А в чём сила, брат?

Дом Элайджи был настолько шикарен, насколько позволяла представить себе фантазия, и ещё немножечко шикарнее. От белизны и минимализма болели глаза. В отличие от жилища студентов, здесь не было гаджетов на каждом шагу, но Гэвин был готов поклясться, что тут не то что у стен уши, а у подоконников руки были. Электронные, естественно. На секунду Гэвин задохнулся бессмысленной завистью, но тут же проглотил её и вошёл в дом, предварительно сняв обувь (дурацкая привычка, которую Элайджа подхватил в Японии). Без обуви всегда чувствуешь себя уязвимым. Он понял это ещё на занятиях по карате, на которые их отправляли всем участком. В конце концов, обувь — дополнительное оружие. Встречала Хлоя. Её Гэвин помнил ещё со студенчества (своего, Элайджа закончил учиться в восемнадцать) как единственного человека, которого Элайджа мог терпеть рядом с собой долгое время. С тех пор, видимо, ничего не изменилось. Сейчас гений почти что отшельничал, управляя компанией через посредников и занимаясь разработками в метафорическом подвале. Это был, безусловно, никакой не подвал, а лаборатория, оборудованная по последнему слову техники. Хлоя была в лёгком голубом платье, а сам Элайджа в шортах и рубашке поло. На улице снова парило. Разговаривать они пришли не в приёмную или кабинет, а в гостиную. От минимализма становилось не по себе, только огромный портрет размером во всю стену компенсировал отсутствие цветов и форм в интерьере. Не то чтобы портрет делал обстановку более комфортной. — Я вляпался в дерьмо, — сказал Гэвин сразу и напрямую. — Так и понял, — кивнул Элайджа. — Какого рода дерьмо? — И что, даже не будешь издеваться? Элайджа тяжело вздохнул и возвёл взгляд к потолку. — Никогда не понимал, почему ты считаешь меня таким чудовищем. — Потому что ты всегда и во всём был лучше меня и не стеснялся это показывать. Они сели на мягкие диваны. Хлоя подозвала молодую девушку, неуловимо на неё похожую, чтобы принесла гостям кофе и закуски. — Ну, не во всём. Я никогда не был хорош в спорте. — Судя по тому журналу, который пару лет назад вышел, сейчас у тебя с этим неплохо, — сказал Гэвин. И тут же пожалел. Он только что фактически признался, что видел тот журнал, где его брат красовался практически нагишом. Проёб так проёб. — Чтобы накачать пресс не нужно быть хорошим в спорте, нужен только дорогой тренер. Я могу себе позволить лучшего. А ты неплохо играл в бейсбол, мог бы построить карьеру, если бы не страсть спасать всех и вся. И вот тут и кроется второе твоё отличие от меня. У меня никогда не было твоего… чувства справедливости. — Чувство справедливости? — Гэвин чуть не подавился канапе. — У меня? — Скорее животное, первобытное понимание того, что хорошо и что плохо. — Хмм, — усомнился он. — Недавно мне под кайфом дрочил сын моего коллеги младше меня на двенадцать лет. Элайджа хитро прищурился. — Наконец-то интересный разговор. А я-то всё думал, гадал. — Иди нахуй, Элайджа. Серьёзно. Они вместе посмеялись. Даже Гэвин смог поржать. Это действительно было забавно. В принципе, в их связи с Ричардом не было ничего предосудительного, но как-то неуловимо это было неправильно. — У этого сына коллеги нет случайно брата-близнеца? — спросил Элайджа. Гэвин похолодел. Неужели… — Самое странное, что есть. Ты следишь за мной, что ли?! А он мог. Элайджа рассмеялся. Было видно, что ему этот разговор приносит неимоверное удовольствие, хотя на самом деле он наверняка хотел остаться в одиночестве и ремонтировать-придумывать-конструировать что-то. В этом они действительно отличались. Гэвин чувствовал себя нормально в обществе. На него не накатывала истерика во время поездки в метро. Он просто иногда бывал мудаком. Что ж, с гениальностью приходят свои проблемы. — Рассказывай, что у тебя случилось. — Ребята из нашего городского универа вместе со своим преподавателем решили поиграть в Бэтмена и Лигу справедливости. Захотели раскрыть весь даркнет. В такие глубины полезли, странно, что бесов каких-нибудь интернетных не вызвали. Что характерно, их накрыли. Дело попалось мне. Естественно, блядь, дело попалось мне. Если брать их переписки, там на пару десятков лет. И это просто глупость. Не преступления. Я уже настрочил приказ, что берём их в качестве информаторов к себе в расследование. Но проблема в том, что проводить все документы нужно задним числом. — Иногда за глупость нужно расплачиваться, — сказал Элайджа, отпивая эспрессо и запивая его водой. — Ты действительно считаешь, что пожизненное за глупость это нормально? — Нет, конечно. Но чем могу помочь лично я? — Весь полицейский документооборот работает на твоём софте. Мне нужно сделать так, чтобы за какое-то время до того, как ребята начали вести свою деятельность, оказался зарегистрированным приказ о привлечении их к разработке. Элайджа почесал подбородок. — Это можно. Гэвин напрягся. — Что ты за это хочешь? — Господи, Гэв, сколько же в тебе дерьма. Ничего я не хочу. Они немного помолчали. Гэвин жевал канапе. — Я удивился, когда узнал, что вы с Хлоей… — Он толком и не знал, как это назвать. Платоническое партнерство? — Я принял решение отказаться от общения с внешним миром по возможности, и Хлоя полностью поддержала меня в этом. — Отказаться от общения с внешним миром, хмм. — Ещё скажи, что никогда не хотел? — Хотел, примерно каждый раз, когда кто-то открывает рот. Но я не люблю такие жесты. К тому же, у меня нет столько денег, чтобы жить в глуши. Нужно лет пятьсот отработать детективом, чтобы отгрохать такой особняк. — Могу одолжить. — Нет, спасибо… А Хлоя? Я думал… — Хлоя поддерживает меня во всём, -повторил он. — В отказе от общения с внешним миром тоже. — Ясно. Я тут говорил с Лео Манфредом. Помнишь такого? — Конечно. Как ему Швейцария? — Судя по всему, отлично. — Почему ты не перестал общаться с ним? Многие бы перестали. Особенно в твоём положении — когда каждый шаг на виду. — Когда человек стоит над пропастью важно вовремя оказаться рядом и стащить с обрыва. А большинство уходят, и человек падает. Лео была нужна помощь. Мы с Хлоей с удовольствием ему помогли. Гэвин не знал, что сказать. — Мне кажется, что один человек, которого я знаю, стоит сейчас над пропастью, — вырвалось. Он не хотел это говорить, он даже обдумать это не успел. — Поговори с ним, — сказала Хлоя своим тихим и гипнотизирующим голосом. — Вам обоим станет легче.