Спустя неделю после аварии.
Это траурное платье, как нельзя кстати, идёт Дженни. Хотя дело скорее в том, что её идёт всё. Девушка, потупившим взглядом, в эту, чертову рамку с черной лентой смотрит, не в силах побороть, дикое желание заорать или убежать. Он так счастливо на ней улыбается. От холода жмется, босыми ногами на месте перетаптываясь, кажется, эти белые цветы, слишком невинны для всех здесь присутствующих. Истерический крик, как ультразвук, пускает по её телу разряд раздражения и боли. Сглатывает, почти что отсутствующую слюну, прикрыв глаза, будто бы ей это поможет. Мысленно, настойчиво, отрицает факт всего происходящего, но вопли матери - никак не дают полностью это признать. В глаза отца смотрит, но он все так же равнодушен, подобно ей. Семейные черты, да? Только, под его глазами не было синяков от бессонных ночей и рыданий, его голова не болела от того количества алкоголя, что он выпил в попытках заглушить — горечь утраты. В нем всё было неизменно для такой ситуации. Это ведь так неправильно. Ему и правда было всё равно. Интересно, когда я умру он будет выглядеть также? Нет, он ещё спляшет на моём гробу. В помещение, медленно просачиваются люди, от чего мать Ким, последний раз всхлипывает, поднимаясь с колен не без помощи охранников отца. В её глазах, Дженни никогда не видела столько боли. Впервые, девушка посмотрела на неё, как на человека, имеющего чувства. Мать, безумно любила старшего сына. Женщина, пряча слезы горечи, утыкается в грудь мужа, что в ответ равнодушно обнимает её плечи. И тебе даже не жалко твой костюм? Дженни никогда не видела подобной «нежности» между ними, от чего всё, снова, кажется ненастоящем. Словно кошмар длинною в жизнь. Брюнетка столько знакомых лиц видит: родственников, дальних друзей и коллег отца, но от этого только тошно. Не уж то, их только это смогло собрать? Смерть брата. Скользя взглядом по всем присутствующим, девушка, не так давно, знакомую шатенку замечает, что, проглатывая слезы, выходит на улицу. Плохая идея. Дженни за ней идет, накидывая своё пальто на её плечи. — Вы как? — слишком равнодушно звучащий вопрос. — Дженни, верно? — она все-таки слезу теряет, что темным пятном на одежде остается, — Всё нормально, скорее, как ты? — Могло быть и лучше, — натянуто улыбается брюнетка, — Я не советую выходить на улицу. Резкая вспышка, ослепляет представительниц слабого пола, из-за чего те, ненадолго теряются в пространстве. Шатенка непроизвольно дергается, чуть ли не врезаясь в Дженни, но та ловко, спасает саму себя. Громкие щелчки фотокамер пугают, не привыкшую и разбитую Джису, от чего, та жмется к девчонке. — Ким Джису, как вы себя чувствуете?! — кричит, особенно горластый журналист, тыча в лицо микрофоном, — Чувствуете ли вы облегчения после этой утраты?! Вы ненавидели его?! Джису на мужчину смотрит, не понимая, что вообще он несет. Внутри, словно от спички, фитиль гнева вспыхивает — любой здравый смысл уничтожая. Женщина готова этот микрофон ему куда подальше запихнуть, да так, чтоб никто даже хирургическим путем не достанет. Да, она не хотела выходить замуж, но проблема в том, что она, в принципе, не хотела ничего. Единственное, что она хочет, она не получит никогда, по одной простой причине — не её это. Она смирилась с этим давно, потому и приняла эту помолвку. Она не ненавидела Намджуна, наоборот, даже сблизилась с ним, хотя думала, что больше никогда не заведет себе друга — мужчину. Дженни глаза закатывает, скалясь и прикрывая лицо, бывшей будущей родственницы своей рукой. Она привыкла к подобной наглости и глупости. Выросла в таких условиях: когда тебе, стоит в детстве, впервые подтереть себе жопу самой, а об этом напишут везде, да и приукрасят так, что ты потом сам будешь читать и ах… удивляться. Бывшая невестка, в подобной ситуации может и не впервые, но такого наплыва - она явно не ожидала. Не ожидала и того, что младшая Ким её защитит, укрыв собой. Да, Дженни привыкла, но сейчас, в ней снова скандальность просыпается. Интересно сколько будет стоить твоя новая камера? — Ким Дженни, какого Вам?! — а вопросы всё не останавливались, — Ходили слухи, что ваши отношения с братом были натянутые?! — Идите внутрь, — рычит Дженни, Джису, что скрывается за дверь, дальше им не пройти. — Правда, что это убийство?! — кричит кто-то из толпы, пока, особенно наглый журналюга, полностью нарушает её личное пространство, хватая за руку. — Слушайте… — Я слышал его убили кланы, — Да, что за бред?! — Отпустите… — Или то, что он изрядно выпил перед тем, как сесть за руль?! — мой брат конечно был идиотом, но не настолько, — Как Ким Ёнджэ отнеся к трагедии его первенца?! Дженни выдыхает судорожно, они, даже ей сказать ничего не дают, тем более вырваться. Еще немного и от вспышки фотокамер и гула её стошнит, вчерашним виски, прямо на них. Химчистка явно дорого обойдется. У неё голова кружится, а люди, словно коршуны накинулись. Вот она плата за деньги и славу. Даже, когда у тебя умирает близкий человек всем всё равно, что ты чувствуешь, им просто нужна сенсация. Из последних сил пытается сопротивляться, голову опуская. Вспышки фотокамер больше не слепят глаза, а чье-то горячее тело, словно щит, скрывающий её от толпы гиен. Макушку поднимает, но ничего не видит, кроме плотной ткани пиджака. Похищение, опять? — Что за бестактность, — слышит знакомый хриплый голос, что подобно стали, прижимает всех к полу. С первого прикосновения узнает руки, что тянут её обратно в помещение. По ушам бьет ажиотаж на улице, но он быстро, скрывается за дверьми. Сейчас он выглядит ещё старше чем раньше: идеальные костюм, уложенные волосы и холодные взгляд. Но от глаз Дженни не уходит одна меленькая, почти исчезнувшая, деталь — засос на шеи.Кажется, мы слишком запутались в том, что мы делаем.
У девушки руки дрожат, настолько сильно, что она даже поджечь сигарету не может, так что, та просто выкидывает её с крыши. Вот и первый опыт курения, точнее его отсутствие. Опустив голову и оперевшись на перила, выпускает наружу предательские слезы. Джису, всегда была слишком ранимая, а сострадания в ней хоть раздавай. Потому увидев, как рыдает - холодная госпожа Ким, она не смогла сдержать слезы. Женщина не знала его много лет, не знала какой он был, на самом деле, но он стал ей хорошим другом. Он был человеком, что не требовал от неё ничего взамен. С перил, слишком опасно свешивается, наблюдая, как репортеры, подобно муравьям всё так же, мельтешат у входа. И к этому её бы пришлось привыкнуть, если бы она вышла за него замуж. Сейчас, так глупо думать, что бы было, если бы не это. Так глупо, впервые думать об этом, именно сейчас. Ким Намджун умер прямо на месте. Она, даже не могла спасти его. И это давила на неё ещё больше. Она стала врачом не из-за отца, а потому что, хотела спасать людей. Но почему близких она так и не смогла спасти? Женщина, столько ужасно выглядящих пациентов, и трупов видела, но от его она хотела бежать. Ведь так страшно, когда, некогда улыбающееся тебе лицо, становится бледным и безжизненным. Когда, некогда бывшие в твоих руках, руки — разорваны на части, а тело что защищало тебя — обуглено и разбросано по месту аварии. Джису, казалось, что она сильная, но это ей только казалось. — Не пойми неправильно, но прыгать с крыши не лучший вариант, — слишком неуместная шутка для нынешних обстоятельств. Хосок, во всём черном, подобен смерти, хотя это мало отличало его от привычного вида. Только глаза и сердце, ноющее за близкого человека, выдавало в нем траур. Он также к перилам жмётся, а той стоит голову повернуть, и вот она — главная проблема её жизни. Её главное желание. В Чоне, непонятный коктейль плещется, когда он видит её такой. Здесь и отчаянье, и непонятная ему раздражительность… Будет ли она так убита горем, когда умрет он? Скорее всего нет, лучше бы нет. Но это раздражение по вискам бьет, подобно дятлу. И почему он вообще об этом думает? Почему его так бесит, что она рыдает из-за него? Женщина шмыгает тихо, смотря ему в глаза, а он, не выдерживая зрительного контакта, отворачивается. Ким Джису, на длинные пальцы смотрит, с зажатой сигаретой. Утонченный профиль его лица, словно от ненужных мыслей отвлекает, и она, снова рассматривает его, как самую прекрасную скульптуру. — Как ты? — на выдохе спрашивает, а она молчит. Больше не плачет, в этом здании, почти все — эмоционально истощенны, потому кажутся, слишком равнодушными. Ну либо никто из них, в силу крови, не умеет выражать свои эмоции. Сдерживание эмоций входит в их обыденную жизнь с детства — потому они разучились чувствовать. Ким, всё так же холодно, и кончики пальцев начинают неприятно пощипывают. Если бы не пальто Дженни, она бы точно, здесь от холода умерла. Но вниз идти не хочется — не хочется смотреть на эти лица, не хочется видеть фотографию. Все, что она хочет — это еще немного посмотреть на него. — Ты красивый, — не замечает, как свои мысли озвучивает. Хосок, с сигаретой около рта застывает, смотря вдаль. Мне сейчас послышалось? На подругу детства, взгляд переводит, но её лицо ничего не выражает, лишь слегка натянутые уголки губ, выдают тайну — ему не послышалось. Сначала, Джису, хотелось свой собственный язык проглотить, осознав, что она, серьезно это вслух произнесла. Но этот удивлённый взгляд Чона. Она, так давно, не видела на нем эмоций, кроме: надменности и отчаянья. Он снова, так похож на того мальчишку из её детства. От перил оттягивается, на руках держась, а после короткого вздоха, разворачивается. Пожалеет о том, что она сказала после, сейчас нужно вернуться ко всем, иначе ещё больше себя закопает. Обещание, верно? Хосок, потупив еще пару секунд, со своими собственными мыслями справляется, ухватывая Ким за предплечье. К себе тянет, а она и не против. В холодную ткань бадлона носом врезается, руками обхватывая его талию. Мужчина, лишь ухмыляется, аккуратно поглаживая её спину. Кольцо родных рук, так сильно сжимает его, что еще чуть-чуть и в ребрах появятся трещины. Но Чон Хосок, ничего не делает, чтобы избавиться от этой боли, понимает, что сам виноват. Да, Ким Джису, единственная, кому он может позволить в руках свою жизнь держать, пусть она даже переломает ему все кости, он, только, рад будет. Тонет в собственных оправданиях. А сам не замечает, как готов с ней, так провести всю жизнь.А ты сам то, как давно, перешёл эту грань?
Шатен, прижавшись плечом к стене, обречённо смотрит, куда-то между венков и лент. Краем глаза замечая, как его, всегда холодная мать, почти что, падает от скрытой истерики. Все мы смертны, да? Просто хуже исхода не придумаешь, а всё только начинало налаживаться. Лиса, сестра, а теперь, что? А теперь, привет, ты наследник, можешь попрощаться с беззаботной жизнью, можешь попрощаться с братом, что всегда тебя защищал, именно от этого. Пересохшие губы до крови прикусывает, ощущая на языке, металлический привкус. Но куда хуже, вкус тех гребаных воспоминаний, что не позволяют ему маску холодности натянуть. Воспоминания пятилетней давности. — Я не наследник, мне нет дела до этого, — ухмыляется, болтая в руке баллончик с краской, — Мы можем делать всё, что захотим, и нам ничего за это не будет, радуйся Джен, — материться, когда слишком корявую линию вырисовывает. Дженни головой к стене прижимается, смотря на брата сверху вниз. У него улыбка такая хитрая и квадратная, а на носу мелкие пятна от красной краски — ну точно сорванец. Ну да, конечно, он то может, а вот Джен, за подобное высказывания, может головы лишиться. — Идиот. Вздыхает, хватая баллончик с черной краской присоединяясь к брату, дабы помочь его мазне превратиться в «искусство». Да, узнай об этом мать, она их обоих на мелкие кусочки разорвёт - ищи потом себя, по всему Сеулу, в три часа ночи. Тогда они частенько сбегали — вдвоем, порисовать на улице. Тэхён нос чешет, морщась от странного ощущения — чей-то руки на плече и маньячного дыхания на ухо. Голову медленно в сторону сестры поворачивает, замечая неподдельный ужас и на её лице. — Чем это вы тут занимаетесь? — надменный голос с примесью угара. От неожиданности, брат с сестрой, подскакиваю, как на иголках, почти что, врезаясь головой в стену, "почти что", касается, только Дженни. Шатен, и правда влетает лбом в стену, чуть ли не расшибая себе нос. — Намджун, черт возьми, напугал, — грубит, младшая сестренка. — А ну не матерись, — хватает ту под руку, лохматя волосы. — Атцтань! — Дженни вырывается, в боевую стойку встает, когда старший делает шуточный рывок к ней, — Что ты тут вообще забыл? — Мне, что нельзя с вами тусить? — смеется, поджигая сигарету. — А как же работа? — отряхивая джинсы и поглаживая лоб, бубнит Тэхён. — Легче-легко, тем более я ещё пока учусь, — прищуривается, — Я не понял, — выжидает, — вы меня тут за старпера держите?! Младшие смеются, в попытках убежать, от праведного гнева — недовольного старшего брата. Но, почти сразу, становятся пленниками его рук. Дженни лепечет что-то явно грубое, щекоча того за бока и вырываясь на свободу. Со стороны смотрит, как начинается «Третья мировая война братьев». Тэхён, на его спину запрыгивает, как бы гору покоряя, но тут же слетает с неё, получая увесистый пендаль. Выдохшиеся на земле лежат, обмениваясь колкими и дерзкими фразами. Дженни, до этого, снимающая сье действие на телефон, улыбается лучезарно, присаживаясь рядом с ними на корточки. Бутылку с водой, к их головам прислоняет, а те вместо того, чтобы поблагодарить, заботливую сестру, заваливают её рядом. В битве колких фраз, побеждает — Дженни. Дети, так и лежали, наблюдая за тем, как звездное небо, превратилось в розово-алый рассвет. Это было так давно… Тот день, кажется, был последним их счастливым днём. Они становились старше; Намджун уходил всё глубже в работу; В какой-то момент всё дошло до такого, что Тэхён ударил его за то, как он обращался с сестрой. Впервые по-настоящему, а брат не ответил, лишь сплюнул кровь и ушёл. А Дженни, с того момента, перестала улыбаться, кажется её предал тот, кого она любила. Но предал ли? Тэхён, моргает, похоже впервые за несколько минут, слезы сдерживая, от чего кислород у него - поперек легких встает. Он сейчас просто задохнется. И скрыть это никак: людей куча и почти у всех глаза сухие. Это словно не похороны, а очередная встреча в необычное место. Из внутреннего кармана флягу достает, отпивая немного, давясь от того, что чьи-то тонкие пальцы касаются его спины. Дженни, аккуратно его талию обхватывает, прижимаясь головой к груди. Морщится, чувствуя запах алкоголя, а после губу прикусывает — снова эту рамку заметила. Слезы поперек горла встали, причиняя физическую боль. Пальцы Кима, путаются в её мягких волосах, а взгляд, кажется, направлен прямо в его лисьи. Кивает, понимая немую просьбу, прижимая сестру так, что её лицо - полностью скрыто. Косо улыбается мужчине, чувствуя, как тихо, начинает всхлипывать Дженни. Снова помещение осматривает, останавливаясь на другом человеке. Потрясающе. Тэхён презрительно морщится. У тебя погиб сын, а ты на похоронах строишь свой бизнес. В морщинистой лицо собеседника смотрит, дергаясь почти незаметно, когда тот отвечает на этот взгляд — улыбкой. До мурашек жуткой улыбкой.Имея не ценим, а потеряв плачим.