/Летоволк/

Сережа обожает рисовать. Но в детском доме альбомов не много, так что он экономит. Рисует с двух сторон, даже на сером картоне обложки. Иногда рисунки перекрывают друг друга, но Сереже все равно. Он рисует своего соулмейта. Кое-что он знает точно — у его родственной души будут темные волосы (но не черные, нет, Сережа долго разглядывал свои глаза, чтобы увидеть теплоту и шоколадный оттенок), и огненно-рыжие глаза. Разумовский рисует девушек и парней, с разными чертами лица и длиной волос. К тринадцати из всего этого многообразия остается только один — парень с короткой стрижкой и серьезным лицом. Но Сережа знает, что тот на самом деле любит улыбаться, и делает это лучше всех на свете. Когда альбомов стало катастрофически не хватать, Сергей начинает обменивать чужие альбомы на рисунки их возможных соулмейтов (и, как оказалось, почти не ошибался). Это было интересно и позволяло получше узнать людей. Чего хотят, о чем мечтают. В пятнадцать Сережа начинает утреннее умывание с удивленного крика. Его радужка расчерчена белыми полосами, как зебра. Ещё несколько дней он шарахается от своего отражения в зеркалах, поминая соулмейта добрым словом, а потом привыкает. Через полгода глаза возвращают привычный цвет и больше с ними ничего не происходит. Сереже немного обидно. А ещё он надеется, что с соулмейтом все в порядке. Разумовскому семнадцать. Он застыл посреди Невского проспекта, разглядывая Дом Книги. Нескончаемым потоком шли люди, какофония разных языков и мегафонных объявлений создавала неповторимый фон города. Сережа ничего не замечал. Как бы ему хотелось однажды подняться на самый верх, посмотреть на город из глобуса… — Олег, стой, ты куда?! — доносится до Сережи взволнованный женский голос в том момент, когда чья-то рука хватает его за плечо и разворачивает. Сережа смотрит в огненно-рыжие глаза того самого парня, которого рисовал все эти годы. Он не может удержаться и быстро осматривает лицо, сравнивая его с образом в голове — оригинал оказывается куда лучше. Парнишка широко улыбается, дышит тяжело и, кажется, совершенно не знает, что сказать. — Привет, — выпаливают они синхронно, не отрывая взгляда друг от друга. И тут их радужки начинают менять цвет. Это немного больно, но они терпят, не закрывая глаза. — Твои стали совсем темными, — Сережа наклоняет голову набок с легкой улыбкой. — А твои голубые, как южное небо, — Олег берет его за руку и ведет к матери.