Teach me how to love

— Больной ублюдок, — прокомментировал Неарх на следующий день, когда мы, воспользовавшись перерывом в полтора часа, пошли в местный парк неподалеку, где я и рассказал ему и Кассандру о результатах моей встречи с профессором Македонини. — Да не скажи, — наигранно протянул Кассандр. — Смотри, какие подсказки не пожалел дать! Все книги есть в библиотеке! Ты, Гефестион, главное не говори никому, что он тебе так помог. А то ещё вылетишь из универа и его выпрут следом. Я рассмеялся. — Псих. — Себе под нос снова возмутился Неарх и как всегда в стрессовой ситуации вытянул из рюкзака никогда не заканчивающиеся бутерброды. — Я бы чисто физически не успел написать эту хрень. Даже, если бы черт и занёс меня в ту библиотеку, то она все равно была уже закрыта! А сегодня когда писать, если у нас с утра до вечера пары? — Вот поэтому я ничего и не сделал, — спокойно согласился я, вспоминая, как до часу ночи пытался что-то придумать самостоятельно, как было велено — без Интернета, но с конспектами, в которых информации нашлось меньше, чем кот наплакал. Потом до трех я искал нужные книги онлайн. Естественно, не нашел. Это стало последней каплей: меня взяла дикая злость на Александра и на самого себя ибо, усевшись за его задания, больше ничего сделать я не успел. И самое обидное, что эту самую работу для профессора тоже, угробив на нее впустую целый вечер. Так под утро я и улегся спать, давая себе отдохнуть каких-то несчастных пару часов. — Ты будешь с ним скандалить? — Оживился Кассандр, откладывая свой телефон и придвигаясь ко мне ближе. — Нет. Просто пойду к нему и расскажу, как есть. — Долбанный самоубийца, — ахнул рыжеволосый юноша, — дай-ка сделаю селфи с тобой. Чтобы запомнить тебя молодым и прекрасным. — Да иди ты, — с грустной улыбкой оттолкнув от себя Кассандра, ответил я, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Не собираюсь я сутками сидеть и учить какую-то фигню, потому что ему это всю жизнь было в кайф. Не все разделяют его интересы. — Может, у него с бабой проблемы, и он прячется за грудой книг, чтобы убежать от реальности? — Задумчиво предположил Неарх, глядя куда-то в небо. К слову, он тоже еще висел в списке должников у профессора Македонини. Но юношу это не особо заботило. Я даже ему завидовал, ведь мне так сильно порою хотелось владеть таким же ядерным спокойствием, как у Неарха. — Ты что, блин, психолог? — Вскинув брови, иронично бросил Кассандр. Но Неарх лишь печально вздохнул. — Ну, это было бы логично, — отозвался я. — Мне больше нравится этот вариант, чем тот, где он по жизни такой. — Увы, Гефестион, этот мудак еще с начала своей карьеры тут всем мозг имеет, — обреченно выдохнул Кассандр. — Терпеливый однако, — хохотнул я, — если столько времени живет с такой бабой. — Может, он долго в процессе развода, — не прекращая делиться своими мыслями, вновь подал голос Неарх, — может, от него ушла жена, а у того началась депрессия и все такое… — Ой, да хватит все на женщину сваливать. Не защищай его, — раздраженно ответил я, едва удержавшись, дабы не рассказать юношам вчерашнюю подслушанную беседу. — Если даже оно и так, то свои проблемы обычно оставляют дома. На работу приходят, чтоб работать. За это ему как бы платят. С этими словами я оставил своих друзей и отправился к Александру. Разговор между мною, Кассандром и Неархом придал мне толику смелости и мотивации, ведь поход к профессору я оттягивал до последнего, подумывая даже и вовсе к нему не идти. Не представляя, с чего начать, дабы убедить профессора, я остановился у его кабинета, под которым в очереди уже сидела какая-то блондинка. Пользуясь временем, я глупо репетировал в голове скомканные предложения, пока из подсобки Александра вдруг не вылетела ещё одна девушка, принявшись рыдать взахлёб, едва закрылась за ней дверь. Все мои мысли потерялись за одно мгновение. Я лишь стоял и растеряно хлопал глазами, а вся уверенность внезапно исчезла, сменившись страхом и дикой паникой. Когда студентка скрылась из виду, я, совершенно уже отчаявшись, почти принял решение уйти. Но, вспомнив, что грядет предстоящее занятие, в голову навязчиво принялись лезть не слишком привлекательные образы того, как профессор в свойственной ему манере опозорит меня перед всей группой. Я мог вытерпеть крик, оскорбительные слова, острейшую критику, но только наедине, а не перед людьми. Публичного позора я боялся еще с самого детства, с начальной школы, где практически каждый день терпел насмешки со стороны сверстников, а поступив в университет, где меня окружали одни голландцы, я и вовсе старался лишний раз не высовываться, чтобы избежать этого чувства «другого парня». Но Александру, конечно же, было все равно. Не просто потому что ему в принципе наплевать на остальных. Несмотря на свою греческую фамилию, он был голландцем, жил и работал в своей родной стране, поэтому моих чувств ему никогда не понять. Когда блондинка вышла из кабинета Александра, подошел мой черед входить. — Добрый день, — игнорируя слишком громкое сердцебиение, выдавил я. Профессор стоял около шкафа с зачем-то переставленными на сей раз книгами, и мой взгляд тут же остановился на черных джинсах и белой футболке надетых на мужчине. Казалось бы, такие простые вещи! Но только не тогда, когда они на Александре. Наверное, нет ничего такого, что бы ему не шло. Я с трудом заставил себя отвести глаза от мощных мышц, которые профессор так вдруг решил показать, не скрывая под рубашкой, от стройных длинных ног в облегающих штанах… Александр выглядел так, будто бы только что вернулся с подиума. Боги, да он был больше, чем идеальным! И я никак не мог к этому привыкнуть. — Давайте работу, — сухо, как обычно без приветствия и по делу произнес Александр, протягивая руку и сбрасывая тем самым меня на землю. Благо, он не заметил, как я на него таращился. Однако не дождавшись желаемого, профессор поднял на меня вопросительный взгляд: — разве Вы не ее пришли отдать? — Нет, — сглотнув, прохрипел я, раздражая самого себя тем, что рядом с мужчиной становился мастером односложных ответов. Профессор лишь развернулся ко мне всем корпусом, не произнося ни слова, но пробивая меня насквозь своим острым взглядом. — Я пришел сказать, что не успел написать работу, — мысленно одарив себя пощечиной, смелее проговорил я. — Когда Вы дали мне задание — библиотека была уже закрыта. Я искал книги в Интернете и по другим онлайн-библиотекам, но ничего не нашел. — Что же, — не перебив ни разу, на выдохе протянул Александр. — Раз такое дело, значит, зачета не будет. У меня похолодело в груди. В голове сразу же нарисовалась картина моей будущей жизни, идущей под откос. За секунду я уже увидел, как меня отчисляют, как рассказываю об этом родителям, как покупаю билет домой, какой грандиозный скандал мне устраивают отец и мать, а дальше — хаос, где куча вопросов из ряда «как быть без образования» и «чем заниматься» смешались в кашу. И это все из-за какого-то придурка, который даже у меня не ведет?! Кажется, все это отразилось на моем лице, потому что профессор Македонини беззаботно отозвался: — Этого бы не случилось, если бы Вы скачали все из сети. Отделались бы просто двойкой. Я же говорил. И правда. Он так говорил. Но кто знал, что за мою правильность я еще и лишусь зачета. Зло взглянув на Александра, чье лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, я попытался оправдаться: — Но Вы мне сказали не пользоваться Интернетом. Я честно так и делал. Александр лишь вздохнул: — Честность — это безусловно хорошо, но я не могу поставить Вам отметку только за нее. Даже двойку не могу. Мне элементарно нечего оценивать. — Но как мне нужно было выполнить задания, если пользоваться можно только книгами в закрытых библиотеках? — Не выдержав, грубо бросил я в ответ. — То есть я должен Вам об этом рассказывать? — Спокойно спросил Александр, однако я все же уловил неожиданные нотки ярости в его голосе. Совсем незаметные. — Вы заканчиваете обучение и до третьего курса не научились искать информацию? Тогда Вам тем более нельзя ставить зачёт ни по этому, ни по какому-либо другому предмету. — Извините, но не Вы у меня преподаете. И Вы не имеете права решать, кому и что ставить. — Дерзко ответил я. Александр, чьи брови поползли вверх, не скрыл удивления. Это была его первая эмоция, которую я увидел. Искренняя и неподдельная, и, похоже, неожиданная даже для него самого. Хоть и на секунду, но мне показалось, будто передо мною стоял абсолютно другой человек. Я даже не узнал его без этого фирменного равнодушия на лице. Но, к сожалению, профессор быстро взял себя в руки: — А Вы, значит, решаете, кто на что имеет право? Я промолчал, не сводя взгляда с Александра. — Хорошо, докажите мне, что я неправ. — Спустя несколько, показавшихся мне вечностью, секунд молчания, с вызовом произнёс профессор, складывая на груди руки, — если Вы не выполнили моего задания, давайте тогда просто проверим Ваши знания с предмета профессора де Вриз. Я поставлю Вам зачет, если расскажите мне о творчестве Рогира ван дер Вейдена. Я почувствовал, как голова закружилась, стоило мне осознать, что шанс еще есть, что не все потеряно! Однако, услышав вопрос, все внутри упало, ведь ответа я не знал. Я помнил, что всю лекцию об этом нидерландском художнике я провел в телефоне, листая ленту фейсбука. — Ну же, — самодовольно настаивал Александр, — вы проходили это с вашим преподавателем. Пять занятий назад, кажется. Я ведь имею право посмотреть в план? Совсем красный я опустил взгляд в пол, не произнося ни слова. Тем временем профессор Македонини оперся рукой на стол и продолжил: — Хорошо. Может, тогда о творчестве Мазаччо? Мне хотелось провалиться под землю. — Ладно. Тогда, если Вам не везет в «Живописи Ренессанса», покажите мне свои доскональные знания по другим предметам. И Александр задал мне три вопроса, не дожидаясь моего согласия: по антропологии, истории искусства и географии. Но еще до них я понял, что мне можно даже не пытаться, ведь ни на один я не ответил, хотя тоже отчётливо помнил, как сидел на парах и записывал лекции по этим темам. А, если бы даже и начал отвечать, то Александр все равно бы меня завалил за мою несдержанность. С кем мне там тягаться? Профессор Македонини внезапно всплеснул руками и театрально воскликнул: — Я знаю, как Вас можно вытянуть! На этом моменте захотелось послать его на все стороны и уйти оттуда. Мне уже было все равно, отчислят или нет. Обида брала свое, однако Александр этого словно не понимал. А, может, поступал так нарочно. Казалось, что ему это приносит удовольствие. — Право! Вы точно разбираетесь в праве! — Знаете, что? — Подняв голову, неожиданно для себя выплюнул я сквозь стиснутые зубы. — Хватит. И Александр, опешив, замолчал. Так и не найдя слов, профессор Македонини, отвернув голову и пригладив золотые локоны ладонью, просто ответил со знакомым спокойствием: — Раз хватит, значит, у Вас не будет зачёта. Всего доброго. Наконец, дождавшись этой фразы, я вышел из кабинета, громко хлопнув дверью, да так сильно, что та чуть не вылетела, и студенты, ожидавшие под стеной напротив, испуганно подпрыгнули, уставившись на меня круглыми очами. Всё. Я сам все испортил. И, может быть, оно бы обошлось, если бы я вовремя заткнулся или принялся умолять простить меня, унижаясь перед Александром, как только можно. Ведь это железное правило: никогда не спорь с учителем. Но теперь все было кончено. Он сделает что угодно, дабы я не получил зачета. Я был в этом уверен. Мне можно было уже с гордостью идти и забирать документы. Сделать видимость, будто бы это мое решение. Единственное, чему я мог радоваться — это эмоциям, которые показал мне профессор. Тому, что я сорвал с него маску ледяного равнодушия и неприступности. Пусть и ненадолго, но сорвал. Я пропустил оставшиеся пары, отправившись домой, где, прорыдав в подушку, как девчонка, уснул до вечера. А позже меня разбудил звонок в скайпе от моей девушки Дрипетиды, с которой мы были знакомы еще со школы и которая ради меня тоже поступила в Голландию, только в другой университет. Мы так редко общались в последнее время ибо Дрипетида была занята с утра до вечера, работая да учась по ночам, но все обещая, что «скоро этот завал пройдет. Просто период такой, надо подождать чуть-чуть». — Неужели ты нашла свободную минутку, — не без труда усмехнувшись, сказал я, морщась от головной боли. — Что случилось? — Откинув свои кудрявые каштановые волосы, с тревогой спросила Дрипетида, давно уже изучив меня целиком и полностью. Она и без слов могла понять мое настроение, предугадать мысли, замолчать в нужный момент и так невероятно вовремя сказать то, в чем я нуждался. Любил ли я ее? Безусловно да. Как же иначе? Мы знали друг друга с таких давних времен, что оба уже и не помнили, как встретились. Я привык к Дрипетиде и к тем чувствам меж нами. Мне казалось, что так было всегда, и я не представлял, как может быть по-другому. — Меня отчисляют, — выдохнул я, отводя взгляд в сторону. Я хотел рассказать об этом ей, прежде, чем родители узнали бы. Где-то внутри меня слабым огоньком еще горела надежда на возможное решение, на то, что все это несерьезно, но осознание реальности медленно ее убивало. — Как это? — Встрепенулась Дрипетида после длительного молчания. — В смысле? — Одна сволочь пришла на замену, загрузила меня работой, а когда я пришел и сказал, что не успел все это сделать, то мы поругались и она отказалась ставить мне зачет. — Зачем ты ругался с преподавателем? — Осуждающе произнесла Дрипетида, закатив глаза. — Слушай, вот только твоих лекций не хватало, — нервно бросил я, злясь на то, что девушка зацепилась именно за это. Ведь я сам не желал лишний раз вспоминать о такой идиотской ошибке. — Он меня взбесил, ясно? Я себя не контролировал. Дрипетида долго меня утешала. Она всегда была той, на которую я мог положиться. Я рассказывал ей всё, зная, что девушка меня поймет и в любой ситуации останется на моей стороне. — Гефестион, тебе надо развеяться, — мягко произнесла она. — Моя подруга предложила нам встретиться сегодня. Как ты на это смотришь? — Нет, — резко отрезал я. — Мне сейчас не до веселья, если ты не заметила. — Знаю, — кивнув, тепло улыбнулась Дрипетида. — Но от того, что ты будешь сидеть в четырех стенах и переживать лучше не станет. Сегодня ты ничего не решишь. Ну, Гефестион! Пожалуйста, пошли! Я уже сказала, что мы придем. И мне ничего не оставалось, кроме как поддаться уговорам девушки.       ***       Ровно в восемь вечера я, совершенно разбитый и уставший, с опухшими от слез глазами и страшной головной болью стоял вместе с Дрипетидой у круглосуточного кафе «Бонапарт», где уже вовсю гудел народ. Все же я планировал сбежать домой через час посиделок, поскольку у меня не было ни сил, ни желания вообще выходить в люди, а когда я увидел приближающееся знакомое лицо вдали, то все внутри все упало, а ноги сами шагнули назад. Если бы не схватившая меня за запястье и впившаяся ногтями в кожу Дрипетида, я бы ушел не думая. — В чем дело? — Прошипела она. — Почему ты не рассказала, кто твоя подруга? — Потрясенно проскулил я, не сводя взгляда с приближающейся смуглой брюнетки и Александра, держащего ее за руку и убеждаясь, что это действительно моя компания на сегодняшний вечер, а не просто плохой сон. — Ты не спрашивал, — растеряно ответила Дрипетида. И я возненавидел себя в тот момент. Ведь у меня и правда не хватило ума спросить. Но и мысли не возникало, что это будет та самая Роксана да еще с тем самым Александром! — А в чем дело? Ты ее знаешь? Александр, завидев нас, кажется, был не меньше моего шокирован. Хоть его лицо абсолютно никакого потрясения на сей раз не выдавало, но я его почувствовал. И то так ясно, что подкосились колени. Приближаясь к нам, Александр бросил беспомощный взгляд на свою спутницу, очевидно желая все отменить, но едва он открыл рот, Роксана его перебила, что-то произнеся и улыбаясь при том, как хищное зверьё. Да, улыбка Роксаны напоминала больше оскал, а в ее черных глазах плясали какие-то недобрые огоньки. Но несмотря на это она была красивой. Очень красивой. И об этом Роксана знала, удачно подчеркивая все свои достоинства. В этом плане они с Александром были одинаковы, но в остальном — абсолютно разными. И я не мог взять в толк: почему они — пара? Что у них может быть общего? Как они вообще сошлись? — Привет, — сдержанно произнесла Роксана, остановившись рядом с нами и обнявшись с Дрипетидой. Позже она перевела глаза на меня, и неприятный мороз пробежался по моей коже. Взгляд Роксаны хоть и был таким же, как у профессора Македонини — пронизывающим, неуютным, но все же другим. Александр обжигал холодом. В ее же очах обитало нечто жуткое, дикое и необузданное. Тем временем спутница профессора продолжила: — А ты — Гефестион? — Я нашел в себе силы лишь молча кивнуть. — Роксана. Рада знакомству. Это мой жених — Александр. Жених? Роксана с нежностью взглянула на мужчину, и профессор, который все это время, стиснув зубы, молча стоял, уставившись куда-то в сторону столиков справа от меня, недолго думая, протянул руку. Мне ничего не оставалось, кроме как впервые ее пожать, ошарашенно пялясь на профессора. От прикосновения к Александру по всему моему телу словно пропустили электрический разряд. Его кожа оказалась неожиданно нежной и теплой, но рукопожатие настолько крепким и болезненным, что я удивился, как мне вообще удалось избежать перелома кисти. Конечно, ведь Александр был в ярости. Однако несмотря на это, пусть и одно мгновение, но все же я коснулся его. И мне понравилось. — Будем знакомы, — мрачно произнес Александр. Или будем делать вид, что не знакомы, — промелькнуло в моей голове, но я все же заставил себя просто улыбнуться в ответ. Ради Дрипетиды, чтобы не испортить ей вечер.