Хитрый, маленький Лисёнок
Только вылез из пелёнок,
Натворил немало дел:
Чипсы вместо Чёджи съел,
Року Ли набил он шишку,
Ино разорвал штанишки,
Дернул Сакуру за хвост
И Учихе щёлкнул нос.
С Кибой он затеял драку,
Испугался лишь собаку.
Невоспитанный ребёнок
Этот маленький Лисёнок!*
* * *
На мой скромный голубоглазый взгляд утречко выдалось просто чудесное. Солнце печёт нещадно, словно решив наверстать упущенное за долгие месяцы дождливой весны. По небу плывут большие куски сладкой ваты, чем-то напоминающие облака, бодрые и жизнерадостные собаки выгуливают сонных хозяев. Собравшиеся у фонтана, в поисках хоть какой-то прохлады жители своими позами напоминают подтаявший кисель. Туда-сюда носятся генины, нагруженные пакетами с мороженным и охлаждающими напитками – с наступлением жары большинство заказов D-ранга сводилось к одному. Птички поют джаз, ветерок колышет занавески, из окна второго этажа торчат чьи-то загорающие пятки. Ляпота!
Проснувшись от приглушенного бренчания будильника где-то под кроватью и кое-как выпутавшись из пододеяльника, в который почему-то залезла ночью, я выбралась на балкон. В Конохе вовсю царствовало лето и его игривое настроение заряжало позитивом на весь день.
Я вприпрыжку шла к академии, сбивая дорожную пыль носками свежеприобретённых, весело поблёскивающих сандалий шиноби. Дорогие, зараза, пришлось потратить последние сбережения, но я была довольна как объевшийся халявной соседской сметаны кот. Дико удобная обувь, прочная, практичная и шаги приглушает – понятно почему она так популярна у ниндзя, хотя открытость поначалу смущала, но я быстро привыкла. А ещё они легко проводят чакру! Пусть мне только предстоит научиться ею пользоваться, но, блин, круто же!
Не доходя до дверей, я тут же заприметила открытое окно на третьем этаже – как раз в нашей аудитории. Ну а воспользоваться таким шансом сам Ками велел. Пролезая мимо окна учительской, ненароком услышала обрывок разговора сенсеев.
— …только проследи, чтобы не доходило до избиения. С этими общими спаррингами вечно одни проблемы! Надеюсь, серьёзных травм не будет, мне же за них отвечать потом…
— Смотря, кого ты поставишь против самых буйных, — узнала я голос Мизуки-сенсея. — Ставить кого-нибудь из «B-шек» против того же Инузуки – добровольно подписать им билет в госпиталь. Но и ему не помешали бы превосходящие противники.
— Да, ты прав. Можешь выставить нескольких, у кого будут шансы, против старшего курса. Скажем… обоих Учих, Шино-куна, Кибу-куна, Наруто-чан и… пускай будет Шикамару.
— Если он вообще станет драться…
Я не прочь была ещё послушать, особенно после того, как назвали моё имя (в-вах, Ирука-сенсей признал мои способности, пусть и завуалированно! Надо отметить этот день в календаре), но, к несчастью, висеть, цепляясь за карниз в нынешней позе было очень неудобно. Поэтому решив, что всё важное для себя я уже услышала, довольная собой полезла наверх.
Заглянув в класс и свесив ноги с подоконника, бодро махнула рукой:
— Оссу*, даттебайо! — любимое слово-паразит само сорвалось с языка. Если поначалу я использовала его из-за каких-то своих извращённых понятий о конспирации, то со временем фирменная фразочка настолько прочно выросла в манеру речи, что сознательно прекратить употреблять её я уже не могла. Вот она – сила привычки.
— Охаё, Наруто, — сонным воробушком поздоровался Рио, на миг оторвавшись от чтения, и вновь уткнулся клювом в конспект. Рядом клевал носом находившийся где-то между сном и явью Шикамару. Один лишь Киба выглядел бодрячком, впрочем, он не прекращал улыбаться, как счастливый дурень, с тех самых пор, как ему подарили собственного щенка – Акамару. Теперь Инузука всюду таскал бедную собачонку с собой и мог часами говорить об уходе за ней и дрессировке.
Я предвкушающе улыбнулась.
— Я тут услышала краем уха, что сегодня будут проводиться общие спарринги! Между всеми параллелями, представляете?
— Не поверишь, очень даже. Ирука-сенсей уже вторую неделю об этом толкует. Где были твои уши?
— Правда? — немного даже смутилась я. В последнее время моя голова действительно была забита чем угодно, но только не учёбой. И на это были свои причины, ‘ттебайо.
Чуть повернув голову, так чтобы чёлка упала на глаза, покосилась на вторую парту нашего ряда, которую перманентно занимали
всё ещё живые Учихи. Саске ещё не было, а Кацу что-то увлечённо вычерчивал в блокноте, не замечая явного любопытства соседок, нет-да-нет пытающихся туда заглянуть. Я склонила голову набок.
Вытянув носочки и нащупав ими пол, мягко спустилась вниз, в который раз радуясь новой обуви, не издающей ни единого лишнего звука. Бесшумно скользнула вперёд, плавно перенося большую часть веса с одной ноги на другую, но стараясь не делать этого полностью. Ниндзя я, или где?
Сначала пяточка, потом уже вся ступня по внешней стороне, удерживая вес на опорной ноге и словно бы перетекая из одного движения во второе – всё как по справочнику и даже больше: не зацикливаясь на ногах, я делала так, чтобы весь вес не приходился на стопы, а как бы распределялся по телу равномерно. Этот метод мы будем практиковать курсами постарше, но что мешает мне пользоваться им сейчас? Тем более практики у меня было предостаточно. Главное здесь – не сильно заморачиваться на бесшумности и позволять инстинктам принимать решения за тебя.
Приблизившись к колючей черноволосой макушке почти вплотную, я заглянула ему за плечо, оставаясь незамеченной. Никто из близсидящих даже головы не повернул! Огонёк самолюбия грел душу изнутри и я старалась не думать о том, что, будь на его месте другой Учиха, эта афера мне бы не удалась — Саске уже успел прославится как лучший ученик на курсе. Что меня совершенно не задело! Вот ни капельки!
— Что рисуешь? — громко спросила над самым ухом, отчего мальчик вздрогнул и аж на месте подскочил, от неожиданности выронив блокнот с эскизом (очень неплохим эскизом!) какого-то пейзажа.
— Биджуу тебя за ногу!…
Послышался вскрик какой-то девчонки и звук шлёпнувшегося на пол тела.
Вот интересно, почему моё присутствие побуждает даже хорошо воспитанных людей на ругательства?
— Узумаки, мать твою!
— Давай не будем трогать мою маму.
Кацуо стушевался, вспомнив, что я сирота, а он вообще-то член Великого клана, которому не пристало ругаться и вообще, чего это он на полу сидит?
Пользуясь его замешательством, я подцепила кончиками пальцев страницу блокнота и перелистнула её, с любопытством рассматривая наброски людей и улиц. Очень достойно, учитывая, что понятия «художественная школа» тут ещё не появилось, и искусство остаётся исключительно семейным делом. Не считая искусства убивать, конечно же.
— Руки прочь! — зашипел Учиха, заметивший моё самовольство.
— А ты у нас, оказывается, скрытый романтик, — ухмыльнулась я, мазнув взглядом по наброску какой-то девушки, сидевшей в профиль. Было заметно, что делался набросок издалека, в тайне от самой «натурщицы». Что-то неуловимо-знакомое прослеживалось в её силуэте, но я никак не могла вспомнить, где видела её раньше.
— Отдай! Это не твоё!
— Ай! — отдёрнула я руку, по которой пришёлся шлепок линейкой. — Тебя не учили, что бить девочек некультурно?
— А тебя не учили, что брать чужие вещи без спроса – некультурно вдвойне? — парировал мальчик, подымаясь.
— Нет, — пожала я плечами. — Не учили.
Кацуо не нашелся что ответить. Молодой, неопытный, что с него взять?
— Я сама училась.
— Что-то не видно, — презрительно прозвучало над ухом.
Я повернула голову. В двух шагах от парты стоял непривычно мрачный Саске-руки-в-карманах. Язык так и чесался ляпнуть ехидное: «Что, опять брат продинамил?», но я вовремя прикусила его. Ляпнула уже как-то… Потом неделю в гипсе ходила. (Хотя срослась рука ещё на третий день, но ирьёнины почему-то снимать его отказывались). И предъявить ведь ничего не могла – всё произошло официально, во время спарринга. Что, вообще-то, ещё обиднее, ведь я считаюсь одной из лучших в тайдзюцу. А Учиха даже высказывания не получил! Понимаете степень моего возмущения?
Девчонки в классе разом оживились. Кто причёску поправит, кто юбку отдёрнет, кто ресничками захлопает. Сразу у двоих с задних парт попадали карандаши, причём так прицельно — точно Учихе под ноги. Они тут же сорвались их поднимать, чуть пятки друг-другу не оттаптывая. Откуда-то полетел ластик, от которого Саске уклонился даже не глядя – опыт, опыт. Этот милый фетиш наших девочек – создавать поводы, чтобы на легальных основаниях коснуться Саске-куна, – уже давно перерос на уровень полноценных диверсионных действий. Потому что, может в аниме они и были представлены безмозглой влюбленной толпой, играющей роль фона для Сакуры и Ино, но в реальности-то все поголовно – будущие куноичи. И «актерское искусство» и «основы тактики» они тоже изучают. Так что я понимаю, как Саске вышколился до уровня гения, даже после того как остался сиротой – расслабиться ему не дали бы ни при каких условиях. Ежедневные тренировки на быстроту реакции и обнаружение слежки ему были обеспечены.
Но вот у меня, как легко можно догадаться, отношения с младшим сыном главы клана Учиха не сложились от слова «совсем». И виною тому был…
— У кого-то проблемы со зрением? Тебе купить очки, Учиха?
…мой длинный язык.
Ну, ещё немножко зависти. Что было, вообще-то, нормально. Я знала, что почти вся мужская половина класса ему хоть немного, но завидует. Даже Кацуо-кун. Потому что у этого Учихи всё всегда было до отвращения идеально. Идеальное выполнение упражнений, идеальные оценки, идеальные манеры, вкус, почерк, даже сидел он всегда идеально, будто бы кол в задницу вбили. Неидеальным у него был только характер. Думаю, если бы они махнулись характерами с Хинатой, мир бы не выдержал и сломался от такой концентрации идеальности. Мне даже завидовать ему было противно, потому что отвратительный характер Учихи возмещал всю его идеальность вместе взятую.
— Боюсь, ты не сможешь себе позволить, Узумаки.
А вот это обидно. В первую очередь потому, что правда. Месячное пособие опять задерживали и я уже третий день сидела на низкокалорийной диете, состоящей из самолично добытых орехов и яблок. Со стороны обеспеченного Саске тыкать сироту в это носом было крайне невежливо, но и мои подколы редко бывали безобидными. Вспомнить гипс, опять же.
Начаться спору не позволил Ирука-сенсей. Иногда мне кажется, что у него где-то встроен датчик на определение конфликтов. Стоит кому-то поссориться – он тут как тут, стоит разбить окно – ещё не всё успели разбежаться, а сенсей уже знает, кто это сделал. Либо он следит за нами каждую свободную минуту, либо… либо ему кто-то доносит.
Последняя мысль показалась мне очень здравой и я всё ещё обдумывала её, подходя к своей парте.
— Рио-кун, скажи: если бы в нашем классе появился предатель, на кого бы ты подумал?
Друг уставился на меня округлившимися глазами. Зрачки его карих глаз заметно расширились.
— Что?
— Ничего, — моргнула я. Что за реакция?
— Предатель? Акамару бы учуял его, будьте уверены. А он молчит, значит нет таких среди нас, — хвастливо заявил Киба. В тот же миг маленький белый щенок громко тявкнул, высунув мордочку из кольца рук хозяина и сосредоточено принюхался.
Киба удивлённо уставился на своего нинкена.
— Ты чего, Акамару? Учуял что-то?
— Да, я тоже чую, — повела я носом. Во время таких вот «диет» я стабильно находилась в полуголодном состоянии, из-за чего обоняние, да и другие чувства резко обострялись. — Предателя чую. Который жрёт чипсы и не делится с товарищами.
В наступившей тишине как-то особенно громко раздался хруст из последней парты. Заметивший повышенное внимание к себе Чеджи смущённо замер и спрятал пачку за спину.
И всё же Чеджи – настоящий шиноби, куда там всяким Саске. Это ведь целое искусство – раскрыть громко шелестящую пачку чипсов так, чтобы не спалили сидящие рядом друзья – а ведь до моего возгласа никто действительно не заметил. Но у меня нюх на такие вещи. Да и на чипсы, в общем-то, тоже.
Обернувшись к Акимичи всем корпусом, я сложила руки у него на парте, положила на них голову и уставилась на него взглядом побитого голодного щенка. Вернее, лисёнка – будем держать имидж. По опыту знаю, что просить его поделиться бесполезно – в вопросах еды толстячок ещё принципиальнее и скупее меня – но взять измором можно. Особенно если задействовать жалостливый взгляд и урчание голодного живота.
На этот раз Чеджи сломался относительно быстро: то ли потому, что знал мою бедственную финансовую ситуацию, то ли не мог выносить стенаний бедного желудка, который почуяв возможность халявной кормёжки и аппетитный запах, заурчал с новыми силами.
Буквально через минуту довольная я, дабы не пачкать руки, набила обе щеки до упора чипсами и, задницей растолкав Кибу и Рио, втиснулась на скамью между ними.
За окном пели птички, шелестели листвой деревья, расплёскивая на парты у окна солнечных зайчиков. Ирука-сенсей заскрипел мелом по доске. Мы с Чеджи усиленно пытались замаскировать хруст чипсов под этот звук и жевать как можно тише, чтобы не привлечь внимание Умино.
— Записываем тему сегодняшнего урока: «Маскировка и методы сокрытия информации»…
Рядом хрюкнул Киба, но тут же получил локтем под ребра от меня. Ибо нечего контору палить.
* * *
Сегодня девятое июля. До восьмилетия Саске осталось две недели. До резни в клане Учиха – немногим больше.
Я сижу в тени дерева на тренировочной площадке и наблюдаю за боем Учихи Кацуо. Костяшки пальцев зудят от последнего, особенно сильного удара, которым я расквасила нос рыжему пареньку из старшей параллели. Он посмел обозвать Акамару «блохастым», за что и поплатился. Киба рядом дрожит от нетерпения в ожидании своего боя и я уже знаю наперёд, с какими повреждениями уйдут сегодня прихвостни рыжего задиры.
Со вторым Учихой нашего класса я ладила лучше, чем с Саске, но все ещё недостаточно хорошо, чтобы назвать его приятелем. И всё же…
Я проследила, как мальчишка подпрыгивает в воздух, уходя от атаки, и метает сразу пять сюрикенов по идеально выверенным траекториям. От первых двух противник уклоняется, третий попадает в бедро, от четвертого уже выставлен кунай, но он служит лишь опорой для пятого, который, рикошетит прямо в плечо противника.
Умный ход.
Кацу любит свой клан, вишнёвый сок и строить из себя невесть что. И каждый раз безмерно удивляется, если кто-то валит его на лопатки во время тренировки, даже если бой заведомо был проигрышным. Он самонадеянный, немного эгоистичный и на всё имеет своё мнение, чаще всего ровно противоположное моему. Хотя иногда мне кажется, что где-то в глубине души он во многом согласен, но не хочет признавать это вслух из-за каких-то совершенно детских побуждений.
Кацуо проблемный, намного проблемнее вспыльчивого Кибы, с которым для решения проблемы достаточно просто подраться, или Рио, с которым хватит разговора. Наладить с ним отношения после ссоры очень сложно и всё равно чувствуется осадок, выдаваемый в мелочах. К нему нельзя просто подойти и обнять, так как Учиха не любит чужих прикосновений, а попытки свести всё к шутке обычно заканчиваются взглядом «Не позорь себя, тэме» и показательным игнорированием. Это бесит почти до зубного скрежета и я искренне понимаю, почему в деревне так не любят этих надменных красноглазых ребят.
Но я всё равно улыбаюсь, когда Кацу втаптывает в пыль заносчивого пацана из старшего курса, почти на голову его выше и в полтора раза шире в плечах. Потому что Учиха не имеет права позорить нас перед параллелями. Потому что он классно рисует и я всё же надеюсь вспомнить ту девочку из блокнота. Потому что он «наш».
И я совершенно не знаю, что с этим делать.
* * *
*¹ Автор немножко поиздевался над искусством.
*² Оссу (Ossu) – неформальный мужской вариант «Охаё (Ohayou)», что означает “Доброе утро”. Часто произносится как “Осс”. Что-то близкое к нашему панибратскому “Утречка!”. 
