Пепел

Клотильда в очередной раз тихо вскрикнула, уколов палец иглой при вышивании. – Что с тобой? – обратилась к ней Луиза, по обыкновению читающая на ночь библию. – Простите, Ваше Величество. Я укололась. – Тебе следует быть внимательнее и кропотливее. Клотильду передёрнуло от её тона. Она уже порядком устала быть фрейлиной королевы. Тоскливо было постоянно находиться с этим подобием статуи Мадонны, тоскливо было вздыхать за стенами комнат королевы, откуда она практически не выходила. А, поскольку Клотильда была её старшей фрейлиной, ей приходилось постоянно бывать подле своей госпожи. Она практически не видела людей, поскольку вся жизнь кипела не в жилом крыле, где располагались апартаменты королевы, а в гостиных, которые находились далеко отсюда. – Кстати, – вспомнила Луиза, – приехал герцог Анжуйский. Следует его всё же поприветствовать. Но мой муж не устроил приём в честь него. Так странно. Королева не видела, что на лице её фрейлины вдруг отразилось счастье, восторг, целая буря эмоций, как только она услышала её слова. И любимое имя чуть не сорвалось с губ Клотильды. Но, чтобы Луиза ни о чём не заподозрила, она лишь тихо прошептала его. Он уже здесь! Он под этой крышей, дышит этим воздухом. – Но вы ведь ненавидите эти приёмы, Ваше Величество. Поэтому вы можете поприветствовать герцога Анжуйского и просто, – предложила она. – Да, верно. Вновь повисло напряжённое молчание. Клотильда отложила вышивание. В конце концов, у неё совсем ничего не получалось. Она терпеть не могла рукоделие. – Ваше Величество, – осторожно позвала фрейлина. – А я могу вас кое о чём попросить? Хоть строгое выражение лица Луизы не изменилось, она была удивлена. Клотильда редко о чём-то просила. – Да, конечно, – кивнула она. – Вы позволите мне завтра ненадолго покинуть вас? У меня есть кое-какие дела в Лувре. Королева задумалась. В конце концов, она пришла к выводу, что ничего в этом плохого нет. – Ты всегда исправно выполняла все свои обязанности. Поэтому я согласна. Даю тебе завтра выходной, – согласилась королева. И в этот момент Клотильде она почти что нравилась. *** Франсуа с удовольствием пронежился в постели до полудня. Как никак, условия в Лувре были куда лучше, чем в военных походных шатрах. Сейчас принцу не хотелось думать ни о чём. Что он будет делать дальше? Идей не было никаких. Вчера Ливаро, вечный кладезь гениальных идей, предложил ему съездить в Ажене, чтобы проверить владения, а заодно и некоторое время не мозолить глаза королю. В дверь кто-то постучал. Франсуа недовольно проворчал, но всё же спросил кто это. Оказалось, что стучал паж, который доложил: к принцу желает пройти некая дама. Говорит, что монсеньор будет рад её видеть. "Дама – это хорошо", – рассудил Франсуа. И велел впустить. – Любимый! – залетающая в спальню особа экспрессивно взмахнула руками. – Кло! Это ты! – расплылся в улыбке Анжу, вставая с постели и накидывая халат. Девушка порывисто обняла его. – Как же я скучала! – И я, милая моя, – принц неловко приобнял её в ответ. Он и забыл об оставленной в Париже давней подруге. У них с Клотильдой, одной из фрейлин королевы, был роман до отъезда Франсуа в Нидерланды. Нельзя сказать, чтобы всё это время он о ней вспоминал. Но сейчас был вполне рад её видеть. Во-первых, Кло была неплохой любовницей, во-вторых, могла исполнять роль информатора. Наивная малышка была безумно в него влюблена, поэтому при необходимости рассказала бы всё о своей госпоже. Собственно, от Клотиьды Франсуа и получал большинство новостей, когда был в Нидерландах. От неё он узнал о выкидыше королевы, после чего пришёл к выводу, что за своё положение можно больше не беспокоиться, ведь он наследник престола. Влюблённая и глупая женщина – сильнейшее оружие в умелых руках. – Ты скучал по мне? – спросила она, преданно смотря ему в глаза. – Конечно! Ты не представляешь, как я по тебе скучал, – заверил Франсуа, подхватывая её на руки и относя на ещё незастеленную кровать. Кажется, утро начиналось весьма недурно. *** На улицах начал таять снег. Кажется, весна всё же решила почтить Париж своим пробуждающим присутствием. Должно быть, в честь этого Генрике и решил устроить охоту. Настроения развлекаться не было, но двору выезд на свежий воздух явно не помешает. Он объявил, что они поедут в Венсенский лес, чтобы загнать лань. – Загнать в тюрьму Венсенского замка? – усмехнулся Шико, услышав это. – Именно в ту камеру, где некогда сидел наш любезный кузен Анрио. – Не напоминай мне о нём, – помрачнел Генрике. – Шут поболее тебя. – Так он ещё и мой конкурент! Вот негодник! – Хотелось бы поймать не лань, а его, – усмехнулся слышавший их разговор Келюс. – Вот это была бы нажива! – Тогда нам придётся отправиться на охоту в Наварру, – хихикнул Можирон. – Вы там задохнётесь от запаха чеснока, господа, – раздался высокий голос позади них. В общей гостиной, где Генрике объявлял об охоте, собрался весь двор. Была здесь и Маргарита, которая в этот момент оказалась рядом с ними. Король обернулся к ней. – Никаких вестей от мужа? – спросил он. – Ты же знаешь, – пренебрежительно фыркнула она. – Это безнадёжно. Прости. Он успокаивающе коснулся её руки. – Ладно уж. В конце концов, ты не сама его выбирала. Шико, наблюдавший за ними, иронично изогнул бровь. Неужели Генрике опять пытается наладить нормальные отношения с сестрой? Что ж, его верный шут будет надеяться, что на этот раз получится. Хотя с чего бы вдруг... Все с энтузиазмом бросились собираться на охоту. Решено было выехать завтра утром. *** – Ваше Величество, что с вами? – обеспокоенно спросила Элеонора. Маргарита была бледна, а лицо её выражало сильнейшие мучения. – Мне кажется, мои внутренности уже перемешались в общую однородную массу, – выдавила из себя королева. Она не привыкла так быстро скакать. Да и лошади никогда не были её великой страстью. В этот день она и без того чувствовала себя не слишком хорошо, а после стремительной скачки стало ещё хуже. – Если вам плохо, быть может, стоит остановиться? – крикнула Эстер, скакавшая слева. Марго с прискорбием отметила, что её подруги чувствуют себя превосходно. – Вы продолжайте своё увлекательное занятие, а я остановлюсь и немного пережду. Всё равно ненавижу охоту. Присоединюсь к вам на обратном пути. Фрейлины неуверенно переглянулись. Безопасно ли оставлять её одну в лесу? Однако Маргарита уже остановила коня и спешивалась в стороне, а они решили не покидать охоту. В конце концов, она сама так решила. Когда их фигуры скрылись в чаще деревьев, Маргарита выдохнула. У неё кружилась голова, её мутило и всё плыло перед глазами. Привязав коня к ветке, она ухватилась за ствол дерева. Рука её случайно наткнулась на острый сук и боль ощутилась даже через перчатку из толстой кожи. Королева прикрыла глаза. Что с ней такое? Послышался стук копыт и звук хлюпающей грязи – следствия растаявшего снега. Марго тихо захныкала. Неужели кто-то увидит её в таком виде. – Сударыня! – окликнул её женский голос. Маргарита не открывала глаз и не отвечала. Тогда неизвестная особа, судя по звукам, спешилась и пошла к ней. – Маргарита? Королева Наваррская распахнула глаза и с удивлением обнаружила не менее поражённую Анриетту. – На тебе лица нет, – заметила герцогиня. Она не ожидала этой встречи, поэтому даже забыла применить холодный официальный тон. Сейчас перед ней была просто бывшая подруга. Которой, кажется, плохо, судя по её болезненному виду. Марго хотела что-то ответить. Но не смогла. Её вдруг вывернуло наизнанку. Она согнулась над землёй, а Неверская, руководствуясь первым порывом, придержала её за талию. Маргариту рвало несколько минут. Она ощущала, в первую очередь, небывалое унижение. И, самое страшное, что увидела её такой именно Анриетта. Организм предал свою хозяйку. Когда, наконец, всё это закончилось и, выпрямившись, Марго без сил опёрлась о дерево, герцогиня промолвила: – Конечно, ты никогда не любила охоту, но чтобы от неё тошнило! Этот насмешливый комментарий пришёлся вполне кстати. По крайней мере, он разрядил обстановку. Маргарита почти никогда не смущалась, но это был именно такой случай. – Должно быть, съела что-то не то, – вздохнула она. – Тебе лучше? – После такого прочищения – ещё бы! – невесело усмехнулась королева. – Я... Мне жаль, что ты это увидела. – Со всеми бывает, – пожала плечами Анриетта. Так и есть. Со всеми. Но на каждый счастливиц умудряется, при этом, попасть на глаза бывшей подруге в столь неприглядном виде. – Да. Но... Спасибо. – За что? Маргарита и сама не знала за что. Поэтому лишь неопределённо повела плечами. Некоторое время они молчали. – Я могу как-нибудь тебе помочь? – наконец спросила Неверская. Несмотря на не слишком хорошие отношения, она испугалась за Маргариту, ведь у той всегда было не слишком крепкое здоровье. – Нет, всё в порядке, – заверила её Марго. – Всё хорошо, только голова кружится. Но это пройдёт. На самом деле, хорошо уж точно ничего не было. Ей казалось, если она сделает хоть одно движение, её снова вывернет с двойной силой. Поэтому Маргарита продолжала стоять у дерева, не двигаясь и часто дыша. В это время вновь послышался стук копыт. Это возвращались Эстер и Элеонора. – Выше Величество, мы решили, что лучше нам вернуться, вдруг с вами что-то произо... – Бетюн осеклась. – Бог мой, что случилось?! – Ничего, – устало покачала головой Маргарита. – Мне стало дурно. Но всё уже позади. Дюрас, спрыгивая с коня, окинула Неверскую недоверчивым взглядом. – Герцогиня... Помогла мне, – выдавила из себя Маргарита. Между тем фрейлины подбежали к ней и нерешительно остановились. – Попробуйте расшнуровать корсет Её Величеству, – посоветовала Анриетта. – А потом доставьте её в Лувр, так будет лучше. Бетюн тотчас принялась освобождать королеву от корсета. Когда свежий воздух смог проникнуть в её лёгкие, Маргарита облегчённо вздохнула. Герцогиня Неверская, поняв, что её помощь больше не требуется, направилась к своему коню. Вокруг Маргариты уже хлопотали эти неприятные ей легкомысленные девицы, а ей совершенно не хотелось оставаться в такой компании. Анриетта за это время порядком остепенилась, начав жить с мужем, родив детей, перестав вести беспорядочную и слишком весёлую жизнь, став добродетельной дамой. И, даже если бы не из ссора, сейчас она не хотела бы быть подругой новой Маргариты. Они могли бы помириться. Но в этом не было смысла, поскольку обе слишком сильно изменились, теперь у них не было ничего общего. Марго из тех, кто будет жить беззаботно, не оглядываться назад и, тем более, не смотреть вперёд. Быть может, по-своему она и будет счастлива, но никогда не обретёт покоя, семейного уюта. Она вечно будет стремиться к своим иллюзиям. Анриетта же утратила пыл юности и душа её нашла успокоение. Ей предстояло мирно дожить свой век, оставив за собой потомство, память о том, какая она была благородная женщина, верная супруга, прекрасная мать, да могильную плиту и ангелов над ней. Маргарита же, наверняка, станет бессмертной легендой. И всю жизнь проведёт в метаниях мятежной души. Каждая из них сделала свой выбор. И их пути, увы, не пересеклись. *** Марго лежала в постели, хмуро уставившись в потолок. Этот день был ужасен. Она перевела взгляд на прикроватный столик, где стояла ваза с фруктами. Её велел принести Франсуа, заходивший полчаса назад справиться о её здоровье. Но сейчас Маргарита ничего не смогла бы съесть. Ей даже не хотелось думать. Было одно желание: исчезнуть. Настолько плохо ей было. Тошнота прошла, но в душе обнажилась вся гниль, накопившаяся там. И от этого она практически задыхалась. Кто-то тихо вошёл. Марго подумала, что неплохо было бы сейчас взять эту вазу и бросить её в нежданного гостя. Кто бы это ни был, она никого не хотела видеть. – Уходите, – пробормотала Маргарита, утыкаясь лицом в подушку. Жаль, балдахин забыла задёрнуть. – Это я, – раздался голос Генрике. – Можно войти? С ним ей точно говорить не хотелось. Но как отказать королю? – Я ужасно выгляжу, – простонала она. – Ты всегда прекрасна, – он всё же вошёл. Марго чувствовала его приближение. Наконец он дошёл до постели и присел на краешек. – Мне сказали о твоей болезни. Всё в порядке? – Со мной в последнее время нередко такое случается. Ничего. Мне лучше, – отозвалась она, поворачиваясь к нему. Не менее красива, чем обычно. Разве что, бледна. И волосы растрёпаны. Он нашёл её руку под одеялом и осторожно взял в свою ладонь. Сердце вдруг наполнилось нежностью. Сейчас она была такой беззащитной! Однако тяжёлые мысли не давали ему покоя. Когда ему доложили о случившемся с сестрой, находящийся рядом Шико отпустил какой-то остроумный комментарий. Но Генрике это натолкнуло на некоторые размышления. – Послушай... Я конечно понимаю, предположение странное, но всё же мне нужно знать: ты случайно не... Не в положении? Ему было сложно решиться сказать это. Но вдруг действительно так? Тогда нужно срочно решать, что же делать. Зная, как в последнее время ведёт себя Маргарита, можно было предполагать всё что угодно. Она рассмеялась. Горько. Истерично. А потом замолкла, на лице её не было ни тени улыбки. – Генрике, это невозможно, я бесплодна. – Как?! Он был поражён. Никогда ему в голову не приходило, что она не может иметь детей. – Не знаю. Помнишь, ту ночь, много лет назад? Когда Карл и вы все ворвались в мои покои, где был... Ей было тяжело говорить об этом. Потому он поспешно кивнул, ведь сразу понял о чём речь. Как же давно это было! Тогда всё казалось совершенно иным. – Карл тогда в своём приступе сильно ударил меня в живот. Думаю, это началось именно с того момента. Что-то произошло... И вот. Марго знала об этом достаточно давно. И до этого момента никому не рассказывала. Но отчего-то сейчас это само вырвалось. Неужели она доверяет Генрике? Почему, например, не рассказала Франсуа? Это было бы логичнее. Но нет, тайна эта раскрылась именно перед братом, с которым у неё всё было очень сложно. Она не собиралась заводить детей. Всегда твердила себе, что это не для неё. Но что если ей действительно повезёт кого-то полюбить? Она просто не сможет забеременеть. Даже если захочет. И от этого было горько. Можно сколько угодно убеждать себя, что тебе это не нужно, но если это ещё и невозможно, быть может, причина ненужности заключается именно в невозможности. – Боже мой, я и представить не мог, – проговорил он и неожиданно привлёк её к себе, порывисто обнимая. Марго не хватало кого-то всё это время. Наверное, не Генрике. Но эти объятия напомнили ей о том, что не всегда со всем приходится справляться самой, в мире есть люди, которые могут её поддержать. Королева позволила себе уткнуться ему в плечо и полностью поддаться слабости. Он не стал говорить ничего. Лишь поцеловал её в макушку, как делал в детстве, когда ей ночью снились кошмары и он прибегал к ней в комнату, чтобы успокоить. Эти давние воспоминания были тем, что действительно настоящего было у него с Марго. И он ценил их больше всего на свете. Она вдруг подумала, что не заслуживает всего этого. Чтобы он вот так сидел рядом, обнимал и шептал слова утешения. Он любил её. По-своему, но любил. А они никогда не могла толком ответить взаимностью, лишь усложняла ему жизнь. Как странно, что он её не ненавидит. – Если тебя это успокоит, мы оба совершенно точно навеки бездетны, – попытался усмехнулся Генрике. – Но у тебя есть Луиза. – Она больше не сможет родить. Это однозначно. – Что ж... В таком случае, мы друг друга понимаем, – прошептала она. Возможно, именно поэтому она ему доверилась. У того же Франсуа всё ещё было впереди. У них же, казалось, жизнь минула. Они не видели в будущем ничего. Это пугало, а вместе хотя бы не так страшно. Когда Генрике ушёл, какое-то время Марго чувствовала себя спокойно. Но потом она вдруг начала жалеть, что позволила ему увидеть себя слабой. Днём – Анриетта, сейчас – он. Её крепкие каменные стены, возводимые годами, рушились. К тому же, сознание поразили тысячи воспоминаний. Ещё с детства. Будучи маленькой девчушкой, она играла в куклы и представляла, как будет взрослой, выйдет замуж за неотразимого короля какой-нибудь огромной страны и родит множество прелестных принцев и принцесс. У них будет замок и замечательная семья. И что в итоге? Разбитое сердце, череда случайных любовников, бесплодие, практически отсутствие семьи, грех кровосмешения, кровь на руках и абсолютная пустота. Ничего. Ничего у неё нет. Свернувшись клубочком и с головой спрятавшись в ворох простыней, она на секунду почувствовала себя маленькой девочкой. И завыла в подушку. Придушенный крик её был реквиемом по чистоте, наивности и беззаботности. Ей вдруг стало мерзко. В лесу во время неловкого момента, свидетелем которого стала Анриетта, она ощущала именно отвращение к самой себе, будто видела всё со стороны. Её существование заволокла пустота. К чему она вообще живёт? Маргарите вдруг захотелось сбросить с себя всё это, вернуться на много лет назад, найти потерянную давным-давно гордость. Но правда в том, что её вместе с сердцем Марго забрал когда-то один человек и не вернул. Поэтому ей остаётся жить и без того, и без другого. *** Королева Наваррская поправилась достаточно быстро. Таинственное недомогание прошло, она вновь чувствовала себя неплохо. По крайней мере, телом. А душа переживёт. Однако Шанваллон был крайне удивлён, когда Маргарита возникла на пороге его комнаты. Разумеется, она могла зайти навестить герцога Анжуйского и ошибиться дверью, ведь Жак жил недалеко, буквально через пару дверей по коридору. Но, когда он недоумённо поднял на неё голову, отрывая взгляд от книги, которую читал на ночь, сидя в кресле, на её лице не отразилось неуверенности или испуга. Она смотрела прямиком на него. И, кажется, ожидала встретить здесь именно его. – Что вы здесь делаете? – спросил он. Шанваллон ожидал услышать что угодно, но только не произнесённое ей в следующий миг. – Пришла сюда, потому что моей ничтожности отчаянно не хватало порции унижения. И, вымолвив это, она решительно подошла, усаживаясь к нему на колени, приближая свои губы к его. – Что вы делаете? – поражённо прошептал он. – Не задавай вопросов, Жак. Ты был прав. Во всём. Я сдаюсь, – ответила она, целуя его, вкладывая в поцелуй горечь и какое-то ленивое отчаяние. Шанваллон не ждал от неё такого, но был совершенно не против. А Марго просто не хотела признавать вслух, что смертельно боялась этой ночью спать одной. И устала вспоминать о потерянной гордости. К чёрту, она не вернётся к ней, как и возможность что-то действительно чувствовать. Делать то, что она делает сейчас – единственный оставшийся выход. Сейчас она себя ненавидела. Поэтому кусала его губы, как раненная тигрица, и яростно разрывала его рубашку, с той же силой, с которой в груди у неё разрывалось сердце.