***
А когда она просыпается… М-м. Альфа. Ноющая боль в животе смягчается до чего-то менее резкого, но более всеобъемлющего. Кажется, что всё внутри отяжелело. Рей потягивается, растопыривает пальцы, разминает носочки. Она шарит позади себя, и о, да, Бен тут. Голый, в (их) кровати. Бодрствует и ждёт её. Ох. Он такой… — Привет, — говорит она. — Привет. — Который час? — Раннее утро. Очень раннее. — Он наполовину твёрдый, она чувствует это ляжкой. — Ты вырубилась часов на пять. — М-м. Ты не спал? — Нет. Альфа. Альфа, альфа, альфа. Приглядывает за тобой, пока ты спишь. Неусыпно оберегает от захватчиков. Следит, чтобы его Омега была в целости и сохранности. Ты всегда будешь в безопасности, пока твой Альфа рядом. Ох. Безопасность. Да. Хорошо. Вагину смазывает очередной поток выделений. Должно быть, Бен почувствовал запах — конечно, твой Альфа его чувствует, он настроен на твои потребности, вопреки непростому началу ты доставила ему удовольствие, ты была Хорошей Омегой, и теперь он тебя вознаградит, — потому что он издаёт тихий, неясный звук и накрывает её собой. — Всё в порядке, — бормочет он, ладонями раздвигая пошире её колени. — Я тебя понял. Да. Хорошо. Рей цепляется ногами за талию Бена и вынуждает его перекатиться на спину. Он удивлённо моргает, но руки всё равно тянутся к её бёдрам. — Так, Омега? — говорит он, усаживая её поудобнее поверх теперь полностью эрегированного члена. — На этот раз так? Но Рей оставляет его слова без внимания. Конечно, она хочет на этот раз так, да как угодно, на самом деле. Конечно, она хочет его внутрь себя, хочет ощутить, как он набухает, пульсирует, заполняет. Это и без слов понятно. Хотя бы миг. Ещё миг, чтобы посмотреть на него, чтобы… — Погоди, — говорит она, когда он протягивает руку, чтобы пристроиться. — Подожди, Бен, пожалуйста. Он ждёт. Он от этого не в восторге — это заметно, — но ждёт. Такой плечистый, размышляет Рей мечтательно. Она исследуют его плечи, ладонями водя по твердокаменным изгибам каждого мускула. Альфа, альфа, альфа. — Ты очень силён, не так ли? Бен хмурится, глядя на неё. — Так, — соглашается он, и у него меж бровями пролегает морщинка. — Ты мог бы меня поднять. — Да. — С лёгкостью. — Да. — Он движется под ней, и член дивно скользит под её влажными складками, явно в нетерпении вернуть её к делу. — Рей… Она льнёт к нему, вжимается поцелуем в пульсирующую артерию на горле. — Ты хорошо пахнешь, — шелестит она, проводя носом по ароматической железе. — Как и ты. — Но не так, как ты. — О, ничто не сравнится с этим альфой, с Беном. У него запах самца, вкус самца; он покрыт суточным потом — и его, и её. Ей хочется, чтобы он оставил этот аромат на ней повсюду, оставил его внутри. Его руки. Его грудь. Рей трогает губами каждый дюйм, чтобы убедиться, что он ей не примерещился. Альфа. — Бен, — шепчет она. В ответ он стонет, и его руки непроизвольно стискивают её бёдра до синяков; он уже ощутимо сильнее скользит вдоль месива меж её ляжек. Дай ему тебя наполнить. Омега-ипостась спешно отдаёт приказы. Позволь ему запечатлеться с тобой. Храни его очаг. Носи его детей. Они были бы такими сильными, правда? Его дети и её. Они могли бы править мирами. Она берёт его лицо в ладонь. Бен жадно льнёт к её прикосновению, покусывая внутреннюю сторону запястья острыми, неровными зубами. Под кончиками её пальцев — шершавый шрам, разрезающий его щёку. — Откуда он у тебя? — спрашивает она. — Кто? Она проводит вниз по шее линию языком, прямо по развороченным тканям. Рык, что вибрирует в его груди, словно не принадлежит человеку. — Он. Этот Альфа дрался с другими Альфами и одолел их. Если ты будешь его, никто тебя и пальцем не тронет. Никто тебе не навредит. Ты больше никогда не будешь одинока. — Зачем тебе это знать? — Просто хочется. Пожалуйста, Бен… — она не может перестать ёрзать на нём, на жёстком рельефе его узла, набухающего в основании члена, — я буду такой послушной, прошу, скажи, ты… ты… — Я что? Скажи это. Она обрывает череду поцелуев на его груди, чтобы взглянуть ему в глаза. Выражение его лица… Что ж. У неё перехватывает дыхание. — Скажи это, — повторяет он мягко. Кровь стучит у неё в висках. — Убил ли ты кого-то, когда получил этот шрам? — Убил. Что ещё? Хочешь знать почему? — Да, да, и… и как. Ты никогда больше не будешь бояться, Омега. Не с этим Альфой за тебя. Бен подхватывает её и бросает на кровать, вниз лицом. — Хорошо, — рычит он ей в ухо, наваливаясь на неё сзади. Его мощное тело вжимает её в матрас, и одному богу известно, что ещё он мог бы с ней сотворить, если б… — Но после этого ты меня не захочешь. — Захочу, обещаю, я захочу. Он выдыхает, врывается глубоко и — да, спасибо, спасибо, Альфа — начинает трахать её так свирепо, что ей приходится держаться, ухватившись за простынь, чтобы оставаться на месте. — Отец умер, — говорит он, просовывая под неё руку и нашаривая грудь, — но я не поехал домой. Потом умер дядя, и я опять не поехал. Потом умерла мать. И я решил вернуться домой. Господи, она этого не вынесет, он слишком большой, и он ебёт её слишком жёстко, она задохнётся, она треснет по швам, и это абсолютно… — Я сказал боссу, что увольняюсь, ибо моя мать умерла, а она ненавидела мою работу. Но он сказал «нет». Я отдал ему всё, что у меня было, а он сказал «нет». Тогда я его убил. Он начинает выпускать узел, но всё равно двигается, продираясь, и возьми себе всё, Альфа, я отдам тебе всё, я раскрою своё тело, лишь бы ты всегда был за меня… — Он порезал тебе лицо? — Я располовинил его прежде, чем он понял, что уже мёртв. — Ох, ох… — Меня достал мечом один из охранников. Я убил и их. — Предплечьем он вжимается в кровать, рядом с лицом Рей, поддерживая свой вес так, чтобы не сокрушить её. Она трётся своей ароматической железой о его, прямо перед собой, затем с силой впивается в неё зубами, пронзая кожу, и Бен стонет; член уже слишком набух, чтобы трахать, заперт глубоко внутри и пульсирует… — Я убил их всех, Рей. Затем я пришёл домой и похоронил мать. Рей кончает со вкусом крови на языке.***
После она не может перестать его трогать. Много часов подряд. Он молчалив и смущён, но ей всё равно; разумеется, они продолжают трахаться, но ещё она хочет просто к нему прикасаться. Он безупречный, правда. Светлокожий, и испещрённый шрамами, и безупречный. Венец тысячелетий эволюции, он здесь, с ней, защищает её в её течной беззащитности. Он выбрал её, чтобы оберегать, и охранять, и одаривать своим семенем. Омега Рей не может вообразить, буквально не может вообразить себе лучшего спутника, чем этот альфа. И поэтому так жаль, что несколькими оргазмами спустя он отказывается её укусить.