Пепел

Екатерина нетерпеливо ходила из угла в угол. Она только-только вернулась в Париж, а её уже ждали срочные дела. Вопреки решению отойти от политических дел, ей предстояло исполнить ещё кое-что. Она просто неспособна была оставить всё это без внимания. Пару дней назад королева-мать получила письмо из Жуанвиля, где в данный момент располагался штаб католической Лиги. Её сторонники какое-то время назад предпочли скрыться. Но, видимо, теперь они вновь начали возвращаться на сцену. Герцог Майеннский, брат герцога де Гиза, объявил, что находится на пути в Париж, поскольку ему нужно провести переговоры с домом Валуа. Екатерина тотчас отправила гонца, который доложит герцогу о том, что разговаривать он будет не с королём, а с королевой-матерью, причём, в Париж должен прибыть инкогнито. Герцогу, в сущности, было всё равно, с кем беседовать, а для Екатерины это имело огромное значение. Она прекрасно знала, что Генрике, всем сердцем ненавидящий Гизов, даже и слушать одного из них не захочет. Однако положение их было совсем незавидным, стоило сейчас искать мира, а не войны. И, быть может, даже пойти на какие-то уступки. Медичи собиралась поговорить с братом и правой рукой главы Лиги, чтобы понять, как быть дальше. Он должен был уже приехать. Что его задержало? Больше всего Екатерина боялась, как бы её сын обо всём не узнал. Он точно не одобрит действий за своей спиной. К тому же, с тех пор как Гизы около года назад сбежали из Парижа, чуть не устроив там государственный переворот и даже покушаясь на жизнь короля, он приходил в ярость при одном только звуке их фамилии. И вот, Екатерине доложили, что прибыл некий господин, не пожелавший назваться. Она чувствовала, как потеют у неё ладони. Но отступать назад уже было поздно. – Здравствуйте, Ваше Величество, – промолвил герцог, заходя в комнату и снимая капюшон чёрного плаща. Королева-мать отрешённо отметила, что с момента последней их встречи он ещё больше полысел и потолстел. Годы совсем не пощадили этого человека. Надо сказать, что его легендарный брат сохранился куда лучше, став ещё мужественнее и красивее, чем раньше. Медичи встряхнула головой. Сейчас не лучшее время проводить сравнение братьев Гизов. – Добрый вечер, герцог, – вымолвила она, присаживаясь в кресло и царственным жестом предлагая сесть ему. Карл заметил, что величия она ничуть не утратила. Эту женщину, несмотря ни на что, их семья уважала. Собственно, они всех уважали, но это не мешало им вести войну со всеми, кто не на их стороне. – Итак, давайте перейдём сразу к делу, – достаточно надменно сказала она. Он не стал обращать внимание на это высокомерие, поскольку мог отплатить той же монетой, если потребуется. – Вы не любите попусту терять время. Что ж, полностью поддерживаю. Единственное, мне хотелось бы узнать причину, почему меня не принял Его Величество? – А почему приехали вы, а не ваш брат? – ответила она вопросом на вопрос. Ничего не скажешь, всё-таки приятно вновь окунуться в мир дипломатии. Майеннский усмехнулся. Кажется, он имеет дело с крайне сильным и достойным противником. – Оставим этот вопрос. Екатерина мысленно засчитала это себе в пользу. – Тогда перейдём к самой сути вашего визита. Он приметил, что она и не подумала предложить ему напитки или закуски. Хотя к чему им играть в любезность? Генрих де Валуа наверняка стал бы ходить вокруг да около. И отвечал бы на любые вопросы обтекаемо. Его мать же не станет настолько искать компромисс, чтобы прийти к пустому сотрясению воздуха. У неё всё конкретно. Но зато очень коварно. Уезжая из Лотарингии с поручением от Лиги, герцог был уверен, что у него есть шансы на удачу в беседе с королём. Но разговора с королеврй-матерью он не ожидал. С этой особой не мог справиться даже его отец, великий Франсуа де Гиз. Очень уж умна эта итальянка, да ещё и обладает огромным опытом правления. Её сын тоже неглуп, но он гораздо меньше царствовал, гораздо меньше видел, к тому же, молодость даёт импульсивность. Екатерина же всё взвесит, прежде чем сказать хоть слово. Но теперь у Майеннского не было выбора. Придётся применить всю свою изворотливость. – Меня прислала священная католическая Лига, – начал он. – И от её имени я хочу ввести вас в курс дела выдвигаемых нами требований. – Требований? – изогнула брови она. – Почему вы считаете, что мы выполним хоть одно из них? Он спрятал ухмылку. Очень самонадеянно. – Я ожидал этого вопроса. Ну что ж... Всё очень просто. В первую очередь, вам надо иметь ввиду тот факт, что половина французского дворянства нас поддерживает, ведь мы сражаемся за истинную веру. Нас слишком много, вам невыгодно быть против нас. Во-вторых, Лотарингский дом обладает колоссальными средствами, имеет под своей властью огромные территории и даже руководит своей армией. Вы хоть понимаете, какая это сила? В-третьих, не стану от вас скрывать, нас поддерживают и Филипп Испанский, и Папа Римский. Насколько мне известно, у вас и без того сейчас есть опасения касательно границ. Особенно развился конфликт с Испанией, после всего, что пытался устроить в Нидерландах ваш младший сын. Если вы объявите себя нашими врагами, угроза для Франции возрастёт. В-четвёртых, у вас есть ещё одна проблема – Наварра и протестанты во Франции. Они отдельно от вас. И вы прекрасно об этом знаете. Они не станут вам подчиняться. А мы боремся с ними, вам выгодно принять нашу помощь. И, в-пятых, за нас простой французский народ. Когда Валуа не с нами, никто им не доверяет. Взгляните сами на своё положение! Король на троне то на балу, то на мессе, двором правят фавориты, наследник – принц, который делает всё, что хочет. Никто не станет выступать за вашу семью. Как видите, слишком много причин, чтобы выслушать наши требования. Екатерина не могла опровергнуть его слова. Всё было именно так. И он, к сожалению, знал обо всех их слабостях. – А чего же вы хотите? – спросила она. Карл про себя заметил, что теперь сравнялся счёт. – Мы хотим, чтобы вы согласились на устранение ереси во Франции. Нельзя больше терпеть эту болезнь! Так же мы требуем, чтобы вы разорвали всякие связи с королём Наваррским. Вдобавок, вы не должны заключать союзы с протестантскими державами. Например, помнится, некоторое время назад герцог Анжуйский пытался свататься к Елизавете Английской. Благо, из этого ничего не вышло. Екатерина вздохнула. Ничего нового. – Вы хотите ещё одну Варфоломеевскую ночь? – устало спросила она. – Пусть бы и её. Только бы истребить гугенотов. Нас ничто не остановит. – Допустим, мы примем ваши условия. Но тотчас против нас ополчатся все протестанты страны, да ещё и Наварра. Герцог покачал головой. – Ваше Величество, и вы и я прекрасно осведомлены о ничтожности их сил. Вы вместе с Лигой легко бы с ними справились, стоит лишь объединиться. Полно рассказывать мне сказки. Я знаю, для чего вам на самом деле нужен мир с протестантами. – Хорошо. Знаете. И что же? Да, верно, протестанты нужны нам для защиты от вас. Пока мы поддерживаем в стране равновесие, нам ничего не угрожает. Если мы выберем вашу сторону, завтра же престол займут ваши сторонники. Прошли те времена, когда радикальная католическая партия готова была быть заодно с нами. Теперь же вы преследуете свои личные интересы. Она не стеснялась высказывать это. Ни для кого не секрет, что Генрих де Гиз очень уж открыто поглядывает на престол. – Вы намекаете на нашу неверность божьему помазаннику? – нарочито оскорбился он. – Только не начинайте толкать речи о воле Всевышнего, верности дворянина и тому подобном, – перебила его она. – Мы с вами говорим наедине, поэтому можем высказывать всё открыто. – Ладно, – согласился Майеннский. – В таком случае, вот что я вам скажу: договориться с Лигой можно, мы не ставим себе целью вас уничтожить, если вы полностью с нами. Но если вы против нас – развяжется война. И тогда уже ни за что нельзя будет поручиться. Она не верила ни единому его слову. Пускай угрожает дальше. Если они примут сторону Лиги – это сравни самоубийству. Рухнет баланс и у них уже не будет шанса. Для герцога де Гиза слишком легко станет забрать у них власть. Неужели он откажется от этого? Кажется, теперь она жалела о том, что скрыла приезд герцога от Генрике. Екатерина боялась, что её сын, даже не выслушав, вышвырнет его за порог. Она рассчитывала достигнуть соглашения. Но теперь видела, что ни о чём договориться у них не выйдет, так что Генрике был бы очень прав. Безвыходность положения казалась всё отчаяннее. – Хорошо, – кивнула она. – Мы обо всём подумаем. Им остаётся одно: выиграть время. А потом бороться, если придётся. В конце концов, опасность ещё достаточно эфемерна. Лига не сможет сейчас же начать войну с Валуа, войти в Париж и захватить Лувр. Наваррский пока что не станет вылезать из своего маленького королевства, ведь у него недостаточно сил. Всё в процессе, но взорвётся не прямо сейчас. А время – это самое главное оружие. Ведь всё очень быстро меняется. Кто знает, что ещё может произойти? – Подумайте, Ваше Величество. Очень хорошо подумайте. А мне пора. *** Марго неспеша шла к своим покоям. Только что закончилась игра в карты в салоне герцога Анжуйского, который устроил вечер перед своим отъездом в Анжер. Он планировал на пару недель уехать в своё графство Анжу, чтобы проверить владения, а заодно какое-то время не мозолить глаза Генрике, всё ещё сильно злящемуся на него. Франсуа и Марго звал с собой, но она отказалась, полагая, что ей следует остаться при дворе, ведь без неё здесь всё точно засохнет от скуки. Шанваллон уезжал вместе с герцогом. Странно признавать, но Маргариту этот факт несколько опечалил. Разумеется, она не испытывала влюблённости и душевного единения с Жаком, но его компания обычно развлекала её. Да и приятно было иметь хоть какое-то мужское плечо. Он вовсе не был человеком, на которого можно было положиться, но, в то же время, она всегда могла иметь уверенность, что Шанваллон её не предаст, поскольку у него совершенно нет причин это делать. Да и она особенно ничего важного ему не доверяла. Попросту не хотелось. Что ей нравилось – он никогда не задавал вопросов и ничего от неё не требовал. Марго совершенно не собиралась заводить постоянного любовника, но связавшись с ним, вдруг поняла, что это не очень-то плохая идея. Не возникло никакой ответственности, которой она так боялась. Сейчас же она шла в свои покои с единственным намерением – поспать. Нечасто ей приходилось делать это ночью. Однако сейчас отчего-то захотелось. И вот, поворачивая по коридору направо, чтобы попасть в большую галерею, а оттуда к лестнице, она вдруг явственно различила во тьме очертания человека. Явно не кого-либо из придворных. Он шёл вперёд стремительно, его плащ развевался, а стук сапогов говорил о том, что он в Лувре гость, приехавший ненадолго. Чисто инстинктивно Маргарита шагнула обратно и притаилась, выглядывая из-за стены. Вряд ли её можно было заметить в такой темноте. По крайней мере, человек прошёл мимо и не обратил на неё внимания. А она еле подавила вскрик ужаса. Не может быть! Когда он был совсем рядом, она успела заметить его лицо. Она бы ни с кем его не спутала. Неужели здесь взаправду герцог Майеннский? Королева встряхнула головой. Это решительно невозможно! Она слышала, что Гизы покинули Париж. Собственно, если бы это было не так, она бы сюда не явилась по определённым причинам. Марго ещё не была готова столкнуться с таким тяжёлым прошлым. "Так, трусиха, возьми себя в руки", – мысленно поругалась она саму себя. – "Не стоит устраивать панику. Тебе просто показалось!" Однако дрожь во всём теле не проходила. Она не знала, человек это был или призрак. Она и не хотела знать. Она просто испытывала настоящий животный ужас. Прочь-прочь! Надо бежать от прошлого, как можно скорее! Действительно ли это герцог Майеннский или всего лишь галлюцинация – больное сознание уже было тревогу. Маргарита почувствовала, что скоро сойдёт с ума. Ей нужно срочно отсюда исчезнуть! Со всех ног она бросилась прочь. А ведь сколько лет уже не бегала! Наверное, со времён Варфоломеевской ночи. Тяжёлые юбки путались в ногах, дыхание сливалось, мелькали мимо залы и коридоры. Ей вдруг показалось, что она запуталась и никогда не выберется из переплетения дворцовых помещений, где сейчас царили тьма и пустота. Но всё же показался впереди спасительный освещённый факелами коридор, именно тот, который был ей нужен. Решение пришло моментально. И отчаянный крик Маргариты, вбегающей в покои герцога Анжуйского, который уже собирался лечь спать, чтобы выспаться перед завтрашним отъездом:"Франсуа! Франсуа! Я еду с тобой в Анжер!" *** Екатерина была взволнована, когда после обеда спешила в покои короля, с которым ей необходимо было поговорить. Вчерашние угрозы герцога Майеннского, как бы она не храбрилась, всё же сильно насторожили её. И в голову ей пришла одна мысль. Точнее, возникла она уже давно, но сейчас окончательно оформилась в голове. Разумеется, Генрике поначалу отвергнет столь кардинальную идею. Но ему всё же стоит задуматься. Когда Екатерина, тяжело дыша, появилась на пороге его кабинета, он был несколько удивлён. – Матушка? Король был один и, сидя в кресле, читал какую-то книгу. – Здравствуй, – улыбнулась она. – Надеюсь, Франсуа уже уехал? – осведомился он. – Да. Ещё утром. Кстати, Марго поехала с ним. Генрике удивлённо поднял брови. – Что она забыла в Анжере? – Понятия не имею. Ты же её знаешь. Ей каждую секунду приходит что-то на ум, и она со всем своим самодурством спешит это сделать. Я уже смирилась. – Вы не очень-то добры к ней, – усмехнулся он. Екатерина вздохнула, присаживаясь в другое кресло. Она пришла сюда совсем не это обсуждать. Но Генрике, как ни странно, живо интересовался сестрой. С чего бы это? – А почему я должна быть добра к ней и смотреть на все её выходки сквозь пальцы? – раздражительно отозвалась королева-мать. – На мой взгляд, её поступки позорят нашу семью, а её поведение недопустимо. – Бросьте, опозорить нас больше уже невозможно. Весьма пессимистично. Хотя, в общем-то, ей нечего было возразить. Они все хорошо постарались. Но признать этого Екатерина не могла. – Однако именно Марго выходит за рамки приличия, да ещё и крайне демонстративно. Она открыто кокетничает чуть ли не с каждым мужчиной при дворе, совершенно не скрывает своей связи с... Как же его... Шанваллоном, кажется. Они уже несколько недель вместе. И все об этом знают! А как она одевается, какие темы поднимает. Благовоспитанным дамам не пристало себя так вести! Марго во всеуслышание заявляет о свободе, разрушении границ, чем смущает умы окружающих. А знаешь ли ты с кем она общается? Женщины из её окружения – настоящие куртизанки. И слышал бы ты, что о ней говорят! Генрике едва скрыл улыбку. Как ни странно, ему нравилась эта скверная бунтарская Марго. Было в ней что-то дьявольско-притягательное. – Но о куртизанках давайте умолчим, матушка. Ведь, насколько мне известно, ещё используется иногда ваш легендарный летучий эскадрон. Она бы оскорбилась если бы это не было правдой. Некоторые её фрейлины всё ещё периодически занимались шпионажем, оказываясь в постели тех людей, у которых нужно было выведать информацию. Но использовалось это в сугубо политических целях. А Марго... Лишь вздорная девчонка! И королеву-мать это раздражало. – А почему ты постоянно защищаешь её? – вдруг спросила Екатерина. – Я просто никак не могу взять в толк, отчего у тебя всегда такое особое к ней отношение? – Она ведь моя сестра. Екатерина видела, что это не всё. Но решила больше не говорить о дочери. В конце концов, сейчас у них есть куда более важные вопросы. – Я, собственно говоря, не за этим сюда пришла, – заявила она. – Мне нужно обсудить с тобой один очень деликатный вопрос. Генрике облегчённо выдохнул. Кажется, они миновали опасную тему. Он всегда боялся говорить о Марго, потому что у него возникало ощущение, будто всё сказанное им может выдавать его настоящие чувства к ней. И, о чём бы сейчас не начала говорить королева-мать – это всяко будет лучше. – И какой же? – спросил он. – Не стесняйтесь, мы здесь одни. – Знаю, я обещала больше не лезть в политику. Однако не получается у меня смотреть, как всё рушится, и молчать. Видишь ли, наше положение становится всё хуже и хуже. Католики, протестанты – сейчас все против нас. Впрочем, тебе и самому всё известно. А какого же положение нашей семьи? Давай трезво взглянем правде в глаза: Луиза не родит ребёнка, это однозначно. Значит, наследует тебе Франсуа. Но ты считаешь, что Франсуа не сможет удержать Францию в своих руках. Прекрасно. Я тоже так думаю. Из него не получится достойный монарх. И знаешь, что будет дальше? Придут Гизы с Лигой и захватят страну. Они прогнут под себя Франсуа, сделав его своей пешкой, а если не выйдет – просто уничтожат его. Нет, разумеется, я желаю тебе долгих лет жизни и надеюсь, что в ближайшее время Франсуа не придётся восходить на престол. Но и ты, сын мой, без наследника крайне уязвим. С тобой Гизы не будут пытаться договориться, потому что это бесполезно. Тебя они просто убьют. Уже ведь пытались. Не помнишь? Они идут напролом, их ничто не остановит – Это верно, – подтвердил Генрике, который с каждым днём видел всё больше плохих качеств в натуре брата и осознавал, что это означает для будущего страны. Оставить ему Францию? Господи не приведи! – Я вижу лишь один выход, – заключила Екатерина. – Тебе нужно развестись с Луизой, взять новую жену и всё же обзавестись наследником. Это значительно облегчит все наши проблемы. Да и народ Франции сочтёт это божьим благословением. Генрике поражённо взглянул на неё. Такого он точно не ожидал! Королева-мать восприняла его молчание, как несогласие и продолжила убеждать: – Не переживай за Луизу. Я знаю, ты чувствуешь себя виноватым, но ей гораздо лучше будет в монастыре. Новую же жену найти не проблема. Ты молод. И, между прочим, ещё можешь стать счастливым в браке. Не отвечай сейчас, – остановила она его, когда он уже хотел что-то сказать, – просто подумай. Эти слова действительно заставили его сильно задуматься. А что если она права? Что если, действительно, попытаться всё изменить? *** Колокольный звон Сен-Жермен л'Осеруа возвещал о том, что наступил полдень. Генрике вытащил платок и промокнул им лоб, покрытый испариной. Сегодня было очень жарко. Солнце слепило глаза, а король ненавидел яркий свет. Когда всё вокруг становилось настолько высвечено, у него внутри начиналась паника. Вот и сейчас он чувствовал себя не лучшим образом. – Зачем мы вообще вышли из Лувра? – недовольно пробурчал Шико. – Там куда прохладнее! – Прогуливаться на свежем воздухе, знаешь ли, полезно, – заявил Генрике, направляясь вдоль подстриженных кустов, располагающихся у заднего входа во дворец. Сам он совсем не был уверен в своих словах. Но нужно ведь было искать хоть какую-то мотивацию, чтобы заставить себя выйти на улицу. К тому же, у него были конкретные цели. – Да ладно тебе, Шико, подумай о Жуайезе, который сейчас жарится в Италии, – промолвил Келюс. – Там, думаю, в разы жарче! – Этого малого я уже мысленно похоронил, – махнул рукой шут. Генрике, между тем, собрал длинные волосы в хвост, чтобы почувствовать хоть немного прохлады. Но это не помогло. – А куда мы идём? – не унимался Шико. Король указал в сторону церкви, к которой они направлялись. Сен-Жермен л'Осеруа находилась прямо напротив Лувра и идти до туда было всего несколько шагов. – О нет! – воскликнул шут. – Только не очередной приступ благочестия! – Его Величество лишь воздаёт должное Господу! – одёрнул его д'Эпернон. – Господь его не услышит. Он сейчас точно так же умирает от жары и ему не до нас, – пробормотал он. – Шико! Не богохульствуй! – прервал его излияния Генрике, который в этот день вдруг ощутил сильнейшую потребность в молитве. Король попросту не знал, что ему делать, поэтому бросился искать помощи у Бога. Все двинулись дальше в полном молчании. Наконец небольшая процессия достигла церковных ворот и паперти за ними. Король уже хотел было войти в часовню и погрузится в религиозную гармонию, приятную прохладу церкви, одухотворённую и спокойную обстановку, но тут он увидел то, что заставило его стремительно отшатнуться в сторону и, не найдя ничего лучше, притаиться за колонной. Его спутники удивлённо переглянулись, но всё же последовали его примеру. Между тем на выходе из церкви показалось несколько женщин. Все они были в строгих тёмных платьях и вуалях. Однако в шедшей впереди без труда можно было узнать Луизу. Она двигалась с опущенной головой, смиренно сложив руки, шаг за шагом преодолевая так, будто земля обжигала ей ступни, а небо сдавливало сверху. Со своего места Генрике видел, как наполнены томительной печалью её ставшие совсем уж тусклыми глаза, будто потерявшие цвет от некогда пролитых слёз, а губы всё ещё шепчут молитву в пылу религиозности. Весь её образ выражал скорбь и смирение. На миг супруга показалась королю ангелом, посланным ему в обвинение. Ангелом она была неказистым, опустившим крылья, но от этого ещё больше взывающим к совести. Он вспомнил обо всём, что она из-за него пережила. И о том, какой она была вначале. В сердце что-то защемило. Женщины прошли, так и не заметив их. Королева с фрейлинами, должно быть, ходили к обедне, а сейчас возвращались обратно во дворец. Когда они отошли на порядочное расстояние, Генрике вышел из тени колонн. Его спутники сделали тоже самое. – И что это было? – первый осведомился Шико. – Всё в порядке, Ваше Величество? – обеспокоенно спросил Келюс. – Да, ничего страшного, не обращайте внимание, – рассеянно ответил король. – С каких это пор ты прячешься от своей жены? – хихикнул шут. – Она, конечно, не Венера, но не настолько же всё плохо! – Не говори так о моей жене, – недовольно бросил Генрике. В этот момент, увидев трагичный образ Луизы, он раз и навсегда решил, что не может её бросить. Не будет ей лучше в монастыре. Он обещал о ней заботиться и должен выполнить свои обязательства. И никто не посмеет обидеть её! Генрике ненавидел себя за то, что ни капли её не любит, его грызло изнутри чувство вины. И, то ли ради неё, то ли ради самого себя он не станет слушать мать и не разведётся с ней. В конце концов, нельзя подвергать и без того настрадавшуюся женщину такому унижению. И, заходя под каменные своды часовни, Генрике поклялся, что не предаст её. Это то единственное, что он может для неё сделать.