Пепел

– Быть может, нам следует пригласить ювелира? Я подумываю о том, чтобы выбрать что-нибудь новенькое, – рассуждала Марго, медленно двигаясь по тенистой аллее Тюильри. – Очень правильная мысль! – поддержала её Бетюн, которая, как всегда, сопровождала королеву в компании своей закадычной подруги. – Действительно, – подключилась Дюрас, – ведь жизнь не кончилась на разрыве с этим ослом Шанваллоном! Вашему Величеству нужно блистать и покорять сердца. – Нет, – покачала головой Маргарита. – Это не для мужчин. Признаться честно, они мне смертельно надоели. Украшения я покупаю для себя. И, полагаю, что какое-то время мне следует побыть наедине с собой. – Тоже неплохая мысль, – поддержала Элеонора. – Я вот сейчас тоже занимаюсь самопознанием. – Ой, только не надо этих громких слов, – фыркнула Элеонора. – Все мы знаем, по кому ты страдаешь. Бетюн недовольно насупилась. – И ничего я не страдаю. К тому же... Я всё равно вряд ли его дождусь. Он приедет нескоро, а отец твердит, что мне пора замуж. Да и Анн женат, тут не на что надеяться. Маргарита грустно взглянула на Бетюн. Ей вдруг стало жалко её. Всем ясно, что такая, как она не будет счастлива в браке, с кем бы он ни был. Повезёт, если муж не будет деспотом и оставит ей достаточно свободы. – Ладно, дорогие дамы, – поспешила она прервать печальные разговоры, – я сегодня же приглашу в Лувр ювелира. Приходите ко мне в покои после обеда. И троица двинулась дальше, углубляясь в пестрящий насыщенными летними красками сад, сопровождая прогулку весёлым щебетанием. Маргарита вспомнила, что неподалёку располагается её любимая беседка, увитая розами. Ей захотелось отправиться туда. Обычно королева Наваррская ходила в неё в одиночестве, а не со своими шумными подругами, но сейчас она была в неплохом настроении и ничего против весёлой компании не имела. Печаль по Франсуа прошла, осталось лишь ожидание, что, быть может, он вернётся достаточно скоро. Про Шанваллона, вроде как отправившегося с герцогом, она и вовсе позабыла. Таким образом, поводов для переживаний у неё не было. Когда они подходили к беседке, Марго заприметила, что там кто-то есть. Её спутницы тоже это заметили и остановились. Сидящий в беседке, должно быть, ещё издалека услышал их громкие голоса, потому обернулся. Это оказался король. Эстер и Элеонора тотчас опустились в реверансе. Марго же тепло улыбнулась. – Здравствуй. Видимо, мы не одни здесь прогуливаемся. – Должно быть, так, – кивнул Генрике. – Я ждал Гастона. Мы собирались провести время вместе. У него не было своих детей, но об этом юноше он заботился, как о собственном сыне. И с маленьким Шарлем, кстати, тоже самое. Марго не раз приходила в голову мысль, что он мог бы стать очень хорошим отцом. Если бы, увы, не обстоятельства. Вскоре возле беседки появился и Гастон. Он выглядил бодро, свежо, в прочем, как всегда. – Прошу простить меня за опоздание, дядюшка, – поклонился он. – Я всё утро упражнялся в фехтовании. – В фехтовании? Это ведь прекрасно! А отчего же ты не позвал меня? – Обязательно позову, когда отработаю несколько ударов. Мне ведь не хочется опозориться перед таким мастером, как вы. Генрике славился, как лучший фехтовальщик во Франции. И Гастон, которому было всегда очень важно его мнение, хотел показать себя перед ним в лучшем свете. – Ладно, – рассмеялся король. – Но, имей ввиду, что я мог бы дать тебе несколько уроков. – Почту за честь. – Мужчины могут говорить об охоте, фехтовании, войне и лошадях часами! – подала голос Маргарита. – Право же, если они начинают, следует бежать. Генрике и Гастон насмешливо оглянулись на неё. – Вы просто ничего в этом не понимаете, – заявил король. – И вам это ни к чему, – заметил Гастон. – Почему же? – неожиданно воскликнула Эстер. – Я вот считаю фехтование очень интересной темой! Все поражённо уставились на неё. Никто не ожидал таких слов от хрупкой и избалованной девушки. – Сударыня, вы, часом, не шутите? – переспросил юноша. Бетюн с вызовом взглянула на него. – Вовсе нет! Считаете, что женщины не должны этим интересоваться? – Нет, что вы, я ничего подобного не говорил, просто удивился... – А вот не удивляйтесь! Остальные переводили взгляды с одного на другого. Генрике прицокнул. С одной стороны, подруги сестры всегда его раздражали. Но с другой, нападения этой бестии Бетюн на несчастного Гастона, совсем не искушённого в вопросах женских нравов, были безумно забавными. Картину окончательно дополняло то, что названный племянник короля уже достаточно давно заглядывался на Эстер, а теперь она вдруг вступила с ним в этот спор. Точнее, спор, скорее, был только с её стороны. В конце концов, девушка сочла, что достаточно убедила этого противника женской свободы в своей правоте и гордо удалилась. – Вот, смотри, сын мой, какая женщина! – не удержался Генрике от того чтобы насмешливо похлопать Гастона по спине. Тот совсем залился краской. Дамы едва подавляли смех, который всё же вырвался наружу. *** – Эти под цвет ваших глаз, – промолвила Элеонора, подавая Маргарите прекрасное колье из топазов. – И достаточно роскошно для королевы. Думаю, оно стоит целое состояние. Маргарита критически осмотрела изделие. Оно действительно было неплохим, весьма утончённым и, действительно, подходяще дорогим. Но хотелось чего-то особенного. Между тем Эстер охая и ахая крутилась перед большим зеркалом, принесённым в покои королевы. – Даже не знаю, та или эта! – горестно воскликнула она. Ей понравились две серебряные диадемы: одна с изумрудами, другая – с гранатами. – Бери обе, – посоветовала Марго. – Я бы с радостью, но отец говорит, что я его разоряю. – Получать деньги от мужа куда проще, – усмехнулась Элеонора, примеряя серьги из бирюзы. – Просто записывай всех его любовниц и тогда он будет чувствовать себя твоим вечным должником. – Главное, чтобы муж не нищий попался, – хмыкнула Маргарита. Пока она произносила эту фразу, пальцы её скользили по украшениям, разложенным на бархате, которым застелили её стол. Кожей она вдруг ощутила что-то гладкое, приятное. Взглянула и увидела браслет из чёрного жемчуга. А ведь когда-то у неё было такое кольцо... Нет-нет, долой мысли о прошлом! Это запрет. Маргарита, как зачарованная, протянула руку за браслетом. Жемчужины переливались, как чёрные дьяволы, маня своей загадочностью и бесконечным омутом неизвестности. – Это редкий камень, _ отметила увидевшая её находку Элеонора. – Я знаю. Он мне напоминает меня в молодости. – Почему? Маргарита не ответила. Пришлось бы неделю для рассказов отвести. К тому же, говорить об этом ей совсем не хотелось. – Вот, мне нравится это, – поспешно указала она на первое попавшееся. Это оказался кулон с золотым медальоном, в середине которого причудливо переливался аметист. – Прекрасный выбор, – немного растерянно проговорила Элеонора. Она так и не поняла, что же не так с тем жемчужным браслетом. Эстер, которая не видела небольшой странной сцены, разыгравшейся в жемчугами, обернулась к ним и гордо выпалила: – Я выбрала! Изумруды. Только вот... Теперь мне нужен повод, чтобы надеть эту необыкновенную диадему. – Думаю, Генрике в ближайшее время устроит бал, – улыбнулась ей Марго. – Но в честь чего? – А разве нужен повод? Сказав это, королева вновь вернулась к изучению драгоценностей. Внимание её привлёк нательный крест, сделанный из белого золота. Но удивительным было то, что в изделии были использованы чёрные алмазы. Не может быть! Маргарита потянулась за ним и бережно взяла в руки. – Посмотрите, какое чудо! – О! – поражённо ахнула Элеонора. – Действительно великолепно, – подтвердила Эстер, подходя к ним. – Только вот, мне кажется, что он, скорее, для мужчины. И впрямь, для женщины очень уж тяжело смотрится. Однако Маргарита вдруг поймала себя на мысли, что чёрные камни очень уж напоминают ей глаза Генрике. А почему бы и не преподнести ему маленький дар в честь их вроде как налаживающейся дружбы? – Кажется, я знаю, кому это подойдёт, – таинственно промолвила она. А Бетюн и Дюрас, подумавшие совсем не о том, заговорчески переглянулись. *** Генрике и Гастон всё же собрались на следующее утро в фехтовальной зале. Упражнения обоим доставали удовольствие, поэтому они прекрасно проводили время. Их шпаги взлетали в воздух, встречались с характерным звоном. – Переход! – воскликнул король в запале ненастоящей борьбы. – Туше! – тотчас соорентировался Гастон. – Ах ты хитрец! Так вот тебе! Хитрый удар сразу же повысил количество очков в пользу Генрике. Но его воспитанник тотчас соорентировался. Движения фехтовальщиков были изящными, чёткими, они напоминали не только сражение, но и танец. Удар. Шаг, шаг, выпад. Переход, выпад, удар, шаг назад. Удар, шаг, ещё один удар, шаг назад. Выпад, шаг назад. Гулкий звук сапог, ударяющихся об пол и звон металла, рассекающего воздух. – Чёрт возьми, ты знаешь хитрых приёмов не меньше моего! – шутливо возмутился Генрике, останавливаясь, чтобы отдышаться. – Вы явно превышаете мои достоинства, – смутился Гастон. – Нет-нет, мальчик мой, у тебя действительно талант. Иногда мне кажется, что ты мой сын. – А я бы хотел иметь такого отца, – улыбнулся юноша. Генрике чувствовал внутри тепло. Возможно, даже что-то напоминавшее счастье. Если бы только он знал, что вообще это слово значит. – Что ж, продолжим? – вымолвил он, смотря на Гастона с отеческой нежностью. – Я готов, – кивнул тот. И вновь продолжился поединок. Фехтовали они долго, пока король не понял, что ему пора идти, ведь государственные дела не любят ждать. Перед уходом он договорился с Гастоном, что они встретятся здесь завтра же, если, конечно, не какие-нибудь неожиданные обстоятельства. Генрике поспешно покинул залу, а юноша решил остаться и в одиночестве отработать несколько ударов, которые показал ему король. Он вновь начал выполнять свои ловкие грациозные движения, кружась по помещению, чередуя удары, выпады и представляя перед собой воображаемого противника. Когда Гастон на секунду остановился передохнуть, позади вдруг раздались аплодисменты. Такого он совсем не ожидал, пребывая в полной уверенности, что находится здесь один. Гастон обернулся, чтобы посмотреть на таинственного зрителя. Какого же было его удивления, когда это оказалась мадемуазель де Бетюн! Красотой этой девушки он восхищался уже давно, но и подумать не смел о том, чтобы хоть раз к ней подойти. Как бы не был расположен к нему король, Гастон оставался человеком весьма неопределённого происхождения, не имевшим особых собственных богатств, хоть Генрике и подарил ему небольшое поместье. Гастон знал о том, кем является на самом деле. Разумеется, никто никогда не узнает о его приадлежности к гугенотской фамилии, но и правдоподобной вымышленной подходящей родословной он не нашёл. Выходит, кто он такой? Однако сейчас объект его восхищения был здесь. – Браво, браво, сударь! – чуть насмешливо произнесла она. – Признаться честно, думала, что вы слабый щенок, а оказалось, что у вас вполне себе есть потенциал. На такую усмешку в свой адрес Гастон ощитинился. Её обаяние не даёт ей право унижать его! – Что же вас заставило так думать обо мне? – нахмурился он. – Даже не знаю. Много чего, – невозмутимо пожала плечами Эстер, от внимания которой не укрылась его обида. – Но теперь это неважно, я изменила своё мнение. – Лишь раз увидев меня в деле? Она, спрятав улыбку, двинулась к нему и, остановившись напротив, поинтересовалась: – А мне ещё представится такая возможность? Протянув руку, Бетюн коснулась кончиками пальцев рукояти его шпаги, затем скользнув к опасно сияющему лезвию. – Отличное оружие, – заметила она. – А вы в нём разбираетесь? – Поверьте, я много в чём разбираюсь, – рассмеялась она, соблазнительно откидывая шею. – Хотите проверить? Несчастный Гастон совсем смутился и растерялся. Вид мадемуазель де Бетюн в этом кремовом лёгком платье, подчёркивающим изящную фигуру, высокой причёской с выбивающимися из неё локонами и призывным блеском в необыкновенных глазах – всё это лишало его рассудка. Да ещё и в каждой её фразе ему слышалась сотня скрытых смыслов. – Нет-нет, я... – неловко пробормотал он, чувствуя предательский румянец на щеках. Эстер смотрела на это с удовольствием. Ей чертовски нравилось, как он смущался. – Я говорила о фехтовании, – наконец сжалилась она над ним. – А вы о чём подумали? Гастон уже готов был сквозь землю провалиться. – Я... Ну... Фехтование, да! – начал неловко бормотать он. – О фехтовании, разумеется... Вы... Конечно... Бетюн едва сдерживала желание громко расхохотаться. Но она справедливо рассудила, что если сделать это, несчастный мальчик тут же и умрёт, а он всё же слишком молод для подобной участи. Она развернулась и пошла к стене, на которой висело оружие. Шпагу выбирала Эстер недолго. Не зря она втайне от отца училась обращаться с оружием! Теперь её это очень развлечёт. Поняв, что тяжёлые юбки будут ей мешать, Бетюн невозмутимо принялась их расстёгивать под поражённым взором Гастона. Наконец она переступила ворох ткани, оставшись лишь в чулках и панталонах. Он во все глаза смотрел на открывшиеся ему стройные ноги. – Вы готовы? – доверительным шёпотом спросила она, вновь подойдя к воспитаннику короля. – Д-да... Видно было, что Гастону сейчас абсолютно не до фехтования. Единственное, что его интересовало – необыкновенная девушка, находящаяся так близко, что он даже чувствовал цветочный аромат её духов. – Сопротивляйтесь, сударь! – задорно воскликнула она, рассмеялась и сделала первый выпад. Шпаги скрестились в воздухе. Движения Эстер были изящны, ловки, а вот бедный Гастон будто видел всё вокруг окутанным пеленой. Перед ним была только она. – Что же вы? – изогнула бровь Бетюн. – Испугались такого соперника, как я? – Мне непривычно драться с женщинами, сударыня, – нашёл себе оправдание Гастон. – Считаете, что слишком опасны для хрупких дам? – И это, и мои моральные принципы. – Ах вот как! Эстер выполнила укол и коснулась кончиком клинка, обезопашенным наконечником, груди юноши, прямо там, где находится сердце. – Я вас убила, – как бы между прочим заметила Эстер. – Вы это сделали ещё раньше, – вздохнул Гастон, отступая. Он взглянул ей прямо в глаза. И она вдруг почувствовала, что всё в её жизни не очень-то важно. Только его внимательный и восхищённый взгляд имеет значение. Он светился, был живым и искренним. Гастон смотрел на неё, как на богиню. И ей это безумно нравилось. Раздался звон падающего орудия. Разжав пальцы, Эстер отпустила шпагу, которая тотчас упала на пол. Девушка сделала шаг к своему недавнему сопернику. Протянула руку и нежно провела по его щеке. – Вы так милы, – задумчиво промолвила она. – И только? – охрипшим голосом спросил он. Эстер придвинулась ещё ближе, рукой отвела в сторону клинок, который он всё ещё держал и поцеловала его. Не искусно и страстно, как делала это обычно, а каким-то наивным детским поцелуем. В Гастоне было что-то чистое и искреннее. То, чего ей не хватало всю жизнь. Он напоминал последнего рыцаря эпохи. – Мадемуазель... – прошептал он, когда она оторвалась от его губ. – Эстер... Дорогая Эстер... – Т-шш, – приложила она палец к губам, загадочно улыбаясь. – Молчите, друг мой, ведь этот момент один-единственный. Не стоит его портить. Тогда Гастон сам приблизился к её лицу и неуверенно поцеловал. – Мне кажется, я вас люблю, – промолвил он. Глаза Эстер округлились. – Но мы толком не знакомы! – Однако это не мешает вам целовать меня. Значит, и не помешает мне любить вас. Вполне возможно, что этого она и ждала всю жизнь. Чтобы вот так сразу, безоглядно, безрассудно. Он ещё совсем молод, почти ребёнок, чистый и неискушённый. Она и сама не сильно старше его, но совсем не невинна, с огромным количеством секретов и грехов за душой. Но разве так история не похожа на сказку ещё больше? Гастон бережно взял её руки в свои. – Я давно вас люблю, только не осмеливался даже подойти. Но теперь, прошу вас, не покидайте меня. – Не буду, – с улыбкой кивнула она. – Мне с вами хорошо. И снова его поцеловала, нежно, сладостно, будто только-только открывая для себя мир любви. *** Вечером Марго вышла в сад в полном одиночестве. Ей хотелось побыть наедине с собой, вдохнуть в себя жаркую летнюю ночь, услышать шелест лёгкого ветерка в деревьях и жужжание насекомых, ощутить душный аромат цветов. Она шла по пустынным аллеям и глядела на небо, необъятное, особенно чёрное в это время года, мерцающее серебристыми звёздами. Ей всегда нравилось смотреть на то, что невозможно познать в полной мере, ведь это оставляет пространство для фантазии. Небесный свод не имеет границ, глубины, начала и окончания. Человеческому сознанию не охватить тайны вселенной. Именно поэтому Маргарите нравилось смотреть на небеса. Она вновь шла в ту самую беседку, хоть и была там совсем недавно. На этот раз хотелось оказаться там одной. Марго до сих пор помнила, как в дни её юности такими же летними ночами она вдыхала там головокружительный аромат роз. Эти воспоминания были чем-то особенно для неё ценным, не связанным с болью, любовью или какими-то другими сильными переживаниями. Здесь были только размышления о необъятности, величии и вечности. В саду было настолько тихо, что Марго слышала хруст мелкой гальки, усыпавшей дорожки, под собственными подошвами. Она свернула с центральной аллеи, прошла ещё немного и, наконец, приблизилась к сокровенному месту вглубине сада. Но что же это такое?! Она была поражена, когда вновь увидела здесь Генрике. Тихо подошла, так, что он даже не обернулся, прошла в беседку и села рядом. – Ты украл моё любимое место, – промолвила королева Наваррская. – А ты такая собственница? – усмехнулся он, совсем не удивлённый её приходом. – Нет. Совсем нет. – Значит, надеюсь, ты разделишь это место со мной. – Разумеется. Она не будет вести с ним войны. Рядом с братом так спокойно и надёжно. – И всё же почему именно эта беседка? Ты следил за мной? – Нет, мне здесь всегда нравилось. – Надо же, какое совпадение! Они ненадолго замолкли. Маргарита придвинулась поближе. Генрике сидел с полуприкрытыми глазами, откинувшись на низкую спинку скамейки, установленной в беседке. В ночных сумерках всё было едва различимо. Только белоснежные розы казались особенно яркими, будто светились изнутри. – Здесь ты узнал про беременность Мари, – вдруг с грустью вымолвила она. И почему в такие приятные моменты приходят самые больные воспоминания? В Лувре всегда так. Она не могла пройти ни одной комнаты, чтобы не вспомнить тысячи историй, связанных с ней. И часто они были весьма грустными. – А ещё здесь ты меня впервые поцеловала, – он тоже вспоминал. Но Генрике везде помнил её. Маргарита ощутила, что им не стоит касаться ни одной из этих тем. Сейчас братско-сестринские отношения между ними ещё очень хрупкие. Нельзя ничем их пошатнуть, иначе всё рухнет. – И то и другое в прошлом, – сказала она. – Не будем его ворошить. Лучше думать о будущем. О будущем они говорили впервые. Раньше даже в голову не приходило о нём рассуждать. Возможно, они его и не видели. – Если оно у нас есть, – усмехнулся он. – Конечно, есть. У всех есть. Нужно верить в лучшее. – Верно. Король закинул ей руку на плечо и прижал к себе. Ей было с ним уютно. – Кстати, я вспомнила, что очень удачно у меня с собой то, что я хотела тебе подарить, – вдруг спохватилась Маргарита. Из потайного карманчика она вынула какой-то предмет и протянула его на ладони брату. В ночной тьме сверкнули драгоценные камни. Генрике взял у неё прекрасную вещь, поднося поближе к глазам, чтобы разглядеть. Увидев всё великолепие изделия, он поражённо ахнул. Это был тот самый крест с чёрными алмазами. – Он прекрасен! У тебя замечательный вкус. Теперь всегда буду носить это. Генрике действительно безумно понравилось. Он, как и Марго, был падок на красивые вещи. Валуа ловко застегнул цепочку на шее, а затем наклонился к сестре и поцеловал её в щёку. – Это будет символ нашей дружбы, – улыбнулась она. Дружба их сейчас и впрямь казалась крепкой, нерушимой. Но, как чёрные алмазы, их отношения были неопределённы, внешне гармоничны, но внутри опасны и таинственны. Никогда не знаешь, что произойдёт в следующий миг, ведь человеческие чувства – живое пламя.