Лесоруб

      Положа руку на сердце, я не понял, зачем Иван Павлович прислал нам с Егором Костю. Использовать паренька вместо манекена и напяливать на него дичь из костюмерной мы не собирались. Я точно не собирался, вдосталь наелся фотографиями. Зачем мучить напрасно и без того настрадавшуюся на показах модельку? Лучше позову его пообедать куда-нибудь, что-то я проголодался. Или моделька на строгой, голодной диете и питается воздухом, солнечным светом, ночной темнотой и аплодисментами зрителей?       Оказалось — Костя предпочитает человеческую пищу, просто употребляет ее очень маленькими порциями, зато шесть-восемь раз в день, и запивает литрами несладкого черного кофе.       — Берегу фигуру, — просветил меня альфочка в ресторанчике, куда отвез нас Егор, поклевывая с тарелки крошечками треугольник пиццы.       Я едва не заржал идиоту в лицо конем. Фигуру? Точно фигуру? А с каких пор скелет, обтянутый сухой, вялой кожей, называется фигурой? Бля, ушонок-лопушонок явно попутал горизонты.       Все заметили? Едва не заржал, подчеркиваю слово «едва». Сдержался, подвиг. Лишь наблюдал, как моделька, стараясь растянуть гастрономическое удовольствие на подольше, воюет с волчьим аппетитом, и вздыхал, печалясь о чужой глупости. Охота человеку гробить желудок ради мифической красоты, навязанной городскими извращенцами?       Когда Костя дожевал пиццу, я, надумавший некую мысль, подозвал официанта и подло заказал три вазочки шоколадного мороженого, каждому из нас по два шарика, и одну из вазочек с лакомством решительно всучил модельке. Тот запищал нечто протестующее, в ужасе замахал руками-плетьми, но переспорить викинга… Легче родить заново. Плюс Егор меня неожиданно поддержал.       — Ешь и не выделывайся, — велел фотограф Косте приказным тоном. — За компанию. От дружеского угощения отказываться невежливо.       В общем, пришлось модельке принять мороженое. Как бы потом не удрал в туалет, очищаться двумя пальцами на корень языка, анорексия. Тут бы иным путем попробовать, не запихивать силой, а убедить, например, личным примером…       Увы, я не психолог и не психиатр, с анорексией знаком лишь понаслышке. Говорят — серьезная штука и лечится крайне плохо, особенно когда вокруг общество постоянно прессует нервы — худей, худей. Интересно, чем Костя занимается вне моды. Учится ли, встречается ли с каким-нибудь омежкой?       Медленно, со стыдливым наслаждением вкушающий мороженое Костя желанием поболтать о собственной жизни не горел. Цеплял ложечкой по чуть-чуть подтаивающую коричневую массу, клал в рот и тихонечко мурчал. Но викинги, русские викинги в том числе… Такие приставучие заразы, сумеют разговорить даже пень.       В общем, я, любопытная омежина, пристал намертво, хуже березового листа к голой, распаренной в бане до розовости жопе, расскажи да расскажи. Яркие скандинавские губки бантиком, ресничками длинными трепых-трепых. Придвинулся к альфочке практически вплотную, обволакивая запахом скошенной травы, и включил викинговое обаяние на полную катушку. Ага, то самое, мощное, позволяющее на равных бить в барах морды альфам, ахха.       Не смешно. Я вырос среди грубых северных лесорубов, и омежьи ужимки и уловки в общении с альфами прошли мимо меня. Не умею ни флиртовать, ни строить глазки, жизнь не научила.       Искренне впечатленный демострацией Костя подавился мороженым и вдруг… разулыбался, расслабляясь.       — Ты — офигенный! — воскликнул он. — Подлинный альфа и наш парень!       Блядь и укуси меня комар. Награжденный весьма сомнительным, пусть и искренним комплиментом, я тоже подавился мороженым и отчаянно закашлялся. Передо мной сидит лопоухое недоразумение, гордо именующееся альфой, снисходительно только что принявшее меня, омегу, в ряды альф. Япона папа. Да я таких, как он, дрыщиков, нагибаю и ебу в позе «рак». И в колено-локтевой ебу. И на спине ебу, им ножки раздвигая, хищно порыкивая. И они подо мной стонут и орут «еще!»       Ебу, факт. И орут, и ещекают, поддавая. Веду себя — альфа-альфой, а потом, невинно моргая и краснея — ой, я не альфа, простите, ошибочка: теку исправно раз в три месяца и член без узла. Еба-на-на. Хоть Егор меня альфой не считает.       Мороженое загорчило, утратило вкус и притягательность. Я отодвинул ополовиненную вазочку, чтобы не мешала размышлять, отвернулся к стене и подпер кулаком щеку. Мол, оставьте меня, друзья-приятели, я в печали.       Захарка уверен — я омега. Макся уверен — я омега. Глеб уверен — я омега. Иван Павлович, определенно, уверен — я омега. Уже минимум пятеро альф не сомневаюся в моей принадлежности к омежьему племени. Просто я — необычный омега, викинговой злоебучей породы, генетический воин, пират и захватчик. И нехуй комплексовать. Зато могу сломать альфе хуком челюсть, поставить вкривь и вкось выбитую перепившим, забуянившим мужем дверь и сносно починить замок. Заставь-ка Костю поставить дверь, у анорексика пупок развяжется. Он и молоток-то вряд ли поднимет — надорвется. Тьфу, букашечка.       Приветствуя вернувшийся аппетит, я кошачьим грациозным «цап» придвинул к себе мороженое обратно и бодро заработал ложечкой. В моем здоровом, соответствующем размеру тела и мышечной массе желудке еще полно свободного места.       Ням-ням-ням, холодненькое, сладенькое.       Костя так и не рассказал, чем занимается вне моды, в разведку бы его. Лишь упомянул — купил недавно собственную квартиру. Утя-путя, молодец, уважуха, обзавидуешься. Мне до собственной квартиры еще топать и топать, нищему студиозу. На аванс планируются свадебный подарок Диме и ноут. После нужно, как можно более срочно, обновить гардероб и обзавестись хоть каким-нибудь минимальным кружевным бельишком — трусики там, топики. Егора в постели радовать иногда.       У-у-у, блядь, похабщики. Егорушка в кружевном бельишке — раскатали губу в блин. Сам надену, чтобы мой любимый с меня все это быстро снял, целым или клочьями, целым предпочтительней, но клочьями — заманчивей, животная дикая страсть.       Елки палки, зеленые моталки, о чем я мечтаю? Раньше зимой и летом ходил в трикотажных удобных боксерах. Бля, испортился и между ягодиц подозрительно повлажнело. Лучше закажу добавку мороженого и попытаю Костю за жизнь. Егор в кружевах — оружие массового поражения глупых омежьих, влюбившихся по уши викингов.       В процессе поедания добавки десерта я сумел вытрясти из Кости, что он нигде не учится, только крутится между фотосессиями и подиумом как белка в колесе, активно зарабатывая бабло. В планах на будущее моделька имел купить авто, поступить в колледж на дизайнера одежды и уже с полгода тесно встречался со студентом-омежкой не из моделек.       На мой вопрос, почему не из моделек, лопоушик выдал гениальное «модельки все тощие, подержаться не за что». Альфячья логика в действии, япона едрическая сила. Самого ветром от истощения шатает, и — подержаться. Но если рассматривать проблему под другим углом, пухленький омега может служить надежным якорем. Вцепишься в него клещом, и ветер уже не страшен. Гы-ы-ы. Заземление тушкой омеги. Прикольно.       Ох уж мое развитое, буйное воображение! Я моментально представил себе картинку: бушующий в городе ураган, по улице, пригнувшись, невозмутимо прется танком кругленький, колыхающий жировыми складками боков, безразмерной задницы и живота омега, а за ним, бултыхаясь тряпочкой, привязанный за веревочку, летит на буксире по воздуху, раскинув руки и визжа от ужаса, Костя.       Ы-ы-ы. Умора.       Идея настолько зажгла, что я поспешил поделиться ею с Егором, шепотом на ушко. Фотограф слушал-слушал с невозмутимым выражением лица и не выдержал, прыснул, заражаясь весельем.       — Ну ты выдумщик, — похвалил он, отсмеявшись. — Мне несказанно повезло с истинной парой, каждый день выдаешь какую-нибудь хохму.       Мыр-р-р. Да, я такой, изобретательный. Со мной гарантированно не заскучаешь, спроси у Захарки — подтвердит и перекрестится, побледнев, ахха.