Пепел

Августовская жара была невыносима: духота, неумолимо жгущие лучи солнца. Лишь под вечер можно было ощутить приносящий облегчение лёгкий ветерок. Пару месяцев назад Маргарите и её соратникам казалось, что всё идёт прекрасно. Однако теперь дела их встали, а с каждым днём ситуация в городе становилась всё хуже. Последней каплей стала величайшая напасть – чума. Уже несколько деревень, находящихся не так далеко от Ажена, буквально выкосило. Отправившись по окрестностям, Маргарита и виконт де Дюрас издалека видели повозки с мёртвыми телами, которые везли на сжигание. – Мне нужны точные сведения о количестве умерших на данный момент, – взволнованно сказала Маргарита, сцепляя руки в замок так, что аж костяшки побелели. – Боюсь, что сейчас точно никто не скажет. Да и количество, думаю, быстро растёт, – мрачно отозвался Дюрас, который стоял у распахнутого окна, пытаясь ощутить хоть немного прохлады. – Боже мой, идите сюда, там на вас только попадает ещё больше солнца, здесь же камень даёт холод, – посоветовал ему д'Обиак, ходящий туда-сюда вдоль стены. Маргарита в это время сидела за столом и что-то задумчиво чертила на бумаге. – Что вы там делаете, Ваше Высочество? – поинтересовался виконт, слушая совет товарища и отходя от окна. – Пытаюсь хоть немного сократить наши расходы. Гарнизонам нечем платить, наши солдаты уже во всю грабят местных жителей, учиняя полный беспредел. А как их остановишь? Мы сами виноваты, раз не даём обещанных денег. Только вот я совсем не сильна в цифрах. – Беда не в цифрах, – заметил д'Обиак, – а в том, что у нас совсем закончились деньги. Как расходы не сокращай, всё равно платить будет нечем. – Но что же делать? В городе постепенно растут недовольства! Вы же понимаете, ещё немного, и они взбунтуются против нас, – поделился своими соображениями Дюрас. И другие не могли с ним не согласиться. Всем известно, чем заканчиваются подобные ситуации. – А вдобавок ко всему, мне доложили, что сюда уже направляются войска моего мужа, чёрт бы его побрал, а также со дня на день и брат отправит солдат. Ясно, что мы для всех них бельмо на глазу, – продолжала Маргарита. – Представьте себе, что будет, если все они окружат нас. А здесь лишь уже настроенные против нас горожане и войска, которым мы не платим, из-за чего они вряд ли бросятся в бой. В комнате с голыми стенами, оборудованой под кабинет, повисла тишина. Наконец, Дюрас тихо вымолвил: – Так что же делать? Марго видела лишь один выход: просить денег в долг. Хоть умолять! Иначе они все пропали. Но у кого же? В этот момент двери распахнулись и в помещение зашёл крепкий высокий дворянин. Это был их человек, который отвечал за сбор последних новостей. Он рассылал людей по всей Франции, чтобы узнавать, что происходит. – Боюсь, Ваше Высочество, что у меня плохие новости, – тотчас же на ходу начал говорить он. – Куда уж больше плохих новостей?! – всплеснул руками Дюрас. Маргарита взволнованно вскочила на ноги. – Что такое? – Король заключил перемирие с Лигой. Он принял их условия, возобновив гонения на всех протестантов на территории Франции. Ваш супруг больше не наследник. Гизы же утверждают теперь, что никогда не принимали помощи от Филиппа Испанского. Они буквально расторгли этот договор, чтобы их не могли обвинить в измене короне и продвижении здесь интересов испанцев. – Но, раз уж я теперь выступаю отдельной стороной, выходит, что мой брат теперь считает, что это я в сговоре с Филиппом? И это я, а не Гизы, просила тогда денег... – Выходит, так. Генрих предал её. Бросил в этой войне, заключив перемирие, даже не сообщив ей об этом, а ко всему прочему и поставив в глупейшее положение. Марго горестно усмехнулась. А чего она ждала? Он ей не должен. Тем более она сама строила планы за его спиной. Подобный союз изначально был обречён на провал. Они оба будут бороться лишь за свои интересы. – Теперь король явно отправит сюда свои войска, – промолвил д'Обиак. – Мы представляем собой маленькую кучку мятежников. Что нам теперь делать? – Обороняться, – только и сказала Маргарита. Иных вариантов не было. Неясно, как им выстоять, но это единственный шанс не закончить дни на эшафоте. Однако как сражаться без денег? – Господа, могли бы вы оставить меня ненадолго? Мне нужно кое-что обдумать. Мужчины, не задавая вопросов, вышли. Не время было спрашивать обо всём. Если у графини есть хоть какие-то соображения – пускай она скорее воплощает идеи в жизнь, ведь они практически в безвыходном положении. Когда её верные советники ушли, Маргарита крепко задумалась. Она уже просила деньги у Филиппа Испанского, к Гизам обращаться больше нельзя, совершенно точно, Генрике и Анри – теперь её враги. А кто ещё нынче имеет хоть какие-то средства помимо долгов и мог бы ей помочь? Оставался один-единственный вариант. Марго ни за что бы не пошла на это, если бы не ужасные обстоятельства. Она слышала о том, что королева-мать покинула Лувр, отошла от дел и живёт уединённо. Что если... Маргарита в отчаянии ударила ладонью по столешнице. Как же ей не хотелось унижаться! Однако Екатерина – её мать. Мать, которая наверняка чувствует свою вину в том, во что превратилась её жизнь. И не бросит же она в беде свою единственную дочь! Марго знала, что должна переступить через себя и обратиться к ней. Она медленно взяла чистый лист бумаги и обманула перо в чернила. В горле возник неприятный ком. *** Её разбудила Элеонора среди ночи. Растрёпанная, в одной сорочке и с босыми ногами она с лицом, перекошенным от ужаса, стояла у кровати Валуа. – Боже, что случилось?! – вскричала Марго. – Восстали горожане и люди из деревень вокруг, – дрожащийюм голосом ответила Элеонора. – Сюда приближаются одновременно войска и вашего мужа, и вашего брата. Момент настал. Этого они все так долго боялись. Но отчего же так скоро? Три недели прошли с тех пор как Марго отправила матери письмо, а ответа так и не пришло. Видимо, и не придёт. – Тише, не бойся. Они не тронут тех, кто в замке. Спрячься в моих покоях, здесь будет вооружённая охрана, – успокаивающе проговорила Маргарита, попутно вылезая из кровати. – А вы? – А я нужна своим людям. Это моя война и мне в ней быть командиром. – Неужели вы выйдете отсюда? Это опасно! – Вся наша авантюра изначально опасна. Тем более, мне толком нечего терять. Я поклялась себе бороться до последнего. А теперь перестань дрожать и помоги мне одеться. Марго влезла в платье из грубой ткани, солдатские сапоги, накинула плащ, а волосы убрала в косу. К поясу она пристягнула припрятанный в ящике пистолет, на который с ужасом воззрилась Элеонора Валуа же ни капли не боялась. Оставив дрожащую подругу в комнате, она бросилась наверх, на башню, откуда всё видно. Там её уже ждали. На горизонте занимался рассвет. А внизу разрастался ад. – Взгляните, Ваше Высочество, – проговорил Дюрас, завидев её. В городе вспыхивали факелы. Слышались крики. – Убиты стражники у ворот, – сообщил виконт. Марго перевела взгляд за пределы стен. И на горизонте увидела едва выделяющуюся в темноте двигающуюся тёмную массу. Это точно были войска либо Генрике, либо Анри. – Каковы будут приказания? – спросил командующий войсками, который тоже был здесь. – Сначала велите коменданту закрыть ворота. Выставите на стены стрелков. Внутри оставьте какое-то количество воинов. И передайте приказ – стрелять. По всем. Вам всё ясно? Она сама от себя не ожидала такой твёрдости и безжалостности. Мужчины поражённо воззрились на неё. – Стрелять? – переспросил виконт. – Именно. Хоть утопите город в крови, но не оставляйте здесь тех, кто не верен нам. Она больше не будет жалеть чужих жизней. Все сильные правители идут по головам. Она – дитя Валуа. Она принадлежит к тем, кто учинил Варфоломеевскую ночь. Жалости нет у неё в жилах. – И велите запрячь коня. Мы с вами, виконт, должны оказаться на крепостной стене. Я сама готова отдавать приказы воинам. – Это невозможно, Ваше Высочество! Через город скакать опасно. – Мне всё равно. Жёсткость и неумолимость слышались в её тембре. Позже, взбираясь в седло позади Дюраса, накидывая на голову капюшон, слыша крики и выстрелы, Марго на секунду задумалась о том, что она делает. Но это длилось лишь секунду. После лошадь галопом понеслась на улицам, переполненым массами людей, и думать стало невозможно. Валуа крепче жалась к широкой спине виконта, но не чувствала страха. Лишь уверенность и отчаянность. Когда они взбежали по лестнице и оказались на стене, подходящие к городу войска уже было видно. Стрелки тоже были готовы. – Как только воины приблизятся на достаточное расстояние – открывайте огонь! – крикнула она их командиру. – Но тогда они сразу начнут осаду, – заверил Дюрас. – Они в любом случае её начнут, им здесь незачем переговоры вести. А мы должны нанести удар первыми. *** Поражение было неминуемо. И как ни кричи с крепостной стены, сколько приказов стрелять не отдавай – падение неверного тебе города под осадой войск двух королей неизбежно. И покидая буквально пылающий Ажен через прилегающие леса, Марго прекрасно понимала, что теперь её положение потенциальной королевы сменилось на ставшее уже привычным присловутое положение беглянки. Ей нужно было убежище. Но куда пойдёшь, когда все против тебя? – Испания? – предложил д'Обиак, едущий на своём коне рядом. – Ваш кузен Филипп, возможно, будет не против дать вам убежище. Они пустили лошадей шагом, чтобы не создавать лишнего шума в пустынном лесу. А ещё для безопасности все люди, по-прежнему верные Маргарите, разделились на группы и поехали по отдельности. Однако, надо сказать, когда стало ясно, что Ажен пал, численность их резко сократилась. – И на кой чёрт я ему сдалась? Тем более, кузен Филипп уморил в своей Испании мою сестру Елизавету. Ноги моей в этом сплошном монастыре не будет! Да и говорят, что у Эскориала очень грубая архитектура. А я, как вы знаете, люблю изящество. Она старалась не паниковать. И не терять скептицизма. Однако голос слегка подрагивал. Все её соратники вновь соединились уже под утро. На опушке леса, недалеко от деревни, где договаривались. Маргарита оглядела свою оставшуюся до смешного скудную армию, расположившуюся полукоугом среди выжженой солнцем травы. – У вас есть план действий? – осторожно поинтересовался виконт де Дюрас. Марго тяжело вздохнула. Теперь у неё не было никакого плана. – Ваше Высочество, – Элеонора, сидящая в седле позади мужа, спрыгнула на землю и подошла к Валуа, протягивая ей запечатанное письмо, – прошу меня простить, но во всей этой суматохе у меня не было времени передать вам послание. Его доставили буквально за несколько часов до начала осады. Маргарита стянула с руки кожаную перчатку и взяла конверт, поспешно разворачтвая его. Почерк она узнала сходу: до боли знакомый с детства, чуть неровный, но размашистый и уверенный. Письмо было не слишком длинным, что характерно для того, кто его писал. И вот что там говорилось: "Было предельно неожиданно услышать вести о тебе, дочь моя! Теперь, когда ты написала мне спустя столько лет, я хоть и в растерянности, но всё же не могу проигнорировать твою просьбу о помощи. Между нами стоит множество старых обид, однако сейчас я готова забыть о них. Полагаю, когда это письмо достигнет тебя, под стенами занятого тобой города уже окажутся войска Генрике. А, может, и твой супруг отправит своих головорезов. Как бы то ни было, деньги тебе не помогут, тем более, что я сама ими не располагаю. Но могу предложить кое-что другое. Ажен не простоит долго, а когда падёт – тебя захотят схватить и арестовать, это неминуемо. Тебе следует бежать оттуда прочь. И я готова предоставить тебе убежище. Отправляйся в мой замок Ибуа в Оверни, где тебя примут и ни за что не выдадут. Надеюсь, ты будешь в порядке. Всё ещё твоя мать". Марго старалась не показывать шока, однако это послание вызвало у неё состояние неверия собственным глазам. Убежище! Это именно то, что ей сейчас нужно. Но можно ли верить Екатерине Медичи? В других обстоятельствах она бы не стала. Однако сейчас положение было безвыходно. Да и мать... Всё же мать. Она не предаст Марго ещё раз, это было бы слишком даже для неё. Валуа не думала долго. Она должна была принять единственное возможное в данном случае решение. Ибуа не так далеко отсюда. Если поспешить, она будет там уже к завтрашнему дню. – Господа! – обратилась она к дворянам, жаждущим её распоряжений. – Последовпв за мной и не бросив даже сейчас, когда мы однозначно потерпели поражение, вы доказали своё немеренное благородство и преданность. Я обязана вам по гроб жизни и, поверьте, есои когда-нибудь я всё же достигнув триумфа, вы будете щедро вознаграждены. Но сейчас я, увы, ничего не могу вам дать, – на этих словах голос её чуть надолмился, ей было слишком горько признавать крах всех надежд. – Поэтому я могу лишь отпустить вас. Послышался неодобрительный гул. Они не хотели оставлять её. Маргарита будто бы была символом другой лучшей жизни. Но она с горечью осознавала, что была попросту наивной сумасбродкой. И что в итоге? Она сначала дала надежду всем этим людям, а потом отобрала. А, главное, ради чего? Разорённый город, рухнувшие ожидания, осознание собственного бессилия. Ей хотелось расплакаться, а в голове была лишь одна мысль – она ничего не стоит. Пустышка, мятежница, но не королева. У неё не было ни чёткого плана, ни осознания собственных возможностей. И к чему это привело? Маргарита на секунду подумала о том, что лучше бы её пристрелило летящей пулей на той крепостной стене. Однако она жива и бежит с позором. Брат теперь сможет сказать, что был во всём прав, муж станет насмехаться, а Гиз скажет, что ожидал её поражения. Гиз... Вот последний человек, который её предал. Возможно, если бы не оч, армия Генрике не пришла бы сюда. Но что за дело главе Католической Лиги до неё! Что вообще кому-либо за дело до неё... На Марго вдруг накатило ощущение собственной незначительности и абсолютного бессилия. Сейчас, восседая на коне посреди единственных всё ещё верных в этом мире ей людей, теряя остатки гордости и силясь не разрыдаться, она впервые за долгие годы не находила нужных слов, ощущала себя вновь той глупой девчонкой, которая верила в свои сказки, а потом поняла, что всё вокруг одна сплошная ложь. Маргарита сейчас сама себя ненавидела. – А как же вы, Ваше Высочество? – спросил д'Обиак. – Мне не остаётся ничего другого, кроме как принять от моей матери предложение убежища. Право же, господа, если бы был иной выход... Но я действительно его не вижу. Они все это понимали. И на этой ноте взаправду стоило разойтись. У них у всех была своя жизнь, свои семьи. Они не могли бросить всё и дальше следовать за опальной принцессой дома Валуа, королевой Наваррской, потерявшей королевство, графиней Ажанской, потопившей в крови и огне свой город. Должно быть, и на ней лежала печать проклятия дома Валуа. Маргарита удивлялась от них исчезающей точкой на широкой дороге. В сопровождение она согласилась взять всего двух охранников. – Храни вас Господь, Ваше Высочество, – прошептала Элеонора, утирая скатившуюся по щеке слезу. *** Замок Ибуа показался Маргарите совсем маленьким, когда они к нему подъехали. Хотя ей ли теперь возмущаться! Погружённое во тьму каменное здание, стоящее посреди крошечной деревушки с покосившимися развалюхами казалось совсем не гостеприимным. Никто не вышел их встречать. Маргарита сама спрыгнула в грязь и, не обращая внимание на пачкавшиеся ещё сильнее юбки, подошла к воротам, стараясь как можно громче постучать. Прошло достаточно много времени, прежде чем им открыла древняя старуха. – Чего угодно? – скрипящим голосом поинтересовалась она. – Меня здесь ждут. Я... Она теперь сама не знала, как себя называть. – Ах да, Ваше Высочество, добро пожаловать, – не очень то любезно произнесла старуха и запустила их вовнутрь. Во дворе было так темно, что Маргарита не видела ничего дальше расстояния собственной руки. Ночь была совсем безлунная, а звёзды на небе закрыли тучи. Вдруг впереди вспыхнул факел и из тьмы выступило несколько высоких фигур. – Я капитан Луи де ля Жоншер, со мной люди короля, нам велено арестовать вас и доставить в Юссонский замок! – пробасил один из них, буквально тыкая ей в нос документом, подтверждающим их полномочия. Марго опешила. В самом деле ловушка?! Не может быть. Екатерина не могла! Как? Как такое возможно? – Мама... – прошептала она. – Мама, как же так? И пошатнулась, теряя сознание.