесь. В тот же миг Марго увидела заходящего в комнату высокого широкоплечего юношу. Ей сразу же бросились в глаза яркие черты его лица, большие голубые глаза, каштановые волосы. Отчего-то ей показалось, что он знаком ей. – Дядюшка, – кивнул он королю, а потом подошёл к ней, чтобы поприветствовать. Когда молодой человек взял её руку для поцелуя, свет упал на лицо Маргариты. – Мадам? – так и обомлел он. – Бог мой, Гастон? Она поняла, почему он казался ей знакомым. Это оказался тот самый мальчик из семьи протестантов, которого Генрике благородно спас в Варфоломеевскую ночь, взяв под свою защиту. Пока будущий король Франции был в Польше, Марго заботилась о маленьком Гастоне. Потом Генрике вернулся и взял на себя его опеку. Когда она уезжала из Парижа, Гастон, как и Шарль, был ещё ребёнком. Но за эти годы он возмужал, стал взрослым юношей, красивым и явно благородным. – Сколько же лет... – проронила она. – Расскажи, как ты жил всё это время? Она схватила его за руки, сама не ожидая от себя такой эмоциональности. Но как же Марго была рада снова его видеть! – Гастон на два года уезжал путешествовать по Европе и учиться. Только сегодня вернулся. Давайте сядем ужинать, а за трапезой он расскажет нам обо всём, что с ним происходило, – предложил Генрике. Все поддержали его идею. Гастон рассказывал о множестве стран, городов и людей, которых он повидал. Об удивительных приключениях, которые с ним происходили. Когда ты молод, полон надежд и мечтаний, так прекрасно ездить по миру и смотреть на то, как живут люди, что удивительного таит в себе Земля. Таким образом можно познавать больше и больше, бесконечно открывать для себя что-то новое. Гастон был неплохим рассказчиком. Они слушали его несколько часов и готовы были слушать вечно. На это время каждого, присутствующего здесь, охватило желание путешествовать и открывать мир. Однако Гастон был свободен. Король дал ему воспитание, имя и благородную фамилию, но он не был членом королевской семьи и мог позволить себе колесить по дальним странам. А Марго, Генрике и даже Шарль не имели на это права. Увы, короли могут не всё. Рассказывать Гастон закончил лишь тогда, когда все в Лувре, кажется, улеглись спать. Да и у Шарля слипались глаза. – Кажется, нам пора расходиться, – промолвил Генрике. На самом деле, ему совершенно не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Сейчас, пожалуй, впервые за долгое время, он ощутил, что находится в семье. Он даже забыл о натянутых отношениях с Маргаритой, потому что она просто сидела рядом и с самым настоящим восторгом слушала рассказы об удивительных путешествиях. Он вспомнил, что в детстве она их обожала, будучи очень любознательной. Видимо, с тех пор не многое изменилось. – Да, ты прав, – засобиралась Марго, будто очнувшись от транса. – Спокойной ночи, – улыбнулась она. И эта улыбка была мягкой и нежной. Вскоре Маргариты уже не было в комнате. – Какая же мадам красивая... – вдруг ни с того, ни с сего промолвил Шарль, восхищённо смотря ей вслед. Гастон кивнул, он тоже был совершенно очарован. Генрике лишь грустно улыбнулся.