Золото

За всю жизнь Гермиона встречалась только с одним парнем — Виктором Крамом из соседней школы. Роман продлился недолго, и следующие четыре года до окончания учебы она так и не заводила новые отношения. Мы с Драко уже даже думали, что она встречается с Панс, не зря же они так много времени проводят вместе? Но, как оказалось, все куда проще. Сразу после экзаменов она повела всю нашу компанию в кофейню, в которой рыжих голов было больше, чем блюд в меню. Драко такое не любил — гримаса отвращения стояла на его лице долгие пять минут, а затем ему подали его любимый кофе. У нас в семье вообще не принято ходить в кофейни, ведь обычно мы ужинаем либо дома, либо в ресторанах. Но это было важно для Гермионы, поэтому Драко молчал. Через пару минут к нам подошёл один из официантов, такой же рыжий, как и все остальные. Гермиона тут же подозрительно широко улыбнулась; наша компания из четырех человек переглянулась. — Ребята, в общем, это… — встав с места и пристроившись рядом с рыжим официантом, сказала Гермиона, — ...мой парень. Сказать, что мы, мягко говоря, были в шоке, не сказать ничего. У Панси дернулась нога, и половина от кофе Драко благополучно разлилась в блюдце. Первое знакомство оказалось не очень хорошим, но затем Гермиона нас всех по очереди представила, очень лестно назвав меня и Драко «разрушителями её спокойствия и благополучия нервной системы». Рон Уизли, тот самый рыжий официант, только хотел что-то сказать («Вероятно, предложить десерт», — слова Драко), как откуда-то с кухни его позвала какая-то громкоголосая женщина, и тому пришлось смотаться. Не успели мы и выдохнуть от обилия рыжего рядом, как к нам присели близнецы, которых Гермиона назвала «Фред, Джордж, свалите отсюда нахрен». Несмотря на то, что они не умели затыкаться и имели отвратительную привычку заканчивать друг за другом предложения, мне они понравились. Панси в шоке постукивала указательным пальцем по стакану, Забини рассматривал ногти, Драко оттягивал резинку на моем запястье, что, между прочим, было немного больно, Гермиона откинулась на спинку дивана и хмуро на меня смотрела. В общем, образовалась неловкая пауза, что в наших кругах бывает очень редко. Она мне надоела, и я решил взять всё в свои руки: — Ну, эм, Гермиона? Как давно вы… — пытаясь подобрать слова, я в воздухе крутил свободной рукой, — ...вместе? Гермиона оживилась, выпрямилась и, тут же смутившись, заправила волосы за ухо. — Год и три месяца, — хорошо, этого не ожидал никто. Зато стало понятно, куда она пропадала чуть ли не каждый вечер. Какие же мы невнимательные друзья. Панси оторвалась от стакана и удивленно подняла брови. Драко дернулся и слишком сильно натянул резинку. Раздался шлепок, и я уже видел, как у меня появляется шрам на запястье, я рассказываю историю, как получил его на войне, своим внукам и правнукам, лежа в больничной койке и засыпая каждые две минуты. — Ай, блять, Драко! — воскликнул я и шлепнул его по руке в ответ. — Я в шоке, мне позволено, уймись. Что за королева драмы. Рыжий официант Рон Уизли вернулся к нам через десять минут, прогнал своих идентичных братьев, подшучивающих над Блейзом, и сел рядом с Гермионой. Вернулась неловкая пауза, но в этот раз её, на удивление, разорвал не я, а Драко. — Ну, давайте эту историю, как вы познакомились, между вами вспыхнуло пламя… — Искра, — поправил я. — Отвали, — сама вежливость. Рон обнял Гермиону за плечи, а та счастливо улыбнулась. Выглядели как пара женатиков. И началась чудесная история, приправленная «нет, на самом деле…», «вообще-то ты сказал», «ой, давай ты» и «нет, ты». Я будто попал в мелодраму, не хватало только спокойной музыки на фоне. Панси, очевидно, Рон не понравился, но ради Гермионы она решила потерпеть. Кажется, у нас все так решили. Пока Рон и Гермиона наперебой рассказывали, как они удивительно встретились, начали встречаться и познакомились с семьями, мой дорогой парень, который еще полдня назад был в обиде на меня, положил мне на плечо голову и продолжил махинации с настрадавшейся резинкой и такой же рукой. Я попытался положить руку ему на плечо, но тот каждый раз её скидывал. Это называется «Я всё ещё в обиде, но мне нужно самоутвердиться и понять, что я смогу прикасаться к тебе и доставать тебя в любое доступное мне время». Какая-то девчонка (тоже рыжая — очевидно, одна из Уизли) все время пялилась на нас. Это, знаете ли, не очень комфортно. Спустя какое-то время начался сильный дождь, а так как мы шли до кафе пешком, нам пришлось переждать его здесь. Эта история плавно перетекает в другую, потому что, знаете, мы никогда не скрывали своих отношений. У нас с самого детства была какая-то ненормальная тяга друг к другу, и все, кто нас знал, это видели. Вот например: однажды Драко уезжал на неделю в лагерь с уклоном в его любимую химию, и, несмотря на то, что мы переписывались каждый день, по приезде мы спали в одной кровати дней шесть, пока нас не начинал разгонять Люциус, потому что «он что, зря покупал эту дорогущую кровать, чтобы мы спали на одной?» Но всегда находились недоброжелатели как и в первом классе, так и в уже «взрослой жизни». И всегда неприятно понимать, что всё, что тебе нужно сделать, — промолчать. Не отвечать — игнорировать, ведь так будет лучше. Драко уснул у меня на плече, что, в принципе, не в его стиле, ведь после чашки кофе он обычно до жути разговорчивый и приставучий, но его, видимо, убаюкал дождь. Я, заботливый парень, убрал ему прядку волос с лица и заправил за ухо, чтобы та ненароком не разбудила. Рон на секунду прервался и странно посмотрел на меня. Единственная моя мысль: «Ну, началось». Я знал, что всей нашей компании было плевать. В конце концов, когда мы рассказали всем о нас, Панси в неправдоподобном шоке прикрыла ладонью рот и выдохнула: «Не может быть!», Гермиона сделала примерно то же самое, а Забини лишь спросил, почему мы так долго метались. Реакция родителей тоже была не кошмарной: Люциус лишь недельку повздыхал об отсутствии внуков, но затем Нарцисса напомнила ему о суррогатном материнстве, и тот сразу же воспрянул духом. Нарцисса же, как мать, сказала эту клишированую, но замечательную фразу: «Мальчики, я вас люблю, и мое единственное желание — чтобы вы были счастливы». На этом всё и закончилось, а продолжилось, видимо, сейчас. Будто бы в замедленной съемке, я видел, как Рон морщится, открывает рот и полушепотом говорит, указывая на нас: — Они что, педики? Гермиона тут же дала ему под ребра, а воспитанный в семье, в которой только и принято, что жениться и плодиться, Рон непонимающе воскликнул. Панси отвлеклась от увлекательной ленты в телефоне и подняла взгляд, полный злости, на Уизли. Я и сам был зол, но не настолько, чтобы упустить шанс шокировать бедного мальчика ещё больше. — Мы ещё и братья, — заговорщически кивая, сказал я. Блейз хихикнул в кружку с чаем, а Панси, поймав мою мысль, угукнула. — Гарри! — воскликнула Гермиона, тем не менее, наслаждаясь видом ошалевшего Рона. Драко заелозил, удобнее устраиваясь на моем костлявом плече, а я, назло Уизли, повернулся и поцеловал так называемого брата в макушку. — Прекратите! — прикрикнул Рон. — Не могу, — со всей наигранностью сказал я. — Я слишком сильно в него влюблён. Рон от негодования сморщился и, выкрикнув напоследок, что мы извращенцы, сбежал на кухню. Мы с Панси и Блейзом разразились хохотом, а Гермиона упрямо поджимала губы и хмурила брови, но улыбка всё равно пыталась проступить на её лице. Уизли, не собирающемуся расставаться с нашей очаровательной Гермионой, мы потом всё разъяснили и со временем отучили называть всех парней, держащихся за руки, «педиками». Ну, а Драко всё ещё жалеет, что пропустил эту историю.