Лесоруб

      После ужина, — не сомневайтесь, я съел все до крошки, влезло и не лопнул, — Егор отвез меня, осоловевшего от сытости и по-детски трущего слипающиеся глаза, обратно в общагу.       — Тебе явно надо поспать, Инге, — сказал он, прощаясь. — Часиков восемь-девять. Можно, я завтра утром за тобой заеду, сгоняем куда-нибудь, погуляем?       Эм… Альфа пригласил меня на свидание? Прямо с утра? Ну, бля. Не, с утра лучше не нужно, хочу, никуда не спеша, малость поваляться, убраться в комнате, сползать в магазин за продуктами и хоть что-нибудь приготовить. Фотограф не станет меня кормить по ресторанам три раза в день. Еще требуется, в принципе, постираться и разобраться с домом моделей, вряд ли те мне заплатят, штраф бы не впаяли за испачканные смазкой кружева. Эх, плакал новый ноут, печалька…       Зато встретил истинную пару, кажется. Да, елки зеленые, кажется! Я свою падкость на хвойных альф знаю давным-давно, увы. Как замаячит в зоне досягаемости подобный альфа — сразу плыву и мокрею жопкой.       Фу, Инге, прохвой-поблядошка. А еще на Артема гнал, мол, у него ведро со свистом пролетает. Сплошная вкусовщина, у кого-то ведра, у кого-то — шишки, еловые и сосновые — корзинками. Ахха. Смешно. Только Артем-то при метке, в отличие от меня. Опять печалька…       Ладно, утро вечера мудренее. Едва оказавшись в своей комнате, я, в чем был, лишь разувшись, завалился на кровать, быстро отбил Захарке смс-ку «Вернулся, все оки, до завтра не кантовать», сунул мобилку под подушку и мертво отрубился, не дождавшись сигнала ответа. Слишком вымотался, кувыркаясь с Максей.       Спал я от силы минут десять, то есть ровно столько времени, сколько понадобилось Захарке, чтобы прочитать мое смс, отбить, вскипев яростью, на него ответку из нескольких бранных слов, натянуть треники, добежать со своего, первого этажа на мой третий и с пинка выломать хлипкую дверь.       Дикий грохот, будто рушится общага, трехъярусные витиеватые маты-перематы раскатистым басом, и обжегшая мне, подорвавшемуся в испуге и нихуяшечки не соображающему, щеку увесистая затрещина. Да что ж они все меня по морде да по морде! Я — манекенщик, фейс — моя визитная карточка!       Перекинуть через бедро и отшлепать нельзя, чтобы без следов?!       Ай, ой, папочка! Захарка, ты телепат? Отпусти, больно! Не надо, жопа у меня — проблемное место! Ее после твоего воспитания окончательно переклинит, уйдет в разнос, по закоулочкам заебусь отлавливать! И ты заебешься! Зачем нам эта морока? Памагити-и-и, хулиганы стратегическое место превращают в отбивную! А я, между прочим, студент, мне лекции длинные высиживать! Это — раз. Два, ой-ой, ой, я — омега, чем рожать-то буду, с сотрясением основного омежьего органа? И крутить перед альфами с подиума? А-а-а!!!       — Ты что за порнографию устроил на показе?! — рычал Захарка, раскрытой ладонью лупя меня по ягодицам. — Идиот! Тебя могли покалечить! Ноут ему новый встрял! Я тебе сейчас встряну! Течка — дрочи дома!       Больно-больно-больно-больно! И обидно до ужаса. Ну чего плохого в том, что я нашел способ, — вполне законный, заметьте, — заработать на ноут? Чуток прошелся в кружевном бельишке, полами пеньюара помахал, «фак» народу показал и свалил с подвернувшимся ебарем в туман. Сущая мелочь!       — Почему не сообщил, что с Максей?! — шлеп-шлеп-шлеп, мой истошный, полный протеста и муки вопль. — Почему поперся на люди в течку?! — шлеп-шлеп-шлеп, япона папа, чертов альфа, у тебя длань тяжелая, у-у-у-а-а! Пощади! — Почему я узнаю о твоей течке по телеку из новостей?! Сволочь! Ты у меня месяц не сядешь!       Ой, ну и не надо, модельки или по подиуму вышагивают, или лежат. Лежат, да! Между сесси… тьфу, показами и съемками! Одни лежат, Захар, одни, успокойся! Охохонюшки, пожалуйста, пожалуйста, моя разнесчастная модельная викинговая бесценная попа! Ты, ненормальный БДСМ-щик, я не люблю садо-мазо! Моя свободная душа его не принимает! И вообще, я парня нашел! Пусть теперь он за меня ответственность несет и наказывает по потребности! Хва-а-ати-и-ит! Я больше не буду течным на подиумы ходить! Клянусь! Просто хватит! Я у папы вместо швабры, напрочь тронулся мозгой!       Захар лупил меня по заднице, чередуя ягодицы, пока я не разревелся и не понес уже полнейшую чушь, и резко отпустил.       Я сполз с его коленей, размазывая по морде лица слезы вперемешку с соплями, обессиленный, униженный и оскорбленный, и кучкой осел на пол — ноги отказались держать напрочь. А ведь викинги не плачут, они — непобедимые отважные воины. Кажется, с тех диких времен их потомки несколько испортились в худшую сторону. Подвыродились, что ли, генофонд изгадили, скрещиваясь с русичами? Где моя викинговая, неукротимая стойкость? Правильно, в жопе, которая горит огнем, словно я в костре ее подержал, или в муравейнике. Еба-на-на, позорище…       Впрочем, Захарка меня отделал вполне заслуженно. В том зале, где я, течный кусок придурка, развлекаясь, пеньюаром бездумно помахивал, штук пятьдесят минимум альф собралось моделек позырить, окромя операторов по свету, фотографов, секьюрити, плюс альфы-модели за кулисами и всякие альфячьи костюмеры с визажистами. Что бы они все со мной сделали, учуй мое состояние? Гы-ы, да там бы натуральное побоище сначала случилось, между этими альфами, за право обладания мной, красивым, а выжившие пустили бы меня по кругу и затрахали до реанимации, если не до смерти.       Спасибо Максе, каким-то чудом уберег от группового надругательства…       — Дошло наконец-то. — Захарка смотрел на меня, потирающего утративший чувствительность к обычным прикосновениям, грешный, охочий на опасные приключения зад, строго. — Звездочка ты моя скандальная. Я в тот вечер как новости включил, чуть разрыв сердца перед экраном не получил, кинулся искать, обзванивать всех и вся. Мы с Темкой почти весь город перетрясли, литр валерьянки выпили… Милицию на ноги подняли…       О япона папа, до чего же здорово, что у меня есть такой замечательный друг… Пока я наслаждался оргазмами и заезживал Максю, Захар невъебенную поисковую компанию организовал…       Короче, да, мне стыдно. Ужасно, чудовищно стыдно. Как искупить вину, не имею понятия. Еще пореветь?       Реву, спрятав распухающее, мокрое лицо в ладони и скорчившись в тридцать три погибели. Реву, реву, не просто реву — с подвывами. Давясь всхлипами, умоляю альфу меня простить. С четверть часа выдержу изображать фиялкового омегу, наверно, столько хватит, чтобы растопить доброе Захаркино сердце.       Что?! Как это, встал, обогнул меня и ушел, презрительно пофыркивая?! Так нечестно, я же старался… Захар, куда ты? А кто меня пожалеет, успокоит и напоит кофе, раз разбудил? Ну наглость. И дверь, сорванная с петель… Завхоз убьет…       Не успеет. Ящик с инструментами под кроватью. Промокнуть щеки рукавом, высморкаться в полотенце, прекратить бесполезный вой и заняться делом, ты — викинг, Инге, выросший на лесопилке. Умеешь работать с дрелью, молотком, гвоздями, шурупами, отвертками, рубанком и долотами, не нежный городской белоручка.       Мечтавший поспать и грубо обломившийся. Тоска зеленая, даже с дверью подсобить некому бедному, несчастному, подло замученному, едва оттекшему омеге. У-у-у…       Вот сейчас я расплакался искренне, без рисовок. Мне было… никак и страшно одиноко, бесприютно. Моя проклятущая абсолютная, неограниченная свобода. Зачем она сдалась, когда некому обнять, обдавая крепким ароматом хвои, шепнуть в ухо «любимый, это ерунда, давай сюда НАШ ящик, я мигом», и я бы уткнулся текущим носом в родное мощное плечо, и мой альфа, чью метку я ношу с гордостью, гладил бы меня по волосам и целовал в жмурящиеся от удовольствия соленые глаза?       Горе-горькое. И похуй, что омежье. Я — омега. Мне по статусу положено нюни распускать периодами.       Дверь. Завхоз. Скорое убийство меня завхозом. Вставай, Инге. Через не могу. Надо, ебическая сила. Ты — воин. Выгонят из универа за порчу общажного имущества, и не получишь диплом. Как без диплома лесопилкой управлять?       У-у-у, надо… Ради диплома, собраться, и…