Пепел

Рождество пришло в Жуанвиль с ощущением чего-то нового. Наступал новый 1588 год, который, должно быть, понесёт за собой множество изменений. По крайней мере, они все в это верили. Недавние поражения уже забывались, потому что пришло время новых побед. Теперь уже Лига укрепилась настолько, что непомерно требовала от короля, чтобы он принял их условия. – Я требую, чтобы он ввёл инквизицию! Король должен устранять ересь! Пускай он конфискует имущество протестантов, чёрт побери! Гиз, стуча сапогами по полу, нервно мерил шагами большую залу. Собрание лигистов было в самом разгаре. – Ты слеп, брат мой, – промолвил кардинал Лотарингский. – Король сейчас стремится вновь сблизиться с наваррцем. Чтобы противостоять нам. – Он боится, будь он проклят! Герцогиня де Монпансье, единственная женщина, присутствовавшая на собраниях, сидящая посреди нескольких десятков мужчин, со зловещей улыбкой крутила в руках изящные золотые ножницы. Она уже ни раз клялась, что в один прекрасный день собственноручно пострижёт ими Генрике де Валуа в монахи. Только вот день этот никак не наступал. Пару месяцев назад уже казалось, что король попросту сдастся перед их напором. И тут вдруг выясняется, что он вновь поднял голову. И дерзко глядит в сторону гугенотов. Ему, собственно, всё равно, с кем теперь быть союзниками. *** – Римских проституток и то не пользовали по нескольку раз, – едко процедил Карл, обращаясь к сестре, взгляда не открывая от Генриха и Марго, смеющихся на другом конце зала. Он крайне негативно воспринял то, что Гиз вновь с ней сошёлся. Майен твердил, что его брат, верно, повредился рассудком. – Брось, она теперь не опасна, – отмахнулась Мария-Екатерина. – Она будет не опасна только тогда, когла успокоится под землёй. Валуа кусают, даже когда горло у них пережато. А Генрих дурак. Мог найти шлюху и посвежее. Его слова сочились желчью. Мари тоже не была в восторге, когда Генрих вернулся вместе с Маргаритой и поселил её здесь. Герцогиня не забыла, как эта женщина обманывала их, какие амбициозные планы строила. А ещё Монпансье в тайне завидовала ей. Марго всё ещё была неотразима, кажется, на её лицо наложили отпечаток бессмертия античных богинь. Сама же Мари за последний год ещё и порядочно набрала в весе, что прибавилось к её прочим изъянам. Она утратила былую красоту. Но даже она считала, что Карл перегибает. Тем более, Генрих смотрелся таким счастливым! – К сожалению, брат, видимо, любит её. Погляди как он улыбается. – Здесь никто уже не способен любить, – покачал головой герцог. – Генрих, как всегда, тщеславен. Она дочь короля и сестра короля, одна из двух последних Валуа. Если он каким-то образом избавится от своей жены, а затем Маргарита с лёгкостью получит развод со своим еретичным муженьком, Генрих женится на ней и получит прямой путь к престолу. Так он движется путём узурпации. А с Маргаритой это будет уже законное наследование. Всё прозаично, сестрица. – А она? Тоже, полагаешь, преследует корыстные цели? – В этом и сомневаться не приходится. Где бы она сейчас была без него! А с ним она станет королевой Франции, чего всегда желала. Любовь в нашем мире умерла, поверь. Мария-Екатерина не могла ему возразить. В юности она видела бесконечно влюблённых Генриха и Марго. А сейчас они смотрели друг на друга другими взглядами. Что-то было не так. Однако шумное празднество не располагало к серьёзным размышлениям. – Не будем сегодня об этом всём, – с улыбкой сказала она Карлу, поднимая кубок. *** – Потанцуем? – Генрих галантно предложил Марго руку. Она с улыбкой кивнула. Они двинулись туда, где уже вовсю кружились пары под бодрую мелодию, которую играли музыканты. Гиз встал позади, взял её пальцы в свои, другую ладонь уместил на её тонкой талии и повёл в танце. А она ведь и позабыла, какой он превосходный танцор! – Мне показалось, ты какая-то отстранённая, – шепнул он ей на ухо. – Ничего подобного. Просто я не знаю, чем себя занять. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. – А ещё твоя семья ненавидит меня. Пуще прежнего. – Когда тебя волновало мнение других? Он приподнял её над полом и закружил. Она от неожиданности даже испугалась. Затем Генрих вернул её на землю и внимательно взглянул на неё. Маргарита выглядела неизменно восхитительно, даже когда это было неуместно. Но сейчас он был горд тем, что все видят, как прекрасна его женщина. Гизам самое лучшее. На балу собралось множество лигистов, Генрих ничуть не стеснялся появляться при них с Марго. Всё же, когда любовница – принцесса Валуа, недоброжелатели могут только позавидовать. – Не волнуйся, – сказал он, сжимая её руки в своих, – Я сделаю тебя королевой. И на глазах у всех под недоумённый шёпот властно положил пальцы ей на затылок и поцеловал её прямо в губы. Генрих чувствовал абсолютное всевластие и вседозволенность. *** Генрих с Карлом коротали очередной вечер в покоях старшего за бутылкой вина и разговорами. – Ещё немного, и я пойду на Париж, – заявил Гиз, залпом опустошая кубок и протягивая длинные ноги к камину. – Король запретил тебе там появляться, – заметил Карл. – Его мнение здесь учитывается в последнюю очередь. Генрике де Валуа король лишь на бумаге. – И в сердцах богобоязненного народа. Ни у кого нет сомнений в его легитимности. – Зато есть сомнения в способности править! – Ты стал люслишком неосторожен в своих высказываниях. Майен проявлял осторожность. Он не обладал безрассудной храбростью брата, зато мог трезво мыслить. Генрих пугал его в последнее время. Он уже не скрывал своего желания силой занять французский престол. Вот так вот взять и сменить династию. Кажется, Гиз верил, что теперь ему всё можно. Теперь, когда он богатейший человек во Франции, его армия состоит из преданных ему людей и лучших наёмников, а также он контролирует королевские войска. И настрадавшийся французский народ, который уже буквально голодает и животным воем исходится, не в силах выплачивать налоги, которые выше небес поднял Валуа, тоже видит в герцоге свою надежду. Генрих ухмыльнулся, пальцами проводя по шраму на лице. Не зря он всю жизнь провёл в боях. Теперь цели его так близки. – В наших жилах течёт кровь Борджиа*. Что если я – новый Цезарь Борджиа, перед которым на коленях стояла вся Италия? Что если я по его подобию пойду покорять Францию, только доведу дело до конца? – произнёс он с горящим взглядом, в котором отражались языки пламени. Карл видел, что гордость закрыла ему глаза. – На роль Цезаря Борджиа есть другая кандидатура, – съязвил он. – Помнится, он спал со своей сестрой. Генрих дёрнул я в сторону и резким движением схватил брата за горло. – Ещё раз повторишь эти грязные слухи – я убью тебя! О семействе Валуа давно уже ходили сплетни. Чего только не говорили, но о брате и сестре в народе шептались активно. Особенно, после её последнего пребывания в Париже. Всем известно, какой грешник король Генрих III, его нынче некоторые называли "Наисаианейшим Величеством". А про Маргариту поговаривали, что она ведьма. – Да отпусти же меня! – прохрипел Карл. – Я лишь неудачно пошутил. Но Генрих, увы, знал, что злая шутка эта не так далека от истины. Он ещё помнил, что случилось много лет назад. Гиз не задавал Маргарите вопросов о том, что было, когда она находилась в Париже. Он не хотел больше знать о её отношениях с братом. Только вот ревнивые фантазии всё равно терзали сердце герцога. И заставляли ненавидеть этого проклятого Валуа ещё больше. Они оба понятия не имели, что за дверью в это время стояла Маргарита, прислонив ухо к замочной скважине. Она и сама не знала, зачем подслушивает. Кажется, это был уже условный рефлекс. Наконец, отойдя в сторону, она прислонилась к стене и медленно сползла по ней, закрывая лицо руками. Из глаз потекли слёзы. Ей не хватало воздуха. И она хотела домой. -------------------------------------------------------------------- Дед Генриха Эрколе д'Эсте был сыном Лукреции Борджиа