Лесоруб

      Вопреки моим опасениям, толпы журналистов возле общаги не караулили, но один все же обнаружился — совсем молодой, в кои-то веки крепкий и рослый альфа стоял возле ворот и трепался с охранником.       Я, выжатый едва отгремевшей течкой до состояния тряпочки, уставился на ожившего при моем появлении парня исподлобья с ласковым, дружеским выражением «не влезай, подлюка — убьет» и тускло спросил, покоряясь судьбе:       — Фотографировать прямо немедленно обязательно? Я сейчас не в кондиции для фотосессии, знаете ли.       Тот почему-то восхищенно присвистнул, нацеливая на меня расчехленный фотоаппарат, и я вскинул руку, закрываясь.       — Иди лесом, чел, пока не ебнул, — посоветовал альфе недоброжелательно, перескакивая на грубое «ты». — Я голодный и не в духе.       Наверно, журналюга был не совсем нормальный — на мое выцеженное сквозь зубы предупреждение он отреагировал довольной лыбой.       — Великолепный зверь! — парень быстро-быстро защелкал затвором объектива, снимая меня, хмурящегося, с разных ракурсов. — Да-да! Вы прекрасны, Инге Фролов!       Во как. Уже и имя-фамилию мои разузнал. А отчество?       Осененный мыслишкой, как с честью спровадить прилипалу, я малость просветлел душой и лукаво прищурился:       — Назовешь правильно по батюшке — дам интервью.       Журналюга опустил фотоаппарат и растерянно смигнул.       — А счастье было так близко… — альфа развел руками. — Увы, прекрасный юноша, ваше отчество для меня — тайна за семью печатями. Не просветите, чтобы в будущем любопытство не мучило?       Блядь. Прикольный какой парень, с юмором, язык подвешен, и пахнет от него хвоей. Ну пунктик у меня на хвою. Да и красивый, зачем душой кривить? Только нахуя он налысо голову обрил, обожаю покопаться в альфячьих шевелюрах.       Наверно, мои мозги после течки еще не встали на место, потому что я умудрился брякнуть сей хамский вопросец вслух. Высказался и в шоке от самого себя застыл изваянием, приоткрыв рот — дурак дураком.       Папочка, я, конечно, матершинник, но не бескультурное чмо. Стыдно — хоть сквозь землю проваливайся… Ну, или в асфальт закапывайся — двор-то заасфальтирован, на мою беду. Эх, не крот я, жаль.       Журналюга продолжал лыбиться — точно ненормальный, и бочком-бочком сокращал разделяющее нас расстояние. Сейчас ка-а-к подберется вплотную, ка-а-к врежет мне в челюсть или в солнечное сплетение… А омег бить нехорошо, вдруг я беременный? Скину ребеночка и умру от острого кровотечения?       В общем, я опасливо попятился от альфы, морально готовясь к махаловке. Ох и здоровый, плечи — косая сажень, м-м-м… Настоящий викинг-лесоруб, и лоб у него умно-благородный. Такие парни обычно своих омег берегут!       — Эй, вы чего? — альфа недоумевающе вскинул темную бровь. — Испугались, что ли? Зря, я омег не бью, принцип у меня — слабых не обижать. — Я хищно оскалился на слово «слабых», ибо к слабым себя никогда не причислял, а парень, игнорируя мое предгрозовое рычание, продолжил, небрежно проведя рукой по поблескивающей в лучах закатного солнышка черепушке: — Я недавно волосню спалил. Прикурил по пьяне неудачно, остался без половины шевелюры. Вот, пришлось побриться. Ничего, отрастут обратно.       Еба-на-на, этот журналюга… располагал к общению, однозначно. К нему хотелось прижаться мурчащим котенком и притихнуть, ожидая поцелуя.       Ну я и воблядь, однака. За неделю западаю на третьего альфу. Инге, викинг, так шлюховать нехорошо. Хотя нет, на второго, Макся подвернулся под бурный гормон.       Пока я топтался, вяло шевеля извилинами, решая, два альфы в неделю — блядство или нет, и нервно потел, фотограф зачехлил фотоаппарат и подшагнул ко мне вплотную.       — Позволите пригласить вас на ужин? — бля, меня не-детски перло от его запаха и улыбки. — Какую кухню предпочитаете, русскую, итальянскую, китайскую? Может, дары моря?       Я представил большой, истекающий кровью стейк и хищно ухмыльнулся.       — Мясную, — фыркнул. — А чью — не суть важно. Что, серьезно накормишь? Предупреждаю — я много ем!       Альфа с готовностью подставил локоть.       — Кончайте, — он вздохнул с оттенком усталости. — У меня был длинный, тяжелый день. А у вас сто процентов абсолютно пустой холодильник. Просто берите меня под руку, и пошли?       Ебать мою налево… Припухший я шмыгнул носом, намереваясь возмутиться, поймал буквально вопящий «соглашайся, идиот, классный чувак!» взгляд внимательно наблюдающего за нашими препирательствами из будки охранника-беты и, прекратив ломаться, аки девственник, взял фотографа под руку и поплыл по течению.       Точнее, ведомый фотографом, поплелся, заплетаясь в ногах, к расположенной за зданием общаги автомобильной стоянке. От голода кружилась голова и тряслись колени.       Егор, — фотографа звали Егором, отличное имя, — привез меня, близкого к голодному обмороку, в соседний район, и высадил у дверей весьма известного вкусной и относительно недорогой кухней итальянского ресторанчика. Здесь периодически гуляли днюхи почти все студенты нашей общаги.       — Вижу, вы тут бывали, Инге, — заметил альфа, когда я, отвергнув его руку, уверенно поднялся на крыльцо. — Что, впрочем, неудивительно — единственное доступное студентам приличное заведение в округе.       Я немедленно окрысился — как это, меня упрекнули в бедности.       — Если ты ищешь богатого жениха, то вали, — заявил, тормозя на верхней ступеньке и набычившись. — Не по адресу.       Про доставшуюся мне по наследству лесопилку фотографу знать пока необязательно, верно? Да и не моя она еще, до двадцати одного года — таковы условия оставленного тятей завещания. На данный момент ей управляет тятин старший брат.       Егор хмыкнул, повторно не реагируя на выпущенные мной колючки, и я сдулся, пристыженный. Ну хороший же альфа, япона папа, зачем выпендриваюсь? Да и жрать охота до звездочек перед глазами, в животе урчит.       Светло улыбаясь, парень открыл мне дверь, и я вошел.       — Туда, — ткнул пальцем в самый дальний угол, там были свободные столики.       Егор кивнул, мы заняли один из столиков, сев друг напротив друга, и фотограф подвинул мне по скатерти папочку меню.       — Заказывай, что хочешь, — отмахнул. — Плачу я.       Утя-путя, сама щедрость. Ну погоди, ухажер, сейчас твой карман потерпит существенный урон.       Трепетом ресниц отвергнув меню, я подозвал официанта и по памяти назвал ему свои любимые блюда: спагетти под грибным острым соусом, телячий стейк, овощной салат и гранатовый сок. А на десерт — три шарика мороженого, шоколад, ваниль и фисташки. Обожрусь от пуза на халяву вкусняшками.       Егор на мой выбор одобрительно сверкнул белоснежными зубами и велел официанту принести ему то же самое, только сок попросил заменить на каппучино. М-м-м, занятно, наши вкусы в еде совпадают?       Альфа истолковал мое удивление верно.       — Крупное, активное тело, — объяснил симпатичный хвойный гад через стол, откидываясь мощной спиной на спинку жалобно скрипнувшего стула, — требует регулярной поставки большого количества пищи. Иначе — упадок сил и дряблая мускулатура.       Бля-бля-бля. Как же он, Господи, прав. Его б слова да нашему деканату в уши, чтобы поимели совесть и увеличили стипендии!       Я поморгал и вдруг почувствовал — отпускает. Совсем отпускает, и на мою мятежную душу снисходит покой. Словно морская волна изнутри огладила. Перехотелось выеживаться, перехотелось мериться с фотографом письками. Уютно, тепло, будто попал домой, к родному, с пеленок знакомому человеку после долгого отсутствия.       Накрыть ладонь парня своей, задрожавшей, порозоветь скулами и упасть куда-то. Вот ты какой, мой истинный, вовсе не тот охотник-альфач… С тем так сладко, но безгранично говоряще не молчалось и не дышалось в унисон…