Teach me how to love

      А на следующий день меня выгнали из комнаты, которую я снимал. Просто пришел хозяин, когда я жарил яичницу на завтрак перед парами и сказал, что ему очень жаль, но мне нужно освободить комнату в течении суток, потому что якобы нашлись покупатели на квартиру. Правда или нет, но в шоке я в спешке собрал вещи и уехал к Дрипетиде. Помнится, в начале учебного года я с таким нереальным трудом нашел эту комнатушку! Остальные владельцы просто отказывались мне сдавать жилье из-за того, что я не был голландцем. А тут было все: близко к университету, так еще ни хозяина, ни соседей в комнатах. Считай, вся квартира была моей. Но у Дрипетиды я долго оставаться не мог, поскольку она делила свою однушку с девочкой, которая как раз уехала домой на пару дней. Поэтому через эти пару дней я переехал к Кассандру в общежитие, где жил вместе с ним и его соседом Яном, уже через неделю принявшегося недвусмысленно намекать, что ему втроем не слишком комфортно. Тогда я ушел в другое общежитие, к Неарху. Тот тоже делил комнату с парнем по имени Стефан, но Стефан оказался весьма понимающим, поэтому без проблем разрешил мне с ними остаться. И я провел с Неархом еще неделю, а потом еще одну, поскольку Стефан стал редко приходить (чисто, чтобы поменять вещи), оставаясь на ночь у своей девушки. Но всё это время я даром не терял, обзванивая десятки людей, расхаживая по городу и осматривая комнаты. Ситуация повторялась: только единицы давали согласие. Половина из них делала это лишь из вежливости, потому что когда я приходил — жилье мистическим образом уже кому-то «сдали». А у тех, кто не был против иностранца предложенные мне условия проживания оставляли желать много лучшего. Я даже просился во все общежития, которые смог найти. Но мне отказали в тех, что не принадлежали нашему университету. Я просто не имел права туда заселиться. В наших меня тоже не принимали, мотивируя тем, что в данный момент мест нет, но вежливо брали номер телефона с этим заветным «мы Вам перезвоним». И так на протяжении месяца, постоянно живя у кого-то, я только и делал, что искал, даже не распаковывая чемодан. Я плакал от безысходности, потому что на то была причина: мне реально не было, где жить. И никто не мог помочь. Я понимал, что Стефану эти гости рано или поздно тоже встанут поперек горла, и он меня выставит. Позже он действительно дал понять, что я засиделся. Тогда мне оставалось лишь одно: пойти в самую дешевую гостиницу. Я почти не ел, прекратил посещать университет, а только обзванивал людей, пока не закончились объявления. Я звонил по второму кругу, уже открыто умоляя и унижаясь, но все мои попытки терпели фиаско. Я даже был готов уже взять самую дерьмовую комнату, на отшибе мира, однако и те уже кому-то сдались. Мне было очень плохо. Все, к чему ежеминутно сводились мои мысли — это найти крышу над головой. Деньги улетали с бешеной скоростью. Я потратил их все, платя за номер в гостинице. И когда мне уже не хватало на еще одну ночь, я решился на невозможное: проситься в церковь. Перед тем, как я, уже собравшись, открыл дверь, мне позвонил Кассандр и сказал, что я немедленно должен бежать в университет, потому что там у меня накопилось куча пропусков и нужно срочно связаться с преподавателями и деканом. Маршрут пришлось поменять: вместо церкви я поспешил в университет. Там я рассказывал одну и ту же историю про свадьбу беременной сестры в лучших греческих традициях, а потом ее родах и помощи с новорожденными близняшками. Мне было так стыдно и так неловко лгать об этом половине университета — профессорам, одногруппникам, с которыми невольно сталкивался в коридорах, но как я мог рассказать правду? К счастью, со всеми преподавателями мне удалось договориться. Я пообещал отработать все пропуски, приготовить доклады, презентации, а для некоторых — еще написать какие-то заявления, но главное, что все мне поверили. Все, кроме Александра Македонини, который провел чуть больше обещанного количества занятий из-за мемфрау де Вриз, которая взяла больничный. — Извините, добрый день, — тихонько постучавшись в дверь такой знакомой ненавистной мне подсобки, подал голос я, обнаружив Александра у окна. Он, опершись руками на подоконник, стоял, опустив голову вниз, и его пушистые золотые кудри легонько качнул слабый ветер, когда я переступил порог. Профессор явно был расстроен. Вопрос: чем? А вообще почему меня должно это волновать?! Мне, в конце-концов, есть, о чем думать, кроме, как о душевном состоянии «всемирно известного ученого», которому уж точно имеется, где жить. Или он такой грустный, потому что не может выбрать, в какой из своих многочисленных домов переехать, чтобы поменять обстановку, собраться с мыслями и «морально подготовиться» к очередному светскому вечеру в самом лучшем ресторане страны? Я разозлился на Александра так глупо — за свои собственные мысли. Он же, не давая мне времени для новых идей, мгновенно выпрямился, разворачиваясь ко мне. Запустив пальцы в копну светлых волос, он откинул их назад, а его лицо тут же изменилось, узрев студента, пропустившего целый месяц из-за беременной сестры Эвриномы, ее свадьбы и малышей за которыми тоже надо было присмотреть. — Понимаю, — неожиданно мягко сказал Александр, слабо кивнув. Я поразился самому себе и своему умению так искусно, оказывается, врать, что сам Александр Великий повелся на мои байки. — Но Вы пропустили восемь моих занятий. Как собираетесь их отрабатывать? — Не знаю, — пожал плечами я, все еще в душе аплодируя себе за ложь такого высокого качества. — Вот и я не знаю, — выдохнул Александр, обводя свои книжные полки взглядом. И я уже понял, что сейчас мой список отрабатываемых долгов пополнится еще килограммом обещанных будущих рефератов и тонной книг от профессора Македонини. Однажды я выбил себе зачёт. Второй раз вряд ли получится. Мужчина, не отводя взгляда от своего шкафа со стеклянными дверцами, неожиданно добрым тоном произнес: — Давайте сделаем так: не надо ничего отрабатывать. Вы просто даете мне номер Вашей сестры, и она подтверждает Ваши слова. Простая формальность. Меня бросило в холод, а потом в жар. Понял что ли?.. В любом случае, это был шанс, такой шанс избежать дополнительной работы, но проблема заключалась в том, что не было ведь никакой беременной сестры и уж тем более ее номера. Я хотел сказать, что не взял с собой мобильного, но держал его в руках. Поэтому пока разноцветные глаза так пристально наблюдали за мной, я судорожно думал, как мне выйти из этой ситуации. Слишком долго думал. — Хорошо, — беззаботно согласился я, решая дать греческий номер Дрипетиды и надеясь на то, что она догадается и подыграет мне. — Договорились, — немедленно отозвался Александр, опуская внимательный взгляд на телефон в моих руках, в котором я уже искал номер своей девушки, ведя пальцем по экрану. Я быстро переименовал Дрипетиду на Эвриному на всякий случай и продиктовал цифры Александру, уже вытянувшему из заднего кармана штанов свой мобильный. Я хотел сказать, что это дорого — звонить в другую страну, но потом подумал, что он и сам должен понимать, поэтому я промолчал. Я и так качался на грани. Мое сердце билось, словно бешеное, пока профессор смотрел на меня, слушая гудки. Лишь бы догадалась. Дрипетида, подыграй. — Добрый день, — оживленно произнес Александр, разворачиваясь ко мне боком и опуская глаза на свои черные ботинки. Я не заметил, как перестал дышать, услышав на том конце приветствие Дрипетиды. — Это Эвринома? И Дрипетида сказала «нет, вы ошиблись номером». Нет. Александр извинился и положил трубку, кладя свой телефон на стол и переводя на удивление спокойный взгляд на меня. Я покраснел, вспотел и отвернул голову, не в силах смотреть на Александра. Мне казалось, этот взгляд меня убьет. Он точно меня не простит. Он точно не забудет. Что, теперь уже наверняка идти и забирать документы? — Видимо Дрипетида не хочет быть Эвриномой, — тихо и вовсе без насмешки в голосе произнес Александр. Узнал все-таки. Мужчина бесшумно подошел ко мне ближе, почти вплотную, и мое дыхание предательски сбилось. Я впервые уловил исходящий от Александра запах средиземноморских трав и цитрусов. Так, оказывается, он пахнет? Безумный, сводящий с ума аромат и такой по-настоящему его. Я сглотнул, все еще не решаясь поднять голову. Мне казалось, если я это сделаю, то не удержусь на ногах. И Александр точно поймет, как сильно я хочу стоять здесь вечно, именно тут, на таком расстоянии от него, забыв о всех своих проблемах, чтобы всегда, с каждым своим вдохом наполнять свои легкие воздухом, пропитанным таким необычным запахом Александра, ароматом, который я теперь узнал бы из миллиарда, и всегда смотреть на эти обтянутые самого лучшего качества черными джинсами стройные ноги, потому что я не мог заставить себя поднять голову. Не хотел пропасть в самых красивых глазах на свете. Я боялся. Я-трус. Но ведь я его ненавидел. — Гефестион, расскажите мне, что на самом деле случилось. У меня подкосились ноги, едва Александр так просто произнес мое имя, и так по-человечески со мной заговорил… Никогда. Никогда прежде я такого не слышал. Вот как еще, выходит, может звучать этот идеальный голос. Голос, который затих, так терпеливо ожидая моего ответа. Он был Александру нужен. Как мне нужно было понимание. Впервые за долгое время я почувствовал себя не одиноким, не ничтожным, не ущербным и не грязным. А человеком. Человеком, который ничем не хуже остальных. Правда ли ненавидел? Я едва сдерживал слезы от нахлынувших эмоций. Мне потребовалась минута-две, чтобы взять себя в руки. А профессор все стоял так близко, так неподвижно и ждал, ждал. Я рассказал ему все, как есть, наконец, решаясь посмотреть ему в глаза. Но Александру ведь на самом деле плевать. Он спросил, чтобы найти еще один повод потрепать мне нервы. Сейчас он мне ещё и предыдущие наши конфликты вспомнит. Ведь ему никогда не будет дела до остальных. И уж тем более до меня. Иначе быть не могло. Да, правда. — Где Вы сейчас живете? — Спросил Александр, молчаливо выслушав мою историю со всеми позорными всхлипами, заиканиями и ошибками. Не вспомнил. И словом не обмолвился о наших разногласиях. — Уже нигде. — Не понял? — С нотками тревоги спросил профессор, сведя брови. — На улице что ли? — Не исключено, — слабо пожал плечами я. — Я не смогу заплатить за еще одну ночь в отеле, поэтому сейчас собираюсь пойти… Я осекся, ощутив сильный прилив крови к лицу, как только осознал, насколько странно прозвучало бы то, что только что я едва не сказал. Конечно, любой самый обычный человек обалдел бы от такого. — Куда? — Настаивал тот, не отходя от меня ни на шаг. — В церковь, — не скоро, но все же выдавил я, сгорая от стыда. Мне захотелось провалиться под землю, заснуть и проснуться в своей комнатушке, откуда на самом деле меня не выгоняли. Просто это был всего лишь плохой сон… Только плохой сон… Полная абсурдность ситуации. Блин, зачем. Зачем я все это рассказываю? Еще и не кому-то, а Александру! У которого округлились глаза и рот открылся от шока. Надо было соврать. И врать до последнего. Он сто лет, наверное, будет вспоминать эту историю всем своим друзьям и жене. Как учил студента, живущего в церкви. — Ясно, — на выдохе ошарашенно протянул Александр, разворачиваясь и неторопливо отходя к своему столу. — Пожалуйста, забудьте об этом. Дайте задания, и я пойду, — не будучи в силах более выносить этот сжигающий меня изнутри стыд, взмолился я, глядя на Александра, который набирал что-то в своем телефоне. — И Вы будете выполнять их в церкви? — Отрешённо спросил Александр, взяв в руки блокнот, лежащий на столе около принтера. А я не понял: это было серьезно или профессор посмеялся надо мною? — Да, буду. — Все равно твердо ответил я. Александр, черкнув пару каких-то строк, вырвал страницу из блокнота и протянул мне. Я подумал, что это задание, но было похоже больше на название улицы. — Что это? — Действительно не понимая, переспросил я. Александр, обойдя свое кресло, оперся руками на его спинку и, вздохнув, ответил: — Я живу по этому адресу. И у меня есть одна свободная комната.