Гром, молния и звезды

       Ломать себя оказалось сложнее, чем я думал. Но результат стоил того. Стало легче дышать, а чувства стали ярче. Мир начал меняться, и я видел то, чего не мог раньше. Я видел себя живым, и все это из-за неё. Может быть, в ней нет ничего особенного, а может быть, она слишком особенная. Но для меня Кэтрин Коул стала тем, кто заставил почувствовать себя чем-то большим, чем я являлся всю жизнь. Даже не так, я стал кем-то большим в своих глазах, а не в глазах общества. И вот сейчас я открываю ей свои чувства и вижу, как она выбирается из своего убежища, начиная расцветать. То, как она улыбается, как на бледных щеках проступает розоватый румянец, то, как ее шелковистые волосы меняют свою гамму, словно зелье амортеции. Но самое удивительное — это глаза. Я много читал о том, как глаза влюблённых героинь блестят и выражают их эмоции, но тут... Тут совсем иначе. Ее глаза похожи на бушующий океан, в котором гибнут корабли. Собственно, теперь я могу признать, что и сам часто тону в них. Наше состояние сейчас можно назвать в какой-то степени нейтральным. Но мы столько пережили за последние два дня, что этот нейтралитет кажется самым счастливым моментом жизни. Она сидит, облокотившись на меня спиной, и рассказывает о своих взглядах на то, каким я был в начале знакомства. А я с упоением слушаю, каким я был конченным придурком, перебирая ее холодные пальцы. Идиллию прервал стук в дверь. Джон пришёл узнать, как тут идут дела. И, очень кстати, принёс кое-какой еды.       Когда я искал его ночью, я даже не знал, где он живет. И не удивительно, ведь он запрятался в гуще леса. Невольно всплывали моменты минувшей ночи. Дрожь прошла по спине, и я судорожно начал искать в комнате Кэтрин, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Какую агонию она испытывала, даже страшно представить, а сейчас она снова улыбается и сияет. Проверяя ее порезы, я приятно удивился, что они так хорошо и быстро заживают. Все стало более-менее хорошо. Но оставался вопрос — что делать дальше? Матиас и моя семейка, а может и ещё кто, ищут нас. Да, они не смогут пройти барьер, но и прятаться тут вечно нельзя... Или можно? Ведь тут так просто и хорошо.       Ближе к вечеру мы сидели возле камина. Я читал какую-то магловскую книгу, которую мне всунула Коул, со словами: "Это классика, и ее должны знать все!". Было там что-то о гордости и предубеждении*. В общем, неплохо. Весьма. Ладно, мне понравилась эта дурацкая книга! Кэт тем временем уселась, облокотившись на меня, и просто смотрела на огонь.       — Ты думал о том, что нам делать дальше?       Я отложил книгу и глянул на неё. Волосы отдавали синими оттенками. Видимо, думает о будущих перспективах в не самом оптимистичном свете.       — Да. Был вариант трансгрессировать как можно ближе к Хогвартсу, но там могут быть люди по нашу душу. Министерство Магии тоже по той же причине в папку сомнительных идей. Все письма тоже могут проверять, да и совы у нас нет.       — Ты предлагаешь остаться? — и снова этот вечный сарказм.       — Хотя бы пока ты не придёшь в норму.       — А как же учеба? Она со дня на день начнётся.       — Ты вроде не Грейнджер, чтобы ставить обучение превыше жизни, — усмехнулся я, но Кэтрин сурово сверлила меня взглядом.       — Знаешь, что? Мне это надоело! — я был уже готов встретить тираду, но что-то пошло в другое русло. — Мы не затворники тут! Мы сможем попасть туда, куда захотим, и никто не сможет помешать! Может быть, это звучит, как бредовое отчаяние, и это минутный прилив уверенности, но пошло оно все! — как же мне не хватало этого. Этой черты характера Коул.       Она вскочила и начала расхаживать по комнате, что-то бормоча и нервно теребя заколотые волосы, которые зарделись привычным лавандовым и розоватым. Внезапно побежав в другую комнату, она пулей вернулась с пергаментом и пером и начала что-то судорожно строчить, даже не думая объяснять, что происходит. Я вроде сказал, что писать письма глупая затея, разве нет?       — Объясни какого Мерлина ты делаешь? Письмо перехватят.       Я подошёл к ней, и только спустя какое-то время она вручила мне кусок бумаги. Начав читать, я ничего не понял. Там была сплошная бессмыслица. Вопрос в моих глазах вызвал неимоверный восторг у Кэт. Она прямо-таки зарделась и не могла устоять на месте.       — Если ты хотела доказать, что лучше меня пишешь бредовые сочинения, то, пожалуй, я уступлю тебе в этом.       Закатив глаза, она все-таки решила объяснить.       — Слушай, ты сказал, что мы не можем приблизиться к школе или министерству, потому что там нас могут поджидать, а сообщить о себе мы тоже не можем. Так вот, существует наоборотный шифр. Им обычно пользуются дети, а если ты о нем не знаешь, твой отец скорее всего тоже.       Я пытаюсь вспомнить что-то эдакое, но, видимо, она права, я об этом вообще впервые в жизни слышу.       — Конечно, это замечательно, но кому нам писать, а главное, как этот кто-то поймёт это? — я ткнул в пергамент. Оптимизма от моих вопросов у Кэтрин не убавилось, но это я ещё не упомянул про то, что у нас нет совы.       — Дамблдору. Он сам мне говорил, что часто таким шифром пользуется. Таким образом, мы его предупредим о нашем приходе, и он обеспечит защиту.       От количества мыслей, которые кричали о «дырах», ведущих к фиаско в этом плане, голова моя начала болеть.       — Ну, допустим, план сработает. Хотя бы мне объясни, что здесь написано, — я сложил руки на груди, а Кэтрин понеслась ко мне и начала читать.       — Дамблдор, здравствуйте! Ваше решение сработало отлично, я в безопасности. Правда, я одна, но хотя бы знаю, где я. Меня никто не спохватился, даже грустно от этого. Место ужасное, и я хочу поскорее отсюда уехать. Я, конечно же, не хочу посещать Хогвартс после того случая, а особенно Хогсмид! Поэтому прошу подыскать мне место, где я смогла бы отдохнуть. С любовью, ваша Лаванда!       — Итак, я услышал эту бессмыслицу в очередной раз и ничего не понял, хотя, попытка похвастаться своим чтением удалась.       Она скептично вздернула бровью, на что я повторил ее жест, вдобавок вскинув руки, мол где же мои объяснения.       — Суть наоборотного шифра в том, что все сказанное тобой пишется зеркально. Ну, к примеру, я хочу написать тебе, что я себя хорошо чувствую и скоро приеду к месту встречи, но напишу я это противоположными словами, что я себя плохо чувствую и не смогу прийти к месту встречи. Что сложного-то?       — Это какой-то детский лепет!       — Так дети в основном им и пользуются! Но директор, видимо, тоже.       — Хорошо-хорошо! Осталась одна загвоздка. У нас нет совы, разве что, у тебя в сумке завалялась парочка.       Коул призадумалась. Щелкнув пальцами, она закусила губы от избытка эмоций.       — У Джона должна быть сова! Ну как-то же он держит связь с миром!       — Браво, Коул, ты решила эту проблему, но план все равно не внушает доверия.       Она сжала губы, нахмурила брови и начала темнеть, как туча.       — А что, у самого умного Малфоя есть план получше?! Или ты просто, как обычно, умничаешь? Что ты мне хочешь доказать? Да, мой план несовершенен, но другого у нас нет, так что либо сиди тут и становись магистром мудрости у себя в царстве белокурых принцесс, либо покажи дорогу до дома Джона!       Я сжал зубы, дабы не ляпнуть чего-нибудь по-привычке. Но, видимо, поздно я об этом подумал.       — Знаешь что, Коул? Если ты такой умный стратег, то сама и ищи стратегически спрятанный дом Рея!       Она приблизилась ко мне и прошипела:       — Вот и пойду!       И ушла, хлопнув дверью. Первую минуту я был доволен содеянным. Весь следующий час я чувствовал себя отвратительно паршиво. Конечно, старое искоренить трудно, и можно было и промолчать, но гордость... Мда, Коул, действительно, это классика...