Гром, молния и звезды

      Через пару дней все разъедутся на каникулы. Замок, как обычно, опустеет, а меня ждёт унылое поместье. День прошёл быстро, возможно, потому что я, не отрываясь, читал. После ужина меня вызвал директор. Я не задумывался, для чего, а просто шёл по знакомым коридорам. Сказав пароль «соленый сахар», я оказался в уже привычном, но по-прежнему чудном кабинете. Всегда было интересно, как профессор не задевает эти многочисленные вещи, затрудняющие проход. Директор сел за стол и пригласил сделать то же самое.       — Добрый вечер, Драко, — весьма устало поприветствовал он меня.       — Добрый, профессор.       — Я вызвал вас сюда, дабы сообщить важную информацию. Итак, начнем. Во-первых, что касается мисс Паркинсон и запрещённого приворотного зелья. Она призналась, что сделала это, но также призналась в том, что варила его не она, а отличница с Когтеврана. Не буду углубляться в личности, но она все перепроверила и не допустила ошибки. Из чего я сделал вывод, что ее зелье было испорчено кем-то намеренно.       — Но профессор, как кто бы то ни был мог знать, что Кэтрин попадется нужный стакан?       — Существует достаточное количество способов, чтобы это совершить. Причём как магических, так и магловских.       «В таком случае, нападавший был в Хогвартсе.»       — Да, Драко. Нападавший в Хогвартсе.       Удивление от ответа на мои мысли быстро сменилось вопросом.       — Но тогда выходит, что Коул все также в опасности.       — Верно, — слишком спокойно ответил Директор.       — И вы уже решили этот вопрос, — утвердительно ответил я его реплику. Получив положительный ответ, я ожидал изложения плана.       — Это вторая причина, по которой я вас вызвал. Мисс Коул опасно находиться в школе, и ещё опаснее дома. Посему я утром отправил письмо вашим родителям, с просьбой о том, чтобы мисс Кэтрин Коул провела каникулы в вашем защищённом поместье. В это время мы проведём поиски и расследования.       Осознание шло очень медленно. Несовместимые слова мелькали отрывками. Коул и мои родители. Поместье и Рождество с Коул. Мда, это будут точно незабываемые каникулы...       — Я, пожалуй, пойду собирать вещи, а заодно и зайду к Коул.       Директор, не выразив возражения, пожелал счастливого Рождества. Я шёл с мыслями о поездке. Сомневаюсь, что это будет счастливое Рождество, особенно для Коул. Моя семья не слишком акцентирует внимание на любых важных для всех событиях. Как бы это ни было странно, я мысленно отгонял от себя разгадку на вопрос о том, кто же все-таки запал в сердце Гриффиндорки. Хотя, мне должно быть все равно, мне было далеко до этого состояния. Но, тем не менее, я так и не ответил на этот вопрос, а лишь в очередной раз промотал список, с кем она танцевала в тот вечер. Туда входил и один из Уизли под копирку, и несколько парней с Когтеврана. Почему-то назойливо витали мысли о себе, ведь я тоже там был, но я отгонял воспоминания об этом, потому что было странно такое вспоминать, будто это было неприемлемо. А может, я просто боялся, что если буду вспоминать, то оно попросту исчезнет. Вот я и подошёл к больничному крылу. Кэтрин уже выглядела более живой, хотя по-прежнему была, как цветок без солнца. Кожа бледная, волосы стали светло-розовыми, словно свежий шрам. Единственное, что изменилось, это морщинка между бровей. Будто у неё болит голова, или она решает что-то важное. Сев рядом с кроватью, я снова взял ее ладонь и стал рассматривать. Глупо, конечно, но все равно никого не было, а она и не вспомнит об этом.       На пальцах было несколько серебряных колец тонкой работы. Пальцы были не очень длинными, но тонкими. Не сильно длинные ногти. Было несколько огрубевших участковый кожи, свидетельствующих об игре на струнном инструменте. Я глянул на неё снова и увидел, что ее лицо ещё больше нахмурилось. Странно. Хотя, она всегда была, как не от мира сего. Нет, не так. Она была, как не от всех миров. Ни в мире маглов, ни в волшебном ее не приняли. Руку пронзила боль, потому что ее сжали очень сильно. Коул резко вскочила с криком, будто ее пырнули ножом или сломали ребра. По её щекам катились слезы, а в глазах стоял ужас. Она смотрела вперёд и не моргала.       — Кэтрин? — удивление, конечно, было сильным, но руке было весьма больно.       Она повернула голову в мою сторону, и волосы стали серо-голубыми. Глаза стали, как серые бледные тучи.       — Что ты тут делаешь? — с нотками обвинения спросила она. Ответ был очевиден, но она явно спрашивала не об этом.       — Ждал тебя. Нужно поговорить.       Она ошалело посмотрела на место своего нахождения, потом на руку, которой сжимала мою, и резко одернула, будто на неё плеснули кипяток. Я ждал чего-то с глупой надеждой. Она поджала к себе колени, обняла их и уперлась лбом.       — Ты не мог бы уйти? — шёпотом попросила она.       Я резко встал и без оглядки ушёл. Мне стало больно и противно, будто ударили в живот, и сбилось дыхание. Мерлин, а чего я ожидал вообще? Наверное, это было помутнение из-за того, что был уверен, что она умирает. Господи, как это было до смешного глупо, а-ха-ха, это было так по-детски. Неужели я верю в сказки? Какой идиотизм. Весь этот мир. В комнате я начал собирать вещи и окончательно убедился, что это было всего лишь чувство, навязанное танцами, выпивкой и шоком. Спустя пару часов в башню зашла Коул. Я, как обычно, читал возле камина, а она села в кресло рядом. Вроде все, как обычно, но в то же время все изменилось.