***
Ладно, несколько книг.***
Ладно, несколько книг и парочку блогов.***
Несколько книг, пару блогов… … и «Реддит». Но на этом всё. Потому что он не мудрил.***
Очень удачно сложилось, что ко времени, когда он создал аккаунт, заполнил профиль и начал писать омегам, Бен восполнил запасы по назначениям врача — блокаторы, да ещё дополнительные препараты, которые доктор Холдо настоятельно советовала принимать, когда бы ни появлялось это «стремление Скайуокера-альфы управлять неуправляемой вселенной». (Холдо издавна знала его семью.) Поэтому когда Бен начал разговаривать с Рей, то смог переступить через себя и признаться ей, что он может оказаться… не очень хорошо осведомлён. Обо всём этом. Похоже, это её не отпугнуло. Они договорились о встрече. И это было хорошо. И хотя Бен добавил ещё три мили в дневную пробежку, он не ходил в спортзал и не избивал боксёрскую грушу до вывиха костяшек. Потому что люди, живущие мало-мальски вменяемой жизнью, не доводят фитнес-тренеров до нервного тика. *** Бен был целомудрен (как-то так сложилось), но не невинен. Он объездил весь мир, повидал такое, что лучше бы забыть, делал такое, о чём никогда никому не рассказывал. Он вытащил Армитажа Хакса, самого лютого говнюка-омегу, какие только бывают, из стольких передряг, что их точное количество никто из них уже и не вспомнит. (К счастью для них обоих, их взаимное отвращение было гораздо, гораздо сильнее любых базовых первобытных инстинктов. Фазма, внушающая небеспричинный страх альфа, наконец приняла Хакса под своё крыло и держала этого бешеного барбоса под некоей видимостью контроля; надо надеяться, однажды она безо всякого стеснения его прикончит, раз уж Сноук мёртв.) Он наблюдал за кошмарной свистопляской отношений двух своих родителей-альф (такое вообще не должно быть возможным, но никогда не говори Скайуокеру, что он не справится). Он видел, как люди сходятся наихудшими способами. У него была уйма примеров того, как не надо делать. А теперь. Как сделать это правильно. Красная нить, проходящая через все те книги, блоги и реально ёбнутый «Реддит», приводила вот к чему: задача альфы — заботливо помогать омеге преодолевать течку. Если бы дело было в обычном проникновении, можно было бы обойтись вибратором с утолщением в форме узла. Омегам на фундаментальном биологическом уровне было нужно нечто большее. Им нужно было чувство безопасности. Уверенность. Им нужны были одеяла, потому что большинству из них нравилось гнездоваться. Им надо было иногда напоминать о еде. Им надо было чувствовать себя центром вселенной. И конечно же они испытывали потребность быть хорошенько, всласть выебанными. (Не похоже, чтобы часть про проникновение была неважна.) Бен был совершенно уверен, что сможет всё это обеспечить. Ведь альфы заботились об омегах с начала времён. Штука была в том, чтобы позаботиться конкретно о Рей, Мусорщице — что бы это ни значило, — чьих предпочтений он не знал, и которая едва назвала своё имя. Омега Рей — которую Бен был бы просто счастлив сделать на пару дней центром вселенной — не уточнила, какие блестящие предметы она предпочитала размещать в своём гнезде. Фигурально выражаясь. Что ж. Он был не лучшим собеседником: среди черт, что он унаследовал от своего кошмарного семейного древа, обаяние не значилось — но он справится. Рей ясно дала понять, что они встретятся до того, как течка наберёт обороты. И у них будет время, чтобы немного друг друга узнать. Всё должно было пройти как по маслу.***
Итак, суть: Бен Соло оказался совершенно не готов к Мусорщице Рей.***
— Прошу… — Понимаю. Она выгибается под ним дугой, стеная. — Прошу, Бен. — Всё нормально, — говорит Бен. Голос немного охрип, да, но Бен всё ещё говорит. Рей глубоко засосало в жёсткую течку, в великолепный хаос гормонов и жадной похоти. И он с радостью даст ей всё, чего она желает, но это непросто, когда она слишком увлеклась, чтобы обращать внимание даже на элементарную физику. Если она не перестанет извиваться, он не сможет… — Всё нормально, Рей. Ногти впиваются ему в спину. — Мне надо, чтобы ты… — Я знаю. — Альфа… — Рей. Не дёргайся. И она тут же замирает. С волосами, слипшимися от пота, хватая ртом воздух, она смотрит на него распахнутыми глазами, тихая и покорная, и это божественно. Так-так, значит, вот чего она хочет. Чтобы он говорил с ней, как с новобранцем Первого Порядка, волю которого твёрдо вознамерился сокрушить. Это он может. — Я тебе помогу. — Он снимает её руки со своих плеч и заводит их ей за голову, удерживая за запястья. — Я тебя трахну. (Он ощущал раньше запах омег в течке, но какие-то случайные, доносимые ветром ароматы не идут ни в какое сравнение с Рей, несомненно лгавшей о том, что она из Лондона, горячей и истекающей под ним, уже наполненной его спермой и буквально умоляющей дать ей больше. Они даже не в одной галактике.) — Не надо волноваться. — Добрые слова, произносимые тем же тоном, к которому он прибегал, приговаривая кого-то к смерти. — Я дам то, что тебе нужно. Выражение её лица душераздирающее. — Обещаешь? — робко спрашивает она. — Обещаю. Он скользит внутрь, она снова выгибает спину, и ох, ебать. Так много всего он теперь понимает. Он понимает, почему люди разрушают миры. Целые миры. Да просто ради вот этого ощущения. Пока ебёт её, он зарывается лицом в изгиб горла, туда, где её аромат сильнее всего и где он чувствует, как её стоны вибрируют у него на губах. Шершавое пятнышко её железы на вкус понятное, изумительное. Эта часть так же естественна, как он и надеялся; эволюционировавшие миллионы лет инстинкты направляли его безупречно, и сейчас они подсказывают ему задрать одну её ногу, положить к себе на плечо и вбиваться глубже, вдалбливая её в матрас. (Другая часть не так естественна. Он не знает, отчего она плакала два часа назад, но из-за ступора спросить так и не решился. Он не знает, почему она утёрла слёзы и снова его трахнула, а дознаваться сейчас бесполезно, потому что она улавливает смысл лишь коротких фраз, и то во время сцепки. Он не понимает…) — О, прошу, — молит она. Ей по-прежнему чего-то не хватает. — Прошу… — Чего же ты хочешь, Омега? Скажи. И через миг, застенчиво — каким-то образом застенчиво, вопреки тому, что оба они полностью голые, что он у неё внутри, что его таз лупит о её бёдра с каждым рывком — она произносит самую дикую нелепицу, которую только можно представить: — Тебе это нравится? Бен останавливается. Вот насколько абсурден этот вопрос. — Мне это нравится? — Он поднимает голову, растерянный. Чуть ли не оскорблённый. — Нравится ли мне? Рей пару раз моргает, поволока в её глазах немного рассеивается. На щеках, среди веснушек, загорается лёгкий румянец. И она отводит взгляд. — Не важно, — мямлит она. Нравится ли ему это. Бен подаётся назад, переворачивает её на живот и врывается обратно внутрь прежде, чем она успевает сделать вдох. — Тебе и впрямь нужно, — с трудом произносит он, стискивая её бёдра, чтобы обрести опору, — чтобы я рассказывал, как это приятно? Она захлёбывается. — Да, пожалуйста. Ох. Вопрос задумывался как риторический. Слова никогда не были его коньком. Бросать, ломать — это да, но «Используй слова, Бен» — нет. Однако он может попытаться. Возможно, не совсем внятно — не тот момент, — но… … если его омеге нужно, чтобы её альфа сказал это, тогда… … Она толкается задом обратно к нему, и, созерцая её изгибы, с ямочками и тенями, он хватает её за волосы, и правда выходит наружу, пока внутри неё выпускается узел: — Да я бы убил за это. Рей задыхается, и новый выплеск смазки облегчает ему путь, пока он втискивается глубже. — Я бы убил… — Он наклоняется над нею, вытолкнутый на неведомый ему доселе уровень искренности, пока её вагина сжимается на нём волнами. — Я монстр, но я бы совершил вещи гораздо хуже, чем те, что когда-либо совершал, потому что ты так хороша, Мусорщица… Ебать, а ещё всё, что он когда-либо знал об оргазмах, было заблуждением, потому что он даже не представлял, что вселенная может вот так распадаться на атомы и заново собираться воедино. Он не имел понятия, что что-то может казаться таким прекрасным, как Рей, вся в смазке, кричащая, обезумевшая под ним, которая благодарит его за то, что он её ебёт, за то, что он её трогает. Словно это не он — тот, кто должен стоять перед ней на коленях.***
Со сцепкой со спины гораздо легче управляться, чем когда это происходит лицом к лицу; Рей безупречно ровно попадает во все выступы и впадины его торса. Когда он гладит её по волосам на затылке, она удовлетворённо вздыхает. Твоя Омега довольна. Вот ради чего ты существуешь. Да. Вот ради чего он существует. Вот он, тот самый центр вселенной. Теперь всё в мире действительно обретало смысл. И так Бен размышляет об этих приятных, сумбурных сцепочных вещах… … до того мгновения, пока не замечает у Рей железу запечатления, а на ней — шрамы от зубов.