Прошлое никогда не отпустит тебя.
Телефон Дженни разрывался от звонков уже третий день. Тэхён, что игнорировал её в реальной жизни – срывался с цепи, стоило ей пропасть хоть на день, тем более три. Но кто бы мог подумать, что таблетки вырубят её на два дня, а на третий брюнетка просто не захочет выходить из дома и видеть кого-либо. Обнаружив забинтованные ладони, Дженни уже решила, что она во сне научилась обрабатывать раны, только вот в голове обрывками, светлые локоны мелькают. Взяв бутылку мартини, Джен, наконец открыла её, сползая вниз по холодильнику. Телефон по-прежнему разрывался на столешнице и Ким сделав глоток горьковатого алкогольного напитка находит его рукой. Несмотря та раздраженно отвечает. — Дженни, мы не могли бы встретиться? — Ким так и застыла с горлышком у рта, обдумывая, и пытаясь понять кому этот голос принадлежит. — Зачем? — смочив горло, мартини. — Поговорить, — женский голос на той стороне с каждой секундой все больше источал отчаяние и желание оборвать телефонный звонок. — О чем? — еще глоток. — Дженни, — дрожит, — прошу, — девушка, на том конце линии, губу прикусывает, сжимаясь. — Ладно. Брюнетка затылком к дверце прижимается, сопровождая взглядом скрежет телефона об дорогой паркет, что был отправлен в ссылку. Она не обращает внимание на надоедливый кусок металла даже когда тот вибрирует, загораясь. Дженни на бортике ванны, минут двадцать просидела, прожигая взглядом стену и лишь соскользнувшая бутылка мартини, что вдребезги разбилась, отвлекает её. Откинув голову назад, Ким искоса на осколки смотрит. Скалится, наблюдая за тем, как тонкие струйки в слив стекают. Люди такие же. Их разбить ничего не стоит. Воду включает и не снимая одежду под струю душа заходит. Лбом упирается в черную кафельную плитку, закидывая мокрые тряпки в ванну. Дженни Ким новые знакомства не любит, а старых друзей тем более. Юнги ворочается на диване, пытаясь уловить последние нити сна, но все равно теряет, падая на пол. Посторонний смешок заставляет того нервно дернуться, глаза раскрыв. В его кресле совершенно бесцеремонно сидел так давно знакомый брюнет с ехидной усмешкой. Документы рассматривает, закинув ноги на стол. — Выспался? — Юнги вздыхает с пола поднимаясь одним рывком. — Высплюсь на том свете, — хрипит, рукой прогоняя брюнета со своего места, — Хосок, вали. — Отчет за два месяца, — Тот кивает на папку под рукой Мина, — Можешь перепроверить, но все числа верные, — Юнги поднимает глаза на Хосока, откладывая бумаги. — Когда ты вернулся? — переносицу массирует, зажигалку ища в кармане джинсов. — Два часа назад, — брюнет в кресло садиться, наблюдает, и ждет, когда друг зажигалку найдет, лишь после добавляет, — Ты нашел Лалису? Юнги глаза резко поднимает, застыв с сигаретой во рту и работающей зажигалкой. Смотрит разъедающей, дает понять, что разговор не будет продолжен. Что он, черт возьми, не хочет это обсуждать. Чон какое-то время ртом хлопает в попытках что-то сказать, но под взглядом этого парня сдается. Вот такой он Мин Юнги, уничтожающий. Оглядывается в попытках зацепить хоть какую-то тему для разговора, но сейчас понимает как проебался. — Ты… Странно выглядишь, с делами что-то? — мимо, сам же знает, что все нормально. — Серьезно? — Мин бровь поднимает. — Я слышал у тебя проблема есть, — стопроцентное попадание, — авария… — Что за бред? — глоток виски из стакана делает. — Да, брось, у нас слухи быстро разносятся, — Хосок ноги вальяжно на стол закидывает. Что у них за привычка такая? — А с каких пор ты слухам веришь? — Юнги смотрит прямо в глаза, раздраженно, а Хо лишь плечами жмет. — Что насчет сегодня… — Я занят, — быстро отрезает, игнорируя удивленный взгляд друга. Чон еще минуты три информацию переваривает, взвешивает все крупинки данных, понимая, что ловить с этим Мин Юнги уже нечего, встает, быстро ретируясь, не забыв напоследок удачи пожелать чисто из-за привычки старой. Хосок только в Корею вернулся, а уже хочется свалить из родного города подальше, дабы не видеть Мина таким. Мин Юнги опасный. Мин Юнги ненавидит всех. Только вот этого же Юнги можно врасплох застать одним именем.***
Уютное кафе с кирпичными стенами манило своими давними воспоминаниями. Как давно она тут была? Во времена старшей школы? Дженни идет медленно, не снимая солнечные очки, присаживаясь напротив миловидной девушки с персиковыми волосами. Старая знакомая кольцо на пальце крутит и рот приоткрывает, в попытках что-то сказать. — Что желаете? — официантка безоговорочно перебивает горе собеседницу, а брюнетка очки приспуская. — Латте, — очки снова скрывают карамельный взгляд, что заставляют людей увязнуть в его сладости. Чертовы черты семейства Ким. Девушка, напротив, выглядит странно. Зажатая, волосы аккуратно по плечам волнами спадают, оседая на пиджаке, что на плечи накинут и греет тело в простом платье. Дженни по сравнению с ней на демона похоже с лицом ангела. Одежда вся черная и облегающая, кроме огромной кожаной куртки. — Чеён, что случилось? — Ким переносицу потирает, вздыхая. Уже устала играть в гляделки. Пак Чеён, единственный ребенок в семье. Они знакомы с детства. Познакомились еще в тот день, когда отец Чеён подписывал договор о транспортировке с отцом Дженни. Ким тогда еще была показательной дочерью, но все равно со временем мать девочки все сильнее показывала симпатию к Пак. Чеён всегда была воздушной, она плыла по течению, ходила на вычурные приемы, что были так ненавистны Дженни. Шло время, а Ким все сильнее отстранялась от богатых, изящных тусовок, а потом и вовсе исчезла, оставив Чеён одну, а та и встречи не искала, до этого дня. — Меня хотят выдать замуж, — девушка вилкой в пирожное утыкается, — раньше мы всем делились, вот решила… — Раньше мы были детьми, — отрезает, кивая официантке, что Латте приносит. Чеён улыбается натянуто. Знала, что так скажет, но не хотела этого. — Джен, как у тебя это получается? — Ким бровью ведет, отпивая, — Как ты можешь быть такой прямой, — Пак улыбается в тарелку, — Я всегда хотела быть такой свободной… Дженни челюсть сводит. Все хотят быть теми, кем не являются. — Ты прекрасно знаешь, что я свободна, потому что у меня два старших брата, — Ким прямо в глаза смотрит и Чеён чувствует, что даже сквозь черное стекло её в омут затягивает, — Да и для матери я всегда была разочарованием, только глаза мозолила. Чеён молчит. Знает, что Дженни Ким права, что за свою свободу девушка платит одиночеством и почти ощутимой кожей ненавистью матери. Пак Чеён любимица многих, только вот в ней, как и в Дженни Ким, волк воет, свободу умоляет. И если одна на титановой цепи его держит, то вторая на любого проходящего спускает и всей душой ликуют, когда кровь и плоть по стенам размазывается. Дженни нельзя любить, она протянутую руку откусит, Чеён не хочет, чтобы её любили, потому что её это душит. — И что ты собираешься делать? — Не знаю, — тихо, — Я ведь не виновата, что бизнес отца разорен, — Пак кулаки сжимает, — Я ведь не должна страдать из-за этого. Дженни голову отворачивает, но все равно слушает, наблюдая за людьми за окном. Замирает и не дышит, когда встречается со знакомыми черными глазами. Сигарета между зубами зажата, а брови блондинки за стеклом до небес взлетают. Лиса сигарету выбрасывает в мгновение в кофейне оказываясь. Блондинка вместе с собой какую-то ауру бунтарства несёт, она стул поворачивает и опираясь руками на спинку, садиться. — Не против того, что я присоединюсь? — улыбается лучезарно. — Лиса? — как тесен мир. — Дженни? — Лиса передразнивает, на девушку справа смотрит и почти что ухмыляется, — Розэ? Пак Чеён замерла прямо в глаза Лалисе смотря, а Дженни чуть от смеха не прыскает, зная, что Пак — это имя очень нравиться, но то что она представилась кому-то им было очень комичным. — Если ты Дженни, то я Розэ! Только вот Дженни и правда зовут Дженни, а вот Чеён, нет. — Розэ? Серьезно, Чеён? — смеётся глухо. — Не смешно, я так всегда представляюсь в последнее время, — Чеён губы дует и Ким облегчение чувствует, Пак отходчивая, в какой-то степени легкомысленная. Её всегда было очень просто с грустной темы скинуть. — Значит ты Дженни Ким, а ты Пак Чеён? — Лалиса задумчиво ухмыльнулась, — дочь владельца нефтяной компании «S.K. Petroleum» и дочь его компаньона по транспортировке, — Лиса, Чеён в глаза смотрит, добавляя, — бывшего компаньон, — на Дженни взгляд переводит, понимая что с Розэ в гляделки играть неинтересно: нет в его глазах лжи, а если есть сразу видно, — Мне заплатят за твое спасение три дня назад? — И не надейся, — фыркает Ким, трубочкой перемешивая кофе. Розэ улыбается. Да, она не нашла выход из ситуации, но что она думала? Встретиться с Дженни и та что? Украдет её? Или как в детстве спрячет в чулане дабы её никто не нашел? Это действительно легкомысленно. Но все равно Чеён проще стало словно дикий волк внутри нее ощутил то, что так долго ждал. Свободу.***
Прислонившись спиной к стене Юнги, набирал так давно ему знакомый номер, в последствие закуривая. Подъехавший черный Mercedes W222, совершенно его не побеспокоил, наоборот улегшись на заднее сидение, парень фыркнул встретившись с холодным взглядом водителя. — Что? Езжай, — пробубнил Мин, раздраженно прикрыв глаза. Рослый мужчина, лишь дает в газ, игнорируя молодого по его мнению парня. Что поделать, когда его хозяин — это Мин Юнги — один из самых молодых управляющих клана. Он не входил в семью, но был неотъемлемой частью её, даже не имея кровного родства. Мин был хладнокровен, равнодушен и на удивление мудрым для двадцатишестилетнего парня. Юнги скалится клыками в губы впиваясь. Кажется, он уже чувствует запах крови витающего в воздухе, кажется, запах крови настолько сильно в кожу впитался, что он везде вокруг Юнги. Выходя из машины, мужчина зевает, игнорируя людей что в линию выстраиваются перед Merseds'ами. Садиться на теплый капот, закуривая. Взглядом в небо устремляется, дым выдыхая. Ночь, кортеж из черных машин s-класса, люди в костюмах, как же это было банально для Юнги. — Кристофер, мне кажется или тут никого нет? — Они прибудут позже, а пока не стоит ли вам присоединиться к нам, — мужчина галстук поправляет, все это время, даже не удосуживаясь к парню лицом повернуться. Юнги улыбается. Многие здесь его прибить мечтают за его непослушание, за равнодушие к правилам семьи. Юнги свободный. Он может выполнять приказы, а может положить на них и ничего не измениться, семья слишком многим ему обязана. Кристофер, щеку прикусывает, получая от мальчишки, по его мнению, полное неповиновение. Только вот теперь мальчишке за это ничего не будет, теперь мальчишка вершит судьбы. Теперь мальчишка на цепь саму смерть посадил. Вдали тонированные машины фарами слепят и Юнги уже не улыбается, он с капота встает, руки в карманы толстовки убирая. Из машин люди в дорогих костюмах выходят, один во главе идет, мерзко улыбаясь. Он напротив водителя Мина останавливается, покачиваясь. Чхва Син отвечает за пару клубов на юге Сеула, но был тем еще гавнюком, не понятно как под крылом клана оказавшимся. — Мои давние друзья, что заставило вас вызвать меня в столь поздний час? — мужчина улыбается, а Мин готов блевать кровью от этого лицемерия. — До нас дошли нелицеприятный слухи от твоих подчиненных, — Кристофер все правила этикета соблюдает. Он был левой рукой Мина что не позволяла ему все обычаи рушить. — Но семья не верит слухам, разве я не прав? — Да, поэтому у нас есть голые факты, — Мин ухмыляется по-дьявольски, а Чхва Син весь краснеет, норовя тому в плечи вцепиться и разорвать пополам. — Когда же ты грязнокровная псина сдохнешь, — Кристофер путь к мужчине преграждает. — Чхве Син, у нас есть информация что ты потерял 10 килограммов кокаина и собственноручно убил трех проституток, — мужчина к машине отшатнулся от грозной левой руки что продолжает ужасные факты оглашать, — А также учитывая и так, непростые отношения с югом вы знаете какой наказание вам назначено. Чхва Син вязкую слюну проглотить пытается. С места уже сдвинуться не может, старается каждое движение Мина уловить, но тот безучастен словно он сюда приехал просто на звезды посмотреть. Как же быстро он из грязнокровной псины в дьявола в глаза Чхва превратился. Вот что с человеком делает страх, когда вся его гордость на задний план уходит. Никогда еще Юнги не встречал человека, что в подобный час — смерть достойно примет. Не унижаясь перед ним лишь бы в живых остаться. — Фас, — он капюшон на голову закидывает, а хриплый голос мальчишки в висках каждого оседает. Сегодня снова прольется кровь. Юнги уже и не помнил, сколько раз он улицы Сеула кровью умывал и в каком точно котле он за эти погубленные души будет вариться.***
— Значит ты спасла, малышку Дженни? — Розэ восхищенно улыбается, держась обеими руками за руки девушек. — Что-то типа того, — в ответ улыбается Лиса, обнимая Чеён, что прощается с ними около своего дома. — Ещё раз назовешь меня, малышка Дженни, и я тебе закопаю, — Ким скалиться, не давая себя обнять. — Вот ты злюка, — все же достигнув свою старую подругу, дуется Пак убегая домой. Между девушками повисла тишина. Лалиса молча придерживала мотоцикл, смотря на Ким, а та в свою очередь уперлась взглядом в железную дверь, словно на ней написано что-то очень важное. Лиса не может понять, что в брюнетке за столь короткое время поменялось, почему только сейчас аура той давит на неё. Дженни понять не может что с её судьбой не так и почему её опять с этой блондинкой сводят. — Спасибо, — Ким в глаза Манобан смотрит не единой эмоции не выражая и Лисе нравится это. — За что? — блондинка сигарету поджигает в небо дым отпуская, а брюнетка молчит, лишь перевязанные руки показывает, — Ты хоть бинты меняешь? — так в невзначай Лалиса спрашивает, чисто для галочки. — Нет, — равнодушно без крупинок сомнения, а другая дымом давиться, откашляться пытаясь, — Я не умею, — Лиса недокуренную сигарету выкидывает, а внутренний ребёнок в ней рыдает просто. Она шлем надевает, через мотоцикл ногу перекидывая. Кивая Дженни. — Зачем? — Быстро, — блондинка скалиться и голос у неё металлический почти нечеловеческий, а Ким сдаётся, аккуратно запрыгивая за спину, руками тонкую талию обхватывая. Дженни вновь несётся по засыпающему городу, вновь по одному маршруту и, вновь ощущает себя прекрасно. Лиса газ до предела поворачивает, машины стремительно объезжая, на красный пролитая, чтобы вновь очутиться в той квартире что запахом сирени пропитана. Дженни сидит за барной стойкой попивая гранатовый сок через трубочку. С рукой протянутой блондинке, что уже второй круг бинта наматывает. Завязывает, специально резко и больно затягивая от чего Ким дергается. На часах уже десять и Лисе, кажется пора в общагу, но она тут и двигаться не собирается, не хочет. Звонок в дверь все пути к отступлению ломает, и та совершенно спокойно идёт дверь открывать, не задумываясь, по просьбе ленивой Дженни.У всех ангелов есть свои тайны…