Teach me how to love

       Полночи размышляя над профессорским мотивом, возможной причиной, почему я получил от него такой щедрый подарок в виде двух приглашений в элитную галерею, когда они могли достаться кому угодно из его таких же элитных друзей — «шишек» общества, я пришел к выводу…собственно говоря, ни к какому. Я так и не придумал убедительного объяснения сего действия Александра, чтобы еще и самому в это поверить. Я только по кругу перебирал версии. Безумные, глупые, но некоторые даже логичные, как например то, что Александр знал о бизнесе моей семьи. О нашей галерее и в общем-то почему я учился на культуролога. Я ему и его дамочке сам все рассказал, когда мы вчетвером сидели в кафе. Может, потому он подарил мне приглашения? Это была максимально логичная причина, до которой я к рассвету сумел дойти. Но были и странные мысли вроде тех, будто бы у Александра вообще нет друзей и знакомых, чтобы им предложить такую вечеринку, или что его друзья не интересуются галереями. Хотя и эта мысль была бы относительно адекватной, но в моем понимании все представители «интеллигенции» посещают подобного рода мероприятия, нравятся они им или нет. Просто потому что это типа как престижно и модно в их кругах. Был еще вариант, что Александр Роксане изменял, может у него там будет любовница на открытии, хотя в таком случае зачем ему подставлять самого себя же, зазывая на вечеринку нас с Дрипетидой? Я много раз, злясь на себя и свой поток мыслей раздраженно вздыхал и яростно перекручивался на кровати, пытаясь умоститься на сон грядущий. Но уснул лишь когда солнце взошло и потому поспать удалось всего пару часов — до будильника. С тем я и пошел на занятия, жутко невыспавшийся, лохматый и разбитый, где весь день по своему обычаю прятался от Кассандра с Неархом, которые за все это время, скорее всего, уже плавно вычеркнули меня из списка друзей, якшаясь всюду вместе и не нуждаясь в ком-то третьем вроде меня.       А потом, перед выходными, настал мой долгожданный первый рабочий день. Я сам, без будильника встал ни свет ни заря, неожиданно будучи полным энергии и бодрости от предвкушения денег и отсутствия целый день в этом доме, сделал зарядку и даже позволил себе быстренько сделать кофе, пока Александр мирно сопел в свою подушку и ничего не видел. Я выскочил из дома за два часа до начала моей работы, едва услышав, как скрипнула кровать профессора за закрытой дверью. Просто Александр, просыпаясь, еще минут пятнадцать обычно ворочался на кровати и после этого только выходил из комнаты. Я эту его привычку изучил хорошо, поэтому все свои дела старался делать или до его пробуждения или после его ухода, чтобы лишний раз не попадаться мужчине на глаза. Поначалу я боялся Александра, правда боялся его дикой холодной грубой натуры, понятия не имея, как себя с ним нужно вести, ведь такие уникальные персонажи мне еще в жизни не встречались. Однако проживя с ним под одной крышей столь длительное время, я избавился от страха. Он просто ушел сам по себе, освободив место, в каком-то смысле, даже безразличию. Да, наверное, мне просто стало все равно. Я перестал обращать внимания на идиотские выкидоны Александра, на его чрезвычайно сложный и непредсказуемый характер. Я хоть с ним и смирился, но все же старался профессора лишний раз не трогать, где-то избежать с ним встречи, промолчать и посидеть в комнате, чтобы не слышать его очередной гадости в мой адрес. И все было бы в принципе нормально, если бы не сны, в которых каждую ночь Александр покрывал поцелуями все мое тело. Если бы не мечты — проводить с этим ненавистным и любимым златокудрым богом каждую секунду своей жизни. Если бы не отчаянное желание слушать его бархатный голос часами, пусть этот голос и поливал бы меня грязью, говорил бы что угодно, но говорил, говорил и говорил бы…только мне одному… Мне ужасно не хватало Александра, когда его не было рядом. И ужасно было плохо рядом с ним. И я ненавидел себя за эту противоречивость, не знал уже куда бежать от этих чувств, и хотел ли я бежать вообще… Что бы сказал Александр, вдруг узнав, какая путаница царит в моей душе и голове?       В тот день я добрался до книжного пешком неспеша, ведь денег на автобус у меня все равно не было, и дорога заняла полтора часа. Я и не заметил, мечтая все это время о греческом боге, с которым волею судьбы мне приходилось делить жилье. Владелица магазина, светловласая улыбчивая женщина почтенного возраста в длинном изящном платье небесного цвета, встретила меня очень дружелюбно. Я уж и помнить не помнил, когда здесь, в Голландии, ко мне относились подобным образом. Это был старый потрепанный книжный магазинчик почти что у черты города, во дворах, среди домов вряд ли кем-то обжитых. Два на два метра, где в узком проходе между прилавком и стеллажами с древними, изношенными книгами, каждая из которых прошла через не одну пару рук, и одному человеку трудно было бы протиснуться. Был здесь своеобразный шарм для любителей всякого атмосферного старья, но что-то мне подсказывало, что большинство людей не оценило бы, повертев бы пальцем у виска, при взгляде на мое новое место работы. Хорошо, что меня весь этот вид не волновал абсолютно. Наоборот, я успокоился, ведь в такой книжный если кто-то и зайдет раз в полгода, то это будет победой. Никто меня бы здесь не увидел, и я бы сам смог отдыхать от всех. — Ничего не делать и получать зарплату, — без стеснения озвучила мои мысли владелица магазина по имени Анна. — Мой муж очень любил книги. Он собрал целую библиотеку, а теперь эта библиотека здесь. Она многое для меня значит. Анна мне все показала и рассказала за двадцать минут, ведь рассказывать о крохотном магазинчике на отшибе мира по сути было нечего. Женщина уехала домой, а я остался один, наслаждаясь уединением и тишиной.       За целый день в книжный так никто и не зашел. Только мухи развлекали меня как могли. Я смотрел фильмы, слушал музыку, просто лежал и так и сяк, и даже задремал на полчаса, а когда проснулся — обстановка вокруг меня оставалась прежней. С таким успехом я отработал до восьми вечера свой первый рабочий день, определившись, что именно такое место, полное забвения и молчаливости, подходит мне безупречно. Во всяком случае так хотела моя душа на какое-то время. Именно об этом я и сказал Анне, позвонив ей по дороге домой, согласившись остаться работать в ее любимой библиотеке среди книг ее любимого мужа. И так прошло еще несколько дней. Я бежал с занятий сразу в свое укромное местечко, мое уютное убежище. Прямо как в те детские домики на деревьях, шалаши из пледов, которые дети строят в качестве своего маленького мирка. Я работал до позднего вечера, тратил еще два часа на дорогу и, приходя домой, падал на кровать, засыпая крепким сном, чтобы рано утром снова пойти в университет и вернуться назад только ночью. Позже за это Александр устроил мне вырванные годы. — Гефестион, что вы себе позволяете? — Одним прекрасным, которое естественно перестало казаться прекрасным утром обратился ко мне из открытой ванны Александр, закончив чистить зубы перед зеркалом и даже не соизволив повернуться ко мне лицом. Я собирал рюкзак в коридоре, но внезапно оторопел после неожиданного вопроса мужчины. — То есть? — Недоуменно спросил я, ошарашенно глядя на профессора. Александр принялся умываться, вовсе не спеша отвечать мне на мой вопрос. Но лучше бы и не отвечал, потому что когда он вытер лицо, то уставился на меня прожигающим взглядом. И я даже боялся представить, насколько взвинчен Александр был внутри, если его глаза излучали такую злость. А главное почему? — Вы уже несколько дней где-то пропадаете до ночи. Возвращаетесь поздно, когда вам вздумается. Я что, по-вашему, должен ждать вас до утра или как? — Так не ждите, — начинал беситься я. — Кто вас ждать заставляет-то? — Вы, Гефестион, — скрипнув зубами, процедил Александр, — где вы шляетесь по ночам? С кем? — Во-первых я не шляюсь, — нетерпеливо выдохнул я, — во-вторых не по ночам. В третьих это вообще не ваше дело, с кем и где. Брови Александра взметнулись вверх. И я знал, о да, я знал, что он сейчас взорвется. — Это мой дом, Гефестион, — прошипел он, подходя ко мне ближе, буравя вместе с тем мое лицо своими вдруг потемневшими и ставшими почти одинакового черного цвета глазами, — и здесь вы или будете жить по моим правилам, или проваливайте. Я не собираюсь менять свою жизнь, потому что вам веселья хочется! Я сдерживался из последних сил, скрывая свое возмущение подобным тоном как только мог. Александр был прав, конечно, я так и делал. Послушно жил по его правилам в его же доме. Я бы согласился, имей это сейчас смысл. Но я вообще не мог взять в толк, из-за чего он так возмущался?! За что обвинял?! Что он вообще нёс? — Какого веселья? Какую жизнь менять? Я не понимаю, в чем проблема? — Сложив руки на груди, спрашивал я. — Прихожу около десяти, какими ночами меня нет? Я всегда ночую здесь, где мне еще быть-то? Я никого домой к вам не вожу, вечеринки не закатываю, да я тут даже ничего вообще не трогаю! Вы это знаете не хуже меня! Я не понимаю… — Откуда мне знать, когда, в каком состоянии и с кем вы приходите?! — Парировал Александр. Он кричал так громко, а глаза его становились все темнее и темнее. — я дожидаюсь вас до полуночи каждый день, потому что хочу убедиться, что утром не увижу толпу пьяных незнакомцев или не обнаружу внезапно, что вы и ваши дружки обобрали меня до нитки! Мой рот от удивления открылся, а внутри все внезапно похолодело, куда-то вниз уплыло и сердце забилось так сильно, что его звук отдавался в ушах. Вся злость куда-то пропала. Пропали вдруг вообще все чувства. — Так вот как вы обо мне думаете…? — Пребывая в полнейшем шоке, пораженно выдавил из себя я. Внутри все, казалось, одеревенело от такого заявления. Вот, значит, и объяснение. Он мне не доверял, он боялся, вот кем он меня видел! Поэтому Александр ко мне так и относился: как к куску дерьма! Потому что я в его глазах и был, оказывается, дерьмом! — Сколько ночей же вы не спали, жалея, что пустили в свой дом такого…такого человека, как я… Все в моей голове вдруг разложилось по полочкам. Пока то хорошее, что я чувствовал по отношению к Александру медленно во мне умирало, а ненависть все быстрее и быстрее подступала к горлу, я увидел как Александр осекся, вдруг заткнулся, а выражение его лица мгновенно приобрело виноватый вид. Черная дымка ярости в глазах мужчины рассеялась, и он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перебил Александра, в тот момент не желая от слова «совсем» слышать еще пять минут назад любимый голос. Идеал, стоящий передо мною, некогда в моем видении олицетворение благородного человека, сейчас казался мне грязным, омерзительным и противным. И ничего, кроме презрения к Александру я не ощущал. Я словно узрел его другими глазами, и тот образ, который я увидел пробудил во мне желание никогда больше с Александром не встречаться. — Вы могли бы сказать мне раньше, профессор, о том, что мне пора сваливать, — особенно выделив слово «профессор», вздохнул я, разворачиваясь к себе, ну как к себе, в выделенную мне комнату за чемоданами, — а еще лучше не нужно было вообще звать к себе жить. — Гефестион, я… — с нескрываемым сожалением начал было Александр, бросившись следом за мной в комнату. — Нет, я понимаю, — спокойно перебил его я, хватаясь за ручку первого, — хорошо, что хоть не разбирал чемоданы. — Куда вы пойдете? — Безуспешно попытавшись вырвать чемодан из моих рук и все же поняв, что меня не остановить, спросил Александр, на что я, выпрямившись, с улыбкой ответил, посмотрев в его глаза: — Разве вас должно интересовать, куда пойдет такая гнилая личность? Подальше отсюда, если вас это успокоит. Лицо Александра исказило безмерное отчаяние и сожаление, и я поспешил рассмотреть эти, наверное, первые и последние такие его эмоции и навсегда сохранить такого все равно прекрасного, настоящего Александра в памяти. Спрятать в сундучке под замком в потаенном уголке своего сердца. — Гефестион… — прошептал он, но я снова его перебил: — Спасибо за помощь, профессор, я вам очень благодарен. Я в долгу перед вами. Простите меня за все неприятности и неудобства, которые я вам доставил. Всего хорошего. С этими словами я молниеносно схватил второй свой чемодан, закинул рюкзак на плечи и без шанса оглянуться, чтобы запомнить еще и этот потрясающий дом, я вылетел на улицу, помчавшись просто вперед. Даже не знал куда. Просто вперед. Лишь бы подальше от Александра.