Лесоруб

      Разбудил меня отнюдь не будильник — доносящееся с улицы, довольно громкое пение под мелодичный перебор гитарных струн.       — Шаланды викинги гоняли, — выводил приятный, попадающий в ноты баритон, — под парусами по морям, в туманов улыбались дали, детей имели здесь и там…       Блядь. Какие еще шаланды?! Викинги гоняли драккары, корабли-драконы! Убью за оскорбление героической памяти предков!       Взлетев с кровати, я метнулся к окну и выглянул в общажный двор.       Глеб. Стоит, запрокинув нечесанную голову и пошатываясь, у ног на асфальте — большой букет пунцовых роз. Умора, влюбленный трубадур.       Ладно, не убью, но отругаю — чтобы мне, северному викингу, выли серенады… Мне, ага.       Польщенный, я зарделся и благосклонно помахал альфе рукой. Веник тоже мне, да? Ой, здорово…       — Песню смени, бред какой-то, — посоветовал кто-то из окна слева, выше этажом.       Я грозно рыкнул на хулителя старающегося для меня явно пьяного парня, и, ободряя резко замолчавшего Глеба, послал ему воздушный поцелуй. Милашка, и даже досюда ветер доносит его запах хвои…       Низ живота немедленно отозвался сладким, тягучим спазмом, чпок… И в трусах сзади помокрело.       О Господи. Это что, это зачем! Нет-нет-нет! Моя течка — через тринадцать суток! Подиум, ноут, подавитель — папочка!       Еще раз помахав топчущемуся внизу Глебу, я метнулся к шкафу, искать лекарство. И, основательно порывшись в белье, нашел — абсолютно пустую баночку.       Еб-на-на, попаданец.       И как дальше?       Звонить Захарке, пусть бежит в ближайшую аптеку, купит, или на поклон по соседям-омегам? Те выручат. Поспешно набранный номер Захарки заслал на автоответчик. Значит — соседи.       Дима, через две двери вправо по коридору, был дома и открыл весьма быстро — я успел отбить только кулаки и пальцы правой ноги, до левой не добрался.       — Инге! — парень кутался в простыню, из глубин его комнаты разило альфячьим кофе. — Я… я занят!       Бля, кофе, кофе, кофе!       Я ухватился за дверной косяк — коленки попытались разъехаться самопроизвольно, и простонал, повторно жадно чпокая жопкой:       — Спасай… Подавитель, немедленно!       Впрочем, Дима уже и без объяснений сообразил, что я потек — течные омеги мощно пахнут.       — Возвращайся к себе, идиот! — мяукнул парень. — Пока сюда все альфы общаги не сбежались! Минута! — И исчез, захлопнув дверь.       Я, постанывая от накатывающего волнами желания, прижал ладонью оттопыривший ширинку член и, держась за стенку, поплелся «домой». Дополз без приключений и осел на пороге, чувствуя — горю огнем.       Трахаться, трахаться, трахаться. Внутри пусто и пульсирует, член грозится прорвать ткань треников. О Господи, трахаться. Дать кому-нибудь, загнать кому-нибудь. Прямо здесь, на полу. А-а-а!!!       Дима ввалился, держа в кулаке несколько капсул, и сходу сунул мне в рот две капсулы, мою обычную, соответствующую весу дозу.       — Глотай! — велел, протягивая бутылочку минералки.       Я, потирая в паху, покорно проглотил подавитель и застонал в полный голос — невыносимо. Миг, и я уже уронил Диму к себе на колени и пытаюсь поцеловать взасос. Дима хлипкий омега, но не из слабых — отпихивался, не давался.       — Это твой альфа там, во дворе? — парень закрывал от меня рот ладонью. — Позвать? Или ты сам, вибратором? Где у тебя вибратор, Инге? Давай, кончи пару раз — попустит малость…       Викинг во мне психовал и бесился — да кто такой есть Дима, что сопротивляется? Коротко двинуть кулаком в солнечное сплетение, чтобы не рыпался, и…       Дима ловко защитился локтем, — в одну секцию по самбо ходим, елки зеленые, — и, вдруг извернувшись ужиком, тем же локтем приложил меня в уже подбитый глаз.       Й-о-о-о… Больно дико…       А? Что? Почему я сижу на полу, мацая через треники каменно-твердый член? Почему Дима барахтается рядом со мной? Почему в трусах так дико мокро?       «Да потому, — ожил мой придремавший ненадолго внутренний голос. — Ты потек раньше времени и попытался трахнуть накормившего тебя подавителем Диму, кусок придурочного омеги. А боль тебя отрезвила. Усек»?       Показ мод, ноут. Который час?!       17.42.       Успею и помыться, и облиться отбивающей запах течки дрякой, и оклематься.       Кое как собравший себя на ноги Дима, наклонившись, ссыпал мне в ладонь пяток капсул подавителя. Парень разминал правое запястье.       — Силен ты, Инге, — вздохнул он. — Альфач альфачом. Чуть мне кисть не оторвал.       Я извинился перед соседом сквозь рвущиеся из горла стоны, и тот удалился, обиженно надувшись.       Блядь, трахаться. А, в душе отдрочу, и полегчает — начнет действовать лекарство. Где полотенце?       Мне пришлось погонять шкурку трижды, но факт — все же, наконец, вроде, полегчало. Сполоснувшись, я вытерся, для верности хапнул третью капсулу подавителя и, не жалея, вылил на себя с четверть флакона отбивающей запах жидкости. Потом опять вздрочнул, — а куда денешься, стояк необходимо согнать, — и оделся. Ну, почти оделся — стояк не угомонялся. Пришлось дрочить снова, и на этот раз действительно отпустило. В мозгах относительно прояснилось, стены и потолок перестали выплясывать джигу и обрели устойчивость.       Ура подавителю! Мощный препарат!       Так, теперь забить в задницу тампон помощнее, и вперед, тем более Макся уже с полчаса ждет внизу и звонил мне раз десять. Интересно, моделька унюхает мою течку?       Не унюхал.       — Ну ты капуша! — хихикнул нервно, когда я бухнулся на сиденье позади него. — Если не будет пробок, авось, не опоздаем!       Как же этот гад одуряюще благоухал… Горьким шоколадом. Я, стараясь дышать ртом и мелко содрогаясь выворачивающими низ живота томными спазмами, зажал между коленей трясущиеся кулаки.       — Окно опусти, — попросил с мольбой. — Душно…       Макся странно покосился, но промолчал. Похоже, что-то заподозрил?       — Мне кажется, или твой запах чуть сильнее обычного? — спросил парень, трепеща ноздрями.       Я скорчил ему кислую мордочку. М-м-м… А куда подевался Глеб? Охрана общажная прогнала, что ли? Или сам ушел, меня не дождавшись? Позже выясню, после показа. Надо будет связаться с Захаркой, позвать к себе альфу на ночь. Смысл удовлетворяться вибратором, если есть симпатичный доступный альфа?       Трахаться, Боже. Член, лежи смирно, не трепыхайся, я не могу дрочить при Максе в салоне автомобиля, мне элементарно стыдно.       Блядь, блядь, блядь. Представлю-ка я себе что-нибудь попротивнее, например, размазанную колесами по асфальту, дохлую кошку. Кровища, разможженная черепушка с лезущим наружу серым веществом, выпученный тусклый, на веки слепой глаз и кишки. Много-много осклизлых, розоватых, раздутых газами кошачьих кишок…       Бэ-э-э, ну и мерзость. Натуральнейшая. Рассмотрю кошку поближе, загляну в ее раззявленную в предсмертном вопле маленькую зубастую пасть… и доедем с миром, без конфузов.       Трахаться — падаль — падаль — падаль — трахаться — падаль…