Верни мне веру

                    Языки нахлынувшего пламени объяли могучие деревья у края лесной деревни, ветхие дома окутали удушливые клубы дыма. Люди, захваченные врасплох ночным набегом, метались в панике, пытаясь укрыться от вездесущего огня; не сдерживая истерических криков, звали потерявшихся в толпе родных и близких. Те, кому повезло ускользнуть раньше, покинули окружённую недругами деревушку. Но всё же остались и те, кому пришлось встретиться лицом к лицу с ужасающим нашествием беспощадного пламени. Сонные, абсолютно растерянные, селяне выскакивали из домов в домашних рубашках и сорочках, когда огромный стальной колокол в беззвёздной ночи забил тревогу.       — Быстрее, поторопитесь! — кричала полная женщина в чепчике, спеша к стойлам. Когда одна из её старших дочерей вскочила на встревоженную кобылу, мать впопыхах подсадила в седло маленькую девочку, которой было не больше шести годов от роду.       — Мирелия, скорее! — прокричала наездница, приметив рыжеволосую девушку, выскочившую из вспыхнувшего от вражеской стрелы дома. Бежавшая прижимала к себе двухлетнего мальчика, напуганного всеобщей паникой.       Огонь разгорался с новой силой, будто пытаясь догнать несчастных, лишить их возможности скрыться. Женщина, пыхтя и охая, с трудом взобралась на второго жеребца, принимая из рук подоспевшей завёрнутого в простыни ребёнка.       — Мирелия, к нам, бегом! — прокричала другая наездница, едва сдерживая взволнованную лошадь. Та беспокойно вскидывала голову, неодобрительно фыркая. Вторая девушка что есть силы хлопнула по крупу стоящего рядом жеребца, и он, звонко заржав, бросился прочь. Поспешив к ожидавшим её родным, девушка хотела ухватиться за протянутую ей руку, когда огромная балка с выгоревшей крыши дома с оглушающим треском повалилась на землю, подняв в воздух сотни обжигающих искр. Лошадь в ужасе встала на дыбы, а её всадницы с криком шлёпнулись на землю.       Оглушённая падением, Талиси забегала глазами по проносящимся мимо людям. То и дело мелькали такие же обречённые, перепуганные лица. И именно в этот самый момент, когда вера покидала перепуганную душу, появились те, кто мог помочь. Лучшие друзья, наречённые братья, прославленные наездники. Несколько коренастых всадников показались из ниоткуда. Они уверенно приближались к горящим, обваливающимся домам и, услышав знакомые голоса, придержали жеребцов, пытаясь разглядеть пострадавших среди клубов дыма.       Мирелия помогала упавшим наездницам подняться на ноги. Девушка звонко окрикнула верховых по именам, когда мимо со свистом пролетела остроконечная стрела, задев тёмно-рыжие кудри.       — Помогите нам! — срываясь на визг прокричала вторая, едва сдерживая подступивший к горлу кашель. Всадники остановились в паре метров. — Скорее!       Но тут произошло то, чего никто не ожидал. Мужественные ребята, которые звали себя гордыми заступниками деревни, заметили силуэты врагов, показавшихся из-за стены горящих деревьев. Тут же одёрнув своих жеребцов, они умчались прочь, не колеблясь между подвигами и спасением собственной шкуры.       Девушки переглянулись: в глазах обеих застыли безнадёжный страх и покорность судьбе. Было слишком поздно что-либо менять. Приспешники тьмы приближались со всех сторон. Они, будто муравьи, вылезали из ночного мрака, зажимая детей в кольцо. Времени, чтобы скрыться, не осталось. Девушки замерли на пороге смерти, готовые встретиться с ужасом, который поглотил бы их бесследно.       — Надо уходить! — пытаясь перекричать бушующее пламя, бросила Мирелия. Но Талиси не видела выхода из засады, в которой они оказались. Разве что им оставалось надежно укрыться среди горящих развалин, уповая на невнимательность врага.       — За мной! — она прижала к себе маленькую девочку, пробираясь сквозь удушливый жар к опустевшему стойлу. С трудом открыв нагревшуюся калитку, девушки проскользнули внутрь. Засев в дальнем углу, они прижались друг к другу, крепко зажмурив глаза. Надежда спастись от огня и зорких глаз врага за стенами лошадиного прибежища снова затрепетала в напуганных сердцах.       — Присмотри за ним, хорошо?       Девушка крепко прижала к себе маленького мальчика, совсем не понимающего, что происходит. Девочка чуть постарше, с такими же, как у сестры, волнистыми, до колен, волосами, стояла напротив, не сдерживая крупные слёзы, утирая раскрасневшийся курносый носик рукавом широченного свитера. Ещё немного простояв на коленях перед детьми, виновница всеобщих страданий поднялась, передала детскую ладошку в дрожащие руки, схватила с пола набитый наскоро заплечный рюкзак и сорвалась с места.       Молниеносно выскочив из дома, она ловко забралась на спину игреневого жеребца, уверенно потянув на себя поводья. Сомнения грызли её изнутри, сердце обливалось кровью, но она знала, что если не сможет уехать сейчас, то и после не получится. И ни громкий крик женщины, которая неуклюже бежала следом, умоляя дочь одуматься, ни душераздирающий плач сестрёнки, зовущей по имени, не остановил её. Она ясно видела свою цель, с того самого рокового дня, когда жизнь перевернулась с ног на голову. И она прекрасно знала цену своих поступков.       Последние лучи заходящего солнца осветили пыльный тракт кровавыми пятнами, и огненный шар скрылся за резным силуэтом гор вдалеке. Мрачный плащ наступающих сумерек окутал всё вокруг, придавая пути неестественно загадочный, пугающий вид. Дорога, поначалу пропавшая из виду в потёмках, постепенно начала озаряться тусклым сиянием показавшейся луны, и тысячи сверкающих алмазами звёзд рассыпались на иссиня-чёрном небесном полотне.       Давно миновала полночь, когда сумеречная странница, вконец утомлённая дорогой, остановилась у края обложенной кирпичом тропы, чтобы набраться сил на дальнейший путь. На сытный ужин рассчитывать не стоило, поэтому пришлось легко перекусить тем, что успела ухватить из дома. С сожалением вспомнив, что мать нажарила хрустящих пирожков для вечерней трапезы, путница раздосадовано расседлала жеребца и улеглась под открытым небом, закутавшись в тёплый начёсанный плащ, от которого сладко пахло полевыми цветами, травами и домашним уютом. Поначалу, ворочаясь с боку на бок, она долго не могла уснуть на твёрдой земле в непривычном месте, желание оказаться дома на мягкой кровати росло с каждой минутой. Но потом усталость взяла своё, и девушка, сама того не заметив, провалилась в глубокий сон.       Тлеющие угли, треск догорающей древесины. Жар немного спал, и теперь ночной воздух был пропитан ядовитыми облаками тягучего дыма. Но скользких тварей, копошащихся в сгоревших развалинах, это не останавливало. Они жадно врывались в опустевшие прогорелые дома, разрушая уцелевшее добро. Их было много, очень много. И все жутко гоготали в один голос, отхаркивались и сквернословили. Ругались за найденные блестящие мелочи.       Плотно прижавшись друг к другу, сокрытые от вражеских глаз литыми решётками стойла, тихо сидели молодые девушки. Одна из них незаметно выглядывала из-за резных прутьев, наблюдая за обстановкой вокруг. На руках у второй, уткнувшись в её жилетку носом, сидела маленькая девочка, копия своей старшей сестры.       — Ш-ш, они приближаются! — прошипела наблюдательница, опустившись вниз. — Их там слишком много, они шныряют по всем дырам.       Ребёнок всхлипнул.       — Надо уходить, сейчас!       — Нет, Талиси, они заметят нас. Я видела, они слишком близко.       И правда, звуки шаркающих ног и грязные ругательства нарастали с каждой минутой. Девушки были пойманы в ловушку. Бежать было некуда. И если им удалось перехитрить коварное пламя, то эти уроды найдут их в два счёта.       — Надо что-то делать, — едва слышно прошептала Мирелия, прислушиваясь. На мокрое лицо налипли рыжие пряди. — Если отвлечь их на время, у вас появится шанс проскочить к опушке незамеченными.       — У вас? — недоумённо прошипела вторая. — Нет, мы либо уходим вместе, либо остаёмся здесь.       — Не будь эгоисткой! — Она кивнула в сторону маленькой девочки. — Подумай о сестрёнке.       — А ты разве не моя сестра? — Мирелия одарила говорящую ироничным взглядом.       — Не смей, — Талиси ухватила ее за рукав, когда та привстала с места. — Ты с ума сошла?       — Они не собаки, они не побегут за брошенной палкой! Их придётся отвлечь, — уперлась сестра.       — Нет, Мирелия, прекрати упрямиться, умоляю тебя. — В тихом шёпоте проскользнула нотка истерики, и твари, рывшиеся в куче барахла неподалёку, насторожились.       — Ну всё, они направляются в нашу сторону.       — Остановись, мы придумаем что-нибудь, надо только…       — Нам вместе не уйти. Их слишком много.       — Сейчас, сейчас, должно же быть что-то…       — Талиси. Они слишком близко.       — Секунду, дай подумать… — Талиси растерянно бегала глазами вокруг себя, в надежде найти хоть что-нибудь, чем можно было защититься. — Может быть… Мирелия?       Стальная калитка со скрипом отворилась, и покинувшая укрытие девушка замахала руками перед лицами полоумных существ. И перед тем, как с громким криком броситься бежать в обратную сторону деревни, она в последний раз окинула взглядом близких. Одарила их полуулыбкой.       Вторая, обмерев, смотрела сквозь стальные прутья, как несколько десятков врагов бросились за медной макушкой. Не будь на руках Талиси ребёнка, она бы и секунды не подумала, кинулась бы вслед за сестрой. Встала бы между ней и врагами, отдала бы свою жизнь за неё. Но маленькая девочка крепко вцепилась в её одежду, заливаясь горячими слезами. Безмолвно просила о помощи. И Талиси не могла поступить иначе. Не могла рисковать ещё одной невинной жизнью.       Не в силах сдерживать набежавшие слёзы, она плотнее прижала к себе ребёнка и как можно быстрее проскользнула в приоткрытые ворота. Достигнув опушки, она обернулась на звонкий крик Мирелии. Её повалили наземь, скрутив тонкие руки за спиной. Талиси зажмурилась на секунду и понеслась прочь, в самую чащу бесконечного леса.       Горячее солнце нещадно жгло глаза. Сонная путница, едва вернувшись к реальности после пробуждения, вскочила с места как ошпаренная. Она с ужасом осознала, сколько времени было упущено, пока она нежилась в мягком плаще, словно в родной кровати. Наскоро убрав разложенные вещи, она попыталась собрать длиннющие волосы, но волнистые локоны не слушались. Осознав, что оставила дома расчёску и ленты, девушка простонала. Ничего, кроме небрежного пучка где-то на затылке, смастерить не получилось. Проблем прибавилось, когда, забравшись на спину своего жеребца, держаться в седле оказалось невыносимо больно после вчерашней езды. За неимением никого, кому можно было пожаловаться, странница продолжила свой путь, понимая, какая долгая дорога ждёт впереди.       За всё время путешествия по пустынному тракту она не встретила ни единой живой души. То ли злобные твари распугали и уничтожили всё и всех в округе, то ли люди сами покинули эти запыленные глухие места в надежде на лучшую жизнь. Так, следуя по грязным вытоптанным следам нескольких десятков громадных ног, девушка продержалась в пути ещё пару дней, оставшись в компании своего жеребца, оторванная от дома и преследуемая собственными удручающими раздумьями.       Шёл третий день пути, когда она осознала, что приключению придёт не самый счастливый конец, если срочно не найти источник чистой воды для пополнения иссякших запасов. Все найденные дома фляги опустели до дна, питья осталось совсем немного. По глупости своей, она успешно пересекла шумную речушку тем же утром, хорошенько напоив коня и даже не подумав о себе. Назад возвращаться было поздно и оставалось только надеяться на то, что по пути встретится какой-нибудь забытый всеми ручеек.       Но таковой пока не попадался. Тем временем наступил полдень и, вдобавок к невыносимой жажде и тупой боли от езды без продыху, ясное лазурное небо затянуло тяжёлыми, давящими, угольно-серыми тучами, нависшими прямо над землей. Постепенно поднимался ветер, на который девушка поначалу не обратила внимания. Но лёгкий тёплый ветерок начал набирать силу по мере её продвижения, и вскоре пыль на мощённой дороге начала отрываться от земли. Со временем она поднималась всё выше и выше уже не лёгкими облачками, а клубами, густеющими с усилением ветра. Странница старалась не сбиться с дороги, хватаясь за последние видимые следы, заметённые серой грязью. Глаза начали слезиться от пылищи и песка, а дорога вовсе пропала из виду. Поднялась страшная буря, было нечем дышать и приходилось закрывать нос и рот рукавом, чтобы хоть как-то защититься от порывов набегающего вихря. Оказавшись в западне, она старалась вглядываться вперёд, но тщетно: не слышно было ни стука копыт о кладку, ни чёрных следов, ведущих вдаль. Она сбилась с пути.       Ветер в ушах завывал диким зверем. Всадница силилась отыскать хоть какое-то укрытие, но в бездорожье шансы на тёплый приют были куда ничтожней, чем на тракте. Слёзы выступили на глазах, волна необъятного страха окатила с ног до головы, на душе залёг тяжёлый камень вины за всё случившееся. Сейчас она отдала бы многое, чтобы вернуться домой. Но обязательства вынуждали двигаться дальше. Вдруг среди тёмных облаков пыли и песка промелькнула громадная тень и, зависнув над землей на долю секунды, снова растворилась в пыльных клубах. Конь заметно насторожился, упершись копытами в землю, а наезднице показалось, что она отчётливо видела крылья существа. Дрожащими руками она покрепче сжала уздцы и подала в бока жеребцу, чтобы он продолжил движение. Зверь снова промелькнул невдалеке. На этот раз путница была уверена в увиденном: впереди, скрываясь за завесой разыгравшейся нешуточной бури, парил дракон. Такой, о каком она слышала в детских сказках. Он то и дело запугивал утомлённое дорогой животное, подлетая совсем близко, так, что можно было почувствовать, как ветер усиливается от взмаха его крыльев. Взлетая ввысь и опускаясь, он реял над головой путешественников, чёрной тенью нависая на их пути.       И без того напуганная, девушка чувствовала, как силы покидают её, и теперь перспектива быть вмиг съеденной или сожжённой заживо казалась не такой удручающей, как умирать в муках от жажды и голода в неизвестных краях. И когда она без сил упала на спину жеребцу, в голове промелькнули далёкие отголоски струнной мелодии. Переливчатая музыка звучала так отчётливо и мелодично, будто и вовсе не было никакого бушующего ненастья вокруг. Стоило вновь поднять голову, как мелодия стихла. Вверху снова нависла крылатая тень.       Все сомнения отчего-то отпали разом. Быть может, думала она, и дракон, и буря, и даже эта чарующая музыка, то нарастающая невдалеке, то вновь стихающая за воем ветра, — всё это плод измученного жаждой и палящим солнцем разума? И, раз дороги назад всё равно не отыскать, не стоит ли проверить? Может, там, откуда льётся напев, и вправду есть те, кто может помочь? А если это всё наваждение — тогда тем более, терять совсем нечего.       Как следует дёрнув едва стоящего на ногах жеребца за уздцы, она направила его в колкое марево из облаков пыли. Среди серых туч всё так же беззвучно парила драконья тень, но это не останавливало странницу. Она упорно пробивалась вперед, на зов завораживающего мотива самых различных инструментов. И вот уже музыка не прерывалась в гуле стихийного ненастья, а играла всё отчётливее и громче. Вокруг себя девушка начала замечать редкие деревья, всё так же укрытые пеленой пыльных облаков. Но буря становилась всё тише, а пролесок — всё гуще. Из непроглядной жаркой пустыни путники оказались в зелёном лесу, окутанном лёгким, едва заметным туманом. Дышалось здесь намного легче, сразу прояснился разум, а воздух казался кристально-чистым. Перед тем, как потерять сознание, всадница в последний раз оглянулась: там вдалеке всё так же неистово бушевал ветер, а среди коричневых песчаных клубов зависла огромная тень.