Пепел

В большом зале толпились люди. Как обычно, без всякой на то причины. Этим вечером в замке собралось множество лигистов для обсуждения каких-то вопросов. Маргарита не слишком вникала, поскольку речь на этот раз шла о финансах и войсках, а она не была сильна ни в одном, ни в другом. Войдя в зал, она принялась искать взглядом того, с кем можно было бы скрасить этот вечер. И вскоре Маргарита остановила выбор на Мари, обнаруженной ей буквально неподалёку, беседующей с одним из дворян, наводнивших зал. Марго мгновенно приблизилась к ним. – Добрый вечер, господа. Сударь, позволите украсть у вас герцогиню? Он, разумеется, не возражал. Подхватив подругу под локоть, Маргарита отвела её в сторону. – Что-то случилось? – осведомилась Монпансье. – Нет, мне просто скучно. Мария-Екатерина тихо рассмеялась. Между тем Маргарита принялась огладываться вокруг, оценивая обстановку. Вскоре она заметила герцога де Гиза, который уже выздоровел и вновь был полон сил. Сейчас его окружало множество лигистов, активно что-то с ним обсуждавших. Он держался с вечным достоинством, самоуверенностью, гордой осанкой демонстрируя свою власть, как всегда элегантно одетый, блещущий безукоризненным аристократизмом. Но было кое-что необычное. То, что Маргарита совсем не ожидала увидеть. Рядом с ним стояла какая-то юная красавица. На вид ей было лет двадцать с небольшим. Хрупкая как тростинка, русоволосая, с плавными движениями, мягкой улыбкой. С первого же взгляда бросалась в глаза её естественность, проявлявшаяся и в манере держаться без всякого жеманства, и в скромно опущенных глазах, и в простом но безупречно подобранном золотистом наряде. Даже отсюда ощущалась свежесть, которой веял весь её образ. – А это ещё кто? – спросила Марго, смотря на незнакомую ей даму. Мари проследила по направлению её взгляда. – Ах! Да это же Агнесса де... Право же, совсем забыла её фамилию! Помнится, она была из какого-то обнищавшего, а затем и оборвавшегося рода. В конце концов, она оказалась совсем без средств к существованию. Хотела постричься в монастырь. Только вот там оказался мой братец, а ты его знаешь, он такую красотку пропустить не мог. В общем, монастырь лишился монахини, а общество любовниц Генриха пополнилось ещё на одну. Но эта, право же, была самая успешная! Вот уже пять лет я её созерцаю здесь. И чем она так его зацепила? Маргарита как-то и не задумывалась особенно, о том, кто есть у Генриха кроме жены. И, тем более, кто-то постоянный. Она ещё раз взглянула в сторону девушки. В этот момент она стояла совсем близко к Гизу, а он совсем не стесняясь, непринуждённо держал её за руку и нежно смотрел в глаза. Та же преданно улыбалась ему. Что-то в груди у Марго защемило. Неужели он нашёл своё счастье? А она нет. Это оказалось более чем неожиданно. Маргарита и подумать не могла, что подобная ситуация может настолько выбить почву у неё из-под ног. Разумеется, она бы не отреагировала подобным образом на женщину Гиза, если бы не эта неподдельность между ними. Марго много лет не видела искренних отношений между кем бы то ни было. И сама ничего подобного не чувствовала. Даже между ними с Генрихом в прежние времена всё было куда сложнее, запутаннее. А тут чистое чувство, которое они даже не скрывают, которое ни с чем не спутаешь. – Ты в порядке? – поинтересовалась Мари. – Да, всё хорошо. У неё не выходило сдерживать себя. Естественно, Монпансье это заметила. – Я думала, тебя не будет беспокоить, что у него с кем-то роман. – Я просто не ожидала. У меня нет к нему чувств, но сложно принять, что у него личная жизнь сложилась куда лучше, чем у меня. У них ведь... Всё серьёзно? Мари сочувственно на неё вздохнула. – Да, боюсь, что серьёзно. Пол года назад между ними что-то произошло и она уехала в тот самый монастырь. Генрих тогда мучился, хоть и не показывал этого. А теперь, уж не знаю почему, она вернулась. Маргарита бросила на них ещё один взгляд. И решила больше не смотреть. – В конце концов, – произнесла она, – раз у него всё хорошо, можно только порадоваться за него. Она умный и взрослый человек, который вполне способен принять чужое счастье. По крайней мере, Марго искренне попытается себя в этом убедить. Мари сделала самое мудрое, что можно было сделать в этой ситуации. Во-первых, она поспешила поскорее закрыть тему, а, во-вторых, покровительственно взяла Маргариту за руку и повела к столу с напитками. – Тебе нужно расслабиться, дорогая. Вино вскоре действительно полностью успокоило Марго, щёки её покрылись румянцем, а смех вновь стал громким и заливистым. К ним подходило множество человек. Все стремились высказать свою радость по поводу того, что Маргарита де Валуа теперь член Лиги. Представитель королевской фамилии, как-никак. Она же наконец-то чувствовала собственную значимость, всё больше ощущая себя всесильной. Далёкие честолюбивые планы казались всё реальнее. Очевидно, что её любит дворянство, её поддержат. Душа Маргариты наполнялась ликованием. – Я погляжу, вы сегодня нарасхват, – заметил кардинал Лотарингский, приближаясь к дамам и целуя Марго руку. – Вы ставите меня в неловкое положение. Ведь если я признаю это – выйдет нескромно. А если начну опровергать – бессовестно солгу, – пошутила Маргарита. – Какой честный ответ! – хмыкнул он. – И что же? Как вам наше общество? – По крайней мере, здесь все кажутся достойными и мужественными людьми. Длинные тонкие пальцы Луи подхватили кубок. Мари в этот момент приметила кого-то в толпе и, пробормотав, что ей нужно отойти, поспешила туда. – У неё в голове только дела Лиги, – усмехнулась Маргарита, отпивая ещё вина. – О да. Она неустанна и неумолима. Это ещё с детства пошло. До сих пор помню, как она зверски вырывала у меня игрушки, – Луи демонстративно передёрнул плечами, чем вызвал у Марго хохот, прозвучавший хрустальным переливом, отразившийся между высокими колоннами, возле которых они стояли. – А вы всегда были слишком интеллигентны, чтобы попытаться защитить свою территорию? – улыбаясь, поинтересовалась она, демонстрируя иногда становящиеся заметными ямочки на щеках, попутно принимаясь теребить кисточку на поясе. – Именно так! – доверительно сообщил кардинал, чуть наклонившись к ней. Шутливый разговор вёлся совершенно не о чём, однако оба чувствовали себя комфортно. Маргарита уже позабыла обо всём, что волновало её до того. – Я вас очень хорошо понимаю, поверьте. Мне не понаслышке известно, какого расти в окружении четверых братьев! Никаких сожалений, горестей, мыслей об утерянном. Только несколько тёплых воспоминаний о детстве. – Бросьте! Я уверен, они вас не обижали. – Когда как. Мужчины, знаете ли, крайне непостоянны. Вот Генрике, например, то изображал моего рыцаря, то вдруг становился просто невыносим и сжигал в камине мои часословы. Это у него настроение было пошалить. А мучалась я. Нет, право же, никто не застрахован от вреда, наносимого этими ужасными братьями и сёстрами. Теперь смеялся уже и Луи. На них начали даже оборачиваться. – Пожалуй, мы ведём себя неприлично, – шепнул он, оказываясь ещё ближе, буквально опаляя дыханием белую шею. – Никогда не видела смысла вести себя прилично. Будет скучно и нам, и окружающим, – произнесла она, поворачиваясь к нему. Серо-голубые глаза напротив глядели весело, беззаботно. Ей представилась возможность разглядеть буквально каждую прожилку. Луи казался предельно открытым и честным. – Мне нравятся ваши рассуждения. – А мне нравитесь вы. Признаться честно, вы самый разумный из господ де Гизов. Она никогда не боялась высказывать своё мнение напрямую. Вот и сейчас сообщила то, о чём думала. – Я польщён, – удовлетворённо улыбнулся кардинал. *** Генрих, устроившись в своём любимом старинном кресле, некогда принадлежавшим ещё его отцу, протянул ноги к камину и завороженно глядел на скачущие языки пламени. Агнесса, неслышными шагами подойдя у нему, опустилась у его ног, поднимая на него глаза. – Расскажи мне всё, – мягко промолвила она. Ей хотелось знать, о чём он думает, отчего так задумчив. Он коснулся её распущенных волос, провёл по ним, чувствуя пол пальцами прохладу этого расплавленного золота. – Ничего, – покачал головой. – Всё в порядке. Иди спать. Она не была тем человеком, которому он мог высказать все свои мысли, сомнения, опасения, планы. Всё равно Агнесса ничего не поймёт. Скорее, она была той, с кем не хотелось ни о чём думать, с кем безумно хорошо было молчать. Она понимала буквально без слов. – Без тебя не пойду, мой господин, – кротко улыбнулась она. Он улыбнулся в ответ. Она такая нежная, податливая. Помнится, первое время Агнесса его боялась. А потом привыкла. И он тоже к ней привык. У него была нелюбимая жена и девушки на одну ночь. Но Агнесса – это совсем другое. Она стала частичкой его души. Наверное, она и есть та самая женщина, которая так необходима была ему по жизни: та, что готова ради него на всё, та, что полностью принадлежит ему. Агнесса никогда не спорила, всегда признавала его власть. И ему нравилось это. Было между ними что-то тёплое, привычное, спокойное. Он не ощущал такого умиротворения с тех пор, как она покинула замок. Тогда казалось, что нужно что-то изменить. Но по прошествии времени Генрих понял, что действительно ему нужно. Сейчас ему необходима женщина, рядом с которой он сможет хоть ненадолго находить покой, потому что жизнь становится всё безумнее, движение вперёд ускоряется, планы и борьба всё больше захватывают. Если когда-нибудь он окажется на грани безумия, именно Агнесса сможет спасти его. Генрих встал. Позволил ей потянуться к его колету и медленно начать расстёгивать пуговицы. В сиянии свечей её чуть с смугловатая кожа золотилась, будто сияла изнутри. Агнесса замерла в нерешительности. Она всегда немного смущалась. Тогда Гиз потянулся к её сорочке, распустил шнуровку. Ткань скользнула с плечь, обнажая стройное юное тело. Медленные, размеренные движения. Спокойствие, умиротворение. И запах миндаля от её волос. – Я скучала, любовь моя, – шепнула она. – И я тоже. Губы её сладкие, мягкие. Вся она как тягучая карамель. И теперь она снова будет рядом, снова будет принадлежать ему. Полностью. Безраздельно. *** Никто не знал, что в этот момент, Марго, сидя в своей спальне в гордом одиночестве, внимательно рассматривала себя в зеркале. – Я старая? – спросила она у своего отражения, невесомо касаясь его глади, пытаясь заглянуть в самую глубину. – Брось. Тебе всего-то тридцать лет. И ты самая прекрасная женщина во Франции, – ответило оно её голосом. – Да... – согласилась Маргарита. Провела пальцами по гладкой щеке, коснулась губ, с которых всё ещё не стёрся алый опиат, скользнула рукой по белой шее, коснулась некогда воспетой Брантомом груди. Прекрасна. Как всегда прекрасна. Без единого изъяна, как древнегреческая статуя с идеальными пропорциями. И вековой мудростью в глазах, от тяжести которой иногда выть хочется, благодаря которой всегда будешь одна. Она может позволить себе всё, да только вот сама толком не знает, чего хочет. – Живая легенда, Ей-богу, – горестно усмехнулась, опустила уголки губ. Быть неотразимой и всеми любимой – это далеко не гарантия счастья. Скорее, проклятие.